глава 18 (1/2)

Косторная, тяжело выдохнув, сняла чехлы с лезвий, поправила рукава серой водолазки, натянула согревающий пояс для спины чуть выше и заскользила по льду. Утренняя тренировка предвещала быть сложнее, чем весь вчерашний день.

Сам факт сорванной короткой был наверное одним из последних пунктов в списке причин ее сегодняшнего состояния. Например, странные ощущения после проката волновали ее немного больше. В прямом смысле волновали — когда она задумывалась о том непонятном жжении в ладонях, ее тут же словно в холод бросало. Казалось бы, можно списать на что угодно, но эти мысли не давали ей покоя. Еще болезнь, которая на адреналине должна была бы отступить, напротив, будто разыгрывается ещё больше. Стоило Алёне покататься минут пять и начать набирать скорость, жуткая отдышка тут же появлялась и более не уходила. Силы покидали слишком быстро, прыжки не шли, а спина, которая в общем-то в здоровом состоянии была очень длительное время назад, ныла так, будто ее ежесекундно прокалывали тысячами иголок. Иногда боль и сложности лишь мотивируют делать больше, будто самой себе на злость. Алёна надеялась на такую расстановку и сейчас, но к сожалению физические способности все же ограничены, а потому после захода на прыжок «со злостью», ей хотелось так же зло пробить лед кулаком, ведь вместо четкого выезда получалось четкое падение на уже изувеченное левое бедро.

После очередного неудачно исполненного прыжка фигуристка собиралась поехать на еще один заход, но дыхание ужасно сбилось, внутри все невероятно жгло, а ноги не слушались. Тщательно прокрутив в голове свою идею, она решила всё-таки подъехать к бортику, где стоял Сергей, кажется, первый раз за тренировку.

Пожалуй самый действенный способ сбить настрой — оставить без поддержки человека, в котором нуждаешься больше всего. Может Алёна сама себя этого лишила? Или он ее лишил? В любом случае напряжение между ними лишь добавляло совершенно не нужной тревожности, а тот факт, что она короткой программой хотела доказать ему, что он не прав, а получилось лишь наоборот, и вовсе сводил с ума. Доказать все еще хотелось, хотя бы той же тренировкой, а потому мысль о том, что лучше бы поговорить по душам Косторная пыталась откинуть куда подальше. Однако с каждой минутой тренировки Алёна все больше осознавала, что лучше не будет, если только хуже. Именно поэтому она приняла решение переступить через собственную гордость и сделать шажок на пути к примирению. Ну или скорее принять один из многих от него.

Девушка, тяжело дыша, подъехала к тренеру, тот молча протянул ей бутылку воды. Алёна, кивнув, вместо «спасибо», приняла ее и сделала пару глотков. После нескольких секунд молчания она вздохнула, облокотилась локтями на бортик и тихо проговорила:

— Я не могу, — Сергей подошёл чуть ближе и наклонился к ней.

— Тебе тяжело, я знаю. Но ты можешь. Можешь сделать максимум, даже если… — но договорить ему не дали, Косторная подняла голову и посмотрела в глаза напротив.

— Не надо. Я к тому, что ты был прав, а я слишком гордая, чтобы признать это. Говорил ведь, что у меня не получится, — голос дрожал. Глаза становились влажными, Алёна уже сбилась со счету, какой раз за это утро.

— Нет, не прав. И говорил, может только потому что мне тоже страшно. Страшно за тебя, но ты не должна была этого видеть, — девушка опустила глаза и вздохнула. Пауза была небольшой, но ее было достаточно, чтобы он подумал, что и этого говорить не стоило.

— Значит… Предлагаю бояться вместе, — фигуристка поджала губы и неуверенно вернула взгляд на Розанова.

После ее фразы он облегченно выдохнул и наконец улыбнулся.

— Звучит прекрасно, — ответил он, тут же замечая облегчение и на ее лице, — и Алён, ты сделаешь максимум, просто это будет твой максимум на данный момент. Даже если это будет программа с одним из семи чистым прыжковым элементом, это неважно.

