part 4. (2/2)

Они готовят вместе, параллельно включив одно из любимых шоу Антона на ютубе. Диме всё равно, что будет играть на фоне, а Шаст слишком любит всякие интриги, скандалы и расследования. Время проходит незаметно. Хлеб румянится на сливочном масле, наполняя кухню ароматом и пробуждая аппетит двух непризнанных поваров.

— Кофе или чай?

— Давай кофе, — Дима подаёт другу гейзерную кофеварку. Что-что, а кофе Шастун варит отменено. — Ты отличная невеста и домохозяйка.

— Хочешь жениться на мне? — лениво интересуется Антон, ловко засыпая свежие зёрна в кофемолку и включая её.

— А ты бы согласился?

— Нам уже двадцать восемь, а мы всё так же одиноки. Это, кажется, несправедливо. Мы отлично ладим, почему нет.

— Какая-то ерунда, — Димка чувствует, что смущается. Он отводит взгляд от любопытных зелёных глаз друга и ставит стаканчик для перемолотого кофе на стол. Ему хочется провалиться под землю. Стойкое ощущение, что Шаст умеет читать мысли. Неловкость момента прерывает телефонный звонок

— Кто звонит?

— Да погоди ты! Да, доброе утро, Павел Алексеевич! Нет, не сплю. Недавно проснулся, завтракать собираюсь. Спасибо. А вы как? Понял. Антон? Д-да… — растерянно смотрит на друга, который всячески пытается расслышать то, что говорят в динамике. — Давайте я спрошу у него и напишу вам. Идёт? И вам хорошего дня! — откладывает телефон и удивлённо поднимает брови.

— Что случилось? — с набитым ртом вопрошает Антон.

— Воля звонил.

— Это я уже понял, не дурак.

— Попросил твоей помощи. Я обещал поговорить. У тебя сейчас как с загруженностью?

— А ты будто не знаешь?

— Хватит отвечать вопросом на вопрос!

— Да ладно тебе! Разнервничался тут. Поешь и успокойся, — обиженно бурчит Шастун и пожимает плечами. — Пока ничего нового не планирую начинать. Надо передохнуть. Я от прошлой трилогии ещё не отошёл, как этот злоебучий сборник рассказов нагрянул.

— Нам предложили работу, — Дима интригующе улыбается, кладёт кусочек поджаренного хлеба в рот и подмигивает.

— Не томи.

— Попову в компанию нужны рекламные брошюры. И что-то ещё, я не запомнил. В общем… они просят тебя помочь написать и составить текст.

— Меня? — Антон замирает с приоткрытым ртом и куском в руках. — Я им что, архитектор?

— Там не требуется никаких знаний. Нужен лишь твой талант. Как я понял, Арсений попросил Павла Алексеевича помочь с поиском талантливого мальчика-писателя. И этим мальчиком-писателем по мнению Воли оказался ты. Платят неплохо.

— Ни за что! — мужчина категорично машет руками и встаёт со стула. — Ещё архитектурных брошюрок мне не хватало для полного счастья! У меня отпуск!

— Да погоди ты! — Дима тянется и хватает друга за рукав футболки. — Что с тобой? Почему отказываешься? Это же Попов!

— И что, мне молиться теперь на него?

— А ты забыл про наш план?

— Нужен ли он мне? Какая вообще разница! Я просто устал! Понимаешь? — Антон сердится, вырывается из цепкой хватки Позова, берёт с тарелки кусок хлеба и выходит из кухни. Из головы, если честно, всё ещё не выходит сегодняшний сон.

Перекрёсток. Дождь. Зебра. Голубые глаза Арсения, которые смотрят на него внимательно и с таким пронзительным огоньком. Это взгляд был особенным. На него никто так никогда не смотрел. И он понимает, почему мужчина смотрит на него так. Что он сделал? Что между ними произошло? Что-то в груди всё ещё тоскливо свербит, словно он что-то забыл и никак не может вспомнить. Никак. Но что?

Он злится. Злится, что этот сон начал на него влиять сильнее. А ещё злится, так как его сердце прямо-таки растаяло после этого взгляда незнакомых глаз и беззвучного «Это ты». Что это значило? Да, это он. Это всего лишь он. Тринадцать лет они каждый день встречались на этом перекрёстке, но он никогда не замечал его. А тут на тебе! «Это ты».

Ему просто не по себе от того, что этот сон становится для него чем-то большим, личным и важным, чем все остальные сны. Это и должно было произойти, ведь он видит его тринадцать лет. Но что же будет потом? Что будет тогда, когда этот сон сбудется? Что будет тогда, когда всё это уйдёт из его жизни, а он останется? Что будет?

* * *</p>

— Как ты, пап? Можно к тебе? — Кьяра тихо проскальзывает в рабочий кабинет отца и замирает на пороге.

— Конечно можно, любовь моя. Что за вопросы? — вздыхает, разворачивается на своём массивном кресле, протягивает руки и ловит дочь в тёплые объятия. — Ты как, малышок? Как дела в школе?

— Хорошо. Всё хорошо. Я соскучилась по школе, — она проворно забирается на колени к Арсению, прижимается щекой к его плечу, мягко и успокаивающе поглаживая по спине.

Арсению нестрашно подпускать дочь слишком близко. Ему нестрашно обнимать её, слушать бесконечные истории, возможно, немного глупые и смешные, но всё же — это часть её. И если это так, то это важно для него. Он осознаёт, как девочка неумолимо взрослеет и отдаляется от него в силу подростковых изменений сознания, и изо всех сил старается быть рядом и не позволить их отношениям разрушиться. Старается понимать, принимать и просто любить её, ведь это именно то, что требуется подростку в такой сложный и важный переходный возраст.

Сейчас случается откат. Они снова в этой квартире. Для Кьяры — это дом, для него — болезненные воспоминания. Ему хотелось бы никогда в жизни не возвращаться сюда и не вспоминать всё, что произошло здесь. Он бы сжёг, уничтожил бы всё, что напоминает о том роковом дне, но не может — дочь против. Всё-таки она — её мать. И малышка имеет право сохранить себе память о ней так, как она пожелает.

Их объятия прерывает телефонный звонок.

— Я пойду делать домашку, пап, — Кьяра понимающе сползает с рук отца и убегает прочь в свою комнату. Она уже прекрасно умеет понимать, когда ей нужно исчезнуть, чтобы не мешать отцу работать. Арсений ради дочери старается всегда находить свободное время, так что она в ответ ему старается быть тактичной.

— Слушаю, — мужчина устало подносит телефон к уху. — Привет, Паш. Как ты, друг?

— Привет, Арс! — голос Воли мгновенно пропитывает Попова положительной энергетикой, словно заряжая его батарею на сто процентов. — Работаю, как ещё? А что может быть лучше работы? И так, продолжим. По твоему вопросу…

— Ты уже всё решил?

— Не совсем, — на том конце провода неловкая пауза. — В общем, дело обстоит так: я нашёл человека, который может идеально помочь вам. Он талантлив, умён и с огромным опытом работы. Немного не в той сфере, но это не важно. Идеальнее него кандидатов я не вижу.

— Так.

— Но есть один нюанс…

— Я готов заплатить любую сумму, Паш, ты же знаешь. Я просто хочу, чтобы всё было идеально.

— Не в этом дело. Деньги для него, как оказалось, совсем не важны.

— А что тогда не так? Не тяни, Паш. Скажи как есть, я пойму, — начинает нервничать Арсений.

— В общем, насколько я понял, как только он узнал, что работать нужно будет с тобой, то отказался. Не знаю точно, в чём причина, но его менеджер сказал так. Я говорю про Антона Шастуна.

— Шастуна? — Попов рассеянно трёт переносицу. — Это этот писатель что ли? А чем я ему не угодил?

— Не знаю, Арс. На данный момент в нашем издательстве только он с высшим образованием, огромным опытом и свободен на лето. У наших ребят всё расписано по минутам, ты же понимаешь. Им чисто физически не хватит сил помочь тебе. Поэтому я и остановился на Шастуне.

Арсений хмурится. Перед ним снова это взгляд зелёных глаз исподлобья и кудрявые пряди волос, спадающие на лоб. Высокий мужчина с недружелюбным выражением лица, который так странно себя вёл с ним, будто знает его очень давно. Будто он, Арсений, забыл что-то важное, а этот мужчина помнил это. Он вздыхает, отгоняя глупые мысли от себя. Это всё ерунда.

— Паш. Можешь дать мне его адрес? Пожалуйста.