Часть 4. Разные судьбы (1/2)
Чуя редко наслаждался возможностью хорошо выспаться: должность исполнителя заставляла его испытывать чувство определённой ответственности перед Мори, который доверял ему значимый пост. Порой Чуе казалось, что он находится на месте, принадлежавшем Дазаю, что благодаря его своевременному уходу в Вооружённое Детективное Агентство Чуя стал одной из главных фигур в Мафии.
«Ещё не хватало, — тут же опровергал он сам себя, — скумбрия не сделал мне милость своим подлым поступком». А может быть, он действительно был прав, может быть, Дазай действительно обеспечил ему некое верховенство среди мафиози. «Даже если так, зачем мне...»
Но нет, он не будет об этом думать — он ненавидит предателей. Чуя встряхнул головой, отгоняя глупые, незваные мысли, и непричёсанные рыжие волосы растрепались по подушке. Вновь накрывшись одеялом, он решил не поддаваться отвратительной привычке рано вставать даже по выходным и в кои-то веки отдохнуть сполна. Без проверок, отчётов, опасных заданий и...
— Чуя-чи, ты не спишь?
Бодрые интонации мгновенно вывели Чую из себя.
— Я проигнорировал твои звонки три раза, Дазай, ТРИ РАЗА, я поставил телефон на беззвучный режим, но ты и тогда продолжил звонить, и вот, когда я подумал, что у тебя неотложные важные новости, ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, НЕ СПЛЮ ЛИ Я?!
— У меня неотложные важные новости: срочно беги в наше логово.
Что такое «наше логово», Чуя, конечно, понимал. Так они с Дазаем называли казино, в котором часто проводили время, когда работали вместе. Он даже невольно улыбнулся, вспоминая, как ему иногда удавалось выигрывать, и тогда его радостные вопли разносились по всей Йокогаме. Конечно, в глубине души он осознавал, что Дазай поддавался, дабы подтолкнуть его к более высоким ставкам и разнести в пух и прах, но Чуя любил выигрывать. И соревноваться с Дазаем тоже любил.
— Дазай, если я прибегу, ты оттуда уже живым не выйдешь.
— Мой добрый слизняк! Однако я точно знаю, что он устал сидеть в одиночестве и не откажется от пары раундов.
— Восемь утра, — простонал Чуя, цепляясь за последнюю отговорку, чтобы не позволить себе согласиться.
— О, представляешь, бар тут теперь работает до девяти! Выйдешь прямо сейчас — пожалуй, успеем что-нибудь заказать.
Старые места Чуя узнал не сразу. Он не посещал игровые автоматы, с тех пор как они с Дазаем оказались в разных организациях. Не то чтобы ему было не с кем... А впрочем, ему и правда было не с кем. После ухода Дазая он чаще стал чувствовать себя одиноким, хоть и не признавался. Случалось, в кошмарах к нему являлись «овцы», давно погибшие знакомые из Мафии, даже размытые очертания Поля Верлена, и тогда Чуя просыпался в холодном поту, ощущая, как прошлое затягивает в смертельную воронку. Нет ничего труднее, чем помнить, нет ничего сложнее, чем забыть.
— Деньги или желания? — как в прежние времена, спросил Дазай, опираясь на барную стойку. — Ты всегда выбирал желания, потому что у тебя не было денег.
— Я просто знал, что их нет у тебя! — Чуя в негодовании поправил шляпу и угрожающе сложил руки на груди. Эти приёмы всегда пугали людей, находившихся в его подчинении, но бывший напарник насмешливо похлопал исполнителя по плечу.
— Ты в своём обычном репертуаре. Кто проиграет, тот платит за выпивку, идёт?
Часы сменялись один за другим, и осеннее небо просветлело. Грозовые облака не решались затмить тусклое солнце, будто предоставляя ему последний денёк на право озарять Японию столь же уверенно, как летом. На безлюдной территории детской площадки, подобно ребёнку, Дазай улыбался и щурился от его лучей, впервые за многие годы, кажется, не размышляя, когда же оно наконец потухнет навсегда.
— Накахара Чуя-кун, — позвал он молчавшего приятеля, — в семнадцать ты мог легко проделать «солнышко» на качелях.
Чуя находился на противоположном углу скамьи, где они распивали оплаченную им бутылку, и имел вид оскорблённого достоинства.
— Я и в двадцать два ничем не хуже. За кого ты меня принимаешь?
— Какой самонадеянный! Продемонстрируешь?
— Дазай, — он развернулся к нему, и в его глазах читалась невероятными усилиями сдерживаемая боль. Дазай видел её и раньше, в минуты, когда в бою погибал кто-нибудь из товарищей Чуи, и теперь ему стало не по себе. — Скажи, зачем это всё?
— Хотел убедиться, что тебя не убили после происшествия с бомбой.