— И ты правда веришь, что я доеду?

— Верю, — он лишь на мгновение коснулся ладонью ее кисти, но это конечно не осталось незамеченным.

— Спасибо. Мне нужно было это услышать. Очень, — Алёна снова улыбнулась, после чего оттолкнулась руками от бортика и вновь заскользила по льду.

Кажется, одна проблема все же решена.

Косторная, еле волоча ноги, подъезжала к выходу со льда. Морально после разговора конечно стало намного легче, но к сожалению не физически. Прыжки особо не шли, что вызывало раздражение. Или же желание разреветься в подушку — очень близкие друг другу чувства, как оказалось. Переступив через порог, девушка резко выхватила чехлы и опёрлась рукой на борт, чтобы надеть их, проигнорировав предложение помощи от тренера.

— Эй, не вредничай. Все в порядке.

— Прости, я… Устала. Просто устала, — закончив с чехлами, Алёна тут же направилась к выходу.

— Понимаю. Все хорошо, у тебя есть время отдохнуть, ладно? — Сергей открыл перед ней дверь в коридор.

— Угу, — только и пробормотала девушка, которая, казалось, хотела сбежать куда подальше. Он остановил ее, осторожно взяв за руку и, убедившись, что она не против, притянул ее к себе, заключая в объятия. Алёна не двигалась пару секунд, но после медленно подняла руки и обняла его за шею, прижимаясь лишь сильнее.

— Все получится, просто катись. До конца, — шепотом проговорил он ей на ухо.

— А с прыжками.? Только если волшебная палочка спасёт, — так же шёпотом ответила она, немного усмехнувшись.

— Просто доделай до конца. И желательно потом докатись до меня — это все, что нужно.

— За последнее не волнуйся, мне ничто не помешает.

— Договорились.

До решающего проката оставалось всего несколько минут. В голове Косторной крутилась мелодия произвольной, а тело оттачивало в памяти элементы. Алёна так и не разобралась, что за сила тащила её вчера. Был ли это адреналин, поддержка публики или ещё что? Она пыталась хоть как-то отторгнуть мысли о том, что это какая-то сила, таившаяся в ней слишком давно и пытающаяся вырваться наружу, ведь это только пугало. Размышление прервал крик зрителей, доносившийся сквозь закрытые двери. Алёна громко выдохнула, посмотрела на Розанова, как всегда отстранённо стоявшего вдали, и устремилась в сторону двери.

Арена встречала слепящим белым светом и терзающим криком. Возле бортиков уже разминались знакомые девочки. Есть некоторые плюсы в том, чтобы выступать первой, но минусов больше. Ощущения ещё хуже вчерашних. Лёгкие переполнены тяжёлым дымом, давящим тело к земле и мешающим кислороду проникать внутрь. Хотелось бежать, но проход на лёд уже открыт, а сзади орда тренеров. Выхода нет.

Обычно шестиминутка проходила довольно продуктивно. Ты морально настраиваешься и успокаиваешься, но не сегодня. Ощущение, что она тут лишняя. Девушки приехали отбираться на решающий старт сезона или ещё раз доказать, что они лучшие, а зачем приехала она? Помахать ручками и сказать: «Хей, помните ту чемпионку Европы год назад? Вот это я, да… Я жива ещё… Вроде…»?

В её голове эти несколько минут должны были доказать всем, что Алёна в форме и вот резво напрыгивает половину программы, но по итогу они только угнетали ситуацию. Очередной раз Косторная проезжает мимо тренеров с глазами полными отчаяния и машет головой, давая понять, что им нечего ожидать сегодня. Чудо не свершится. Она не может позволить себе разминаться двойными, но и времени выпендриваться нет. Нужно просто катить. Просто делать вид, что ты ещё хоть что-то значишь.

Оставались считанные секунды до финального «Просьба покинуть лёд». Хотелось, чтобы она никогда не услышала эти слова, но они словно ножом разрезали уже привычны шум на арене.

— Ну ты как? — обеспокоено спросил Розанов, надеясь не услышать плохой ответ.

— Как труп.