Mou > Мультфильмы > кислород тоже вызывает помехи

1. Когда зимой становиться слишком холодно (1/2)

кислород тоже вызывает помехи -Моль из икеи- 105910K

По правде говоря, Женя всегда восхищался их капитаном, механиком и инженером в одном. Человек столь разносторонний, изобретения которого обошли время, — не без помощи Инги и её подарка, конечно, — при этом наставник всего подрастающего поколения на корабле и заботливый родитель для Биби. Им невозможно не восторгаться, за короткий срок он нашел отклик в сердце каждого члена экипажа, начиная, конечно же, заносчивой Анечкой, и заканчивая флегматичным Карлом Карловичем.

Жене нравится смотреть за тем, с каким невозмутимым лицом Ингвар одновременно слушает лепет Анечки о том, что она единственная сейчас задаёт моду в космосе, рассказывает придумываемые на ходу сказки Биби и водит Шаролёт между летящими навстречу астероидами и метеоритами. Женя задаёт много глупых и не очень вопросов, потому что ему очень нравится слушать голос капитана с сильным немецким акцентом и вставками иностранных слов. Ещё его, конечно, восхищает, какой же немец эрудированный, и как он наставляет Алексея Олеговича Рогова насчёт технической части той или иной экспедиции. Женя был бы готов постоянно находиться рядом с Винтерфогелем, вот только последнее время это все и так выглядит помешательством и одержимостью. Поэтому между беседами с немцем он предпочитает проводить время наедине со своими кактусами, книгами из библиотеки Рогова, или Морковиным Костей, всегда знающим, какую чушь ещё можно сотворить на корабле. Жене, конечно, иногда страшновато с ним водиться, но от старших попадало в основном Косте, и Иголочкин оставался не причем.

— Слыш, Ёжик, — «Ёжиком» Женю Костя называл за его короткую стрижку во всего полтора сантиметра, из-за которой темные волосы, давным-давно крашенные фиолетовым «тоником», были похожи на иголки ежа. — Ты меня вообще не слушаешь, да? Опять поди об этой Аньке задумался.

Женя выпучил глаза, радуясь тому, что Морковин ошибся, и одновременно сокрушаясь о том, что его задумчивости и влюбленности настолько заметны. Пришлось обескураженно пожать плечами, иначе при отрицательном ответе Костя начал бы ещё сильнее его подкалывать и дразнить, а при согласии непