глава 17 (1/2)
Сквозь лобовое стекло машины уже виднелась знакомая московская арена. Февраль не радовал приятной погодой, отчего напряжение внутри Алёны только росло. Первый старт после болезни, так еще и с ненакатанными программами — звучит как пытка. Да и ощущается так же.
— Ну всё, приехали, — слева от девушки за водительским креслом сидел тренер, который добровольно согласился поехать на тренировку вместе, — Беги в раздевалку, а то как всегда опоздаем. А я подойду через пять минут.
Косторная, скованная страхом, только качнула головой в ответ и закрыла дверь машины, устремившись в здание на дрожащих ногах.
Алёна, всю жизнь привыкшая относиться к трудностям с ухмылкой, сейчас совсем не была похожа на себя. Вроде хочется отшутиться, представить, что это всё один большой анекдот (хотя и представлять не надо), но нельзя. Нужно оставаться бдительной и идти с холодной головой.
Вплоть до момента, когда уже нужно шнуровать кеды и выходить в разминочный зал, Алёна пыталась разобраться в чувствах, которые ей приносит нынешний момент. Она бы назвала это давлением. Странное, необычное, непонятное давление. Будто на тебя кричит очень обеспокоенный человек, а тебе с этого только смешно.
Все фанаты волнуются за её состояния, её будущее, что её ждёт дальше и как вообще быть. Борется ли она за чемпионат мира или уходит из спорта? Составит серьёзную конкуренцию или с крахом провалится? Ей пишут письма, где сожалеют о потраченном времени без тренировок и верят, что она сможет восстановиться, чтобы поскорей вновь устанавливать рекорды.
А Алёна этого не хочет.
Вот и стало понятно, что за эмоции терзали её всё утро. Будто мир вокруг рушится, люди кричат, паникуют, а она пьёт апельсиновый сок и не понимает, что в этом плохого. Ну умрём мы. И что?
Благодаря этим мыслям Алёна смогла выработать идеальную тактику поведения на время финала кубка.
Мне. На всё. Пофиг.
Ну пускай фанаты истерят. Пускай мама звонит в слезах. Пускай тренера кричат. Она приехала кайфовать. Осталось только найти Розанова и доложить ему об этом прекрасном решении.
Розанов подошёл к месту, где была расположена раздевалка и стал терпеливо ждать ученицу, нахаживая шаги туда и обратно, размышляя над тем, что их ждёт на этих стартах и как, черт возьми, помочь Алёне, форма которой к сожалению была далека от блестящей. Мысли об этом натолкнули его на то, что ему следовало бы сделать один звонок. Достав телефон из кармана, он нажал на контакт, номер которого последний раз был набран по крайней мере пару недель назад. Послышались гудки, а уже через несколько секунд женский голос.
— Да, привет. Что-то срочное?
— Привет. Нужна помощь, думаю, ты понимаешь.
— Я боюсь, что не смогу, Сереж. Ты знаешь, у меня дело, ни при каких обстоятельствах я не могу сорваться с места.
— Но здесь камеры везде, у меня не будет возможности. Может хотя бы тот чай?
— У меня нет свободного времени, мне жаль, правда. Она сильная, я знаю, справится. Вряд ли ты думаешь о результате сейчас.
— Черт, ты серьезно? Она же никакая, ещё после болезни, ещё и со спиной своей.
— Ты не веришь в неё?
— Ой, манипуляция чувством вины, не ведусь, извини. Это не про веру, это про объективный взгляд на ее состояние.
— Ладно, прости. Но дела важнее сейчас, Алёна справится.
— Алёна еле ходит, еле доезжает даже короткую! Иногда мне кажется, что она реально задохнётся под конец программы! Не доедет она без помощи.
— Мне нечем тебе помочь, прости. Мне нужно идти. Поддержи ее и такого ей не говори, уж пожалуйста. Пусть делает то, что может.
— Не скажу. Пока.
— Не злись, прошу. Я… — но женский голос в трубке оборвался. Сергей сбросил, выключил телефон и нервно выдохнул. А затем его голова резко повернулась в сторону источника звука, коим послужил стук двери в женскую раздевалку.
Алёна медленно облокотилась на дверь и, прикрыв глаза, сползла вниз к полу.
Последние три реплики она слышала.
Насколько обидными не были бы слова тренера, тренировки никто не отменял. Алёна собралась с мыслями и дёрнула ручку двери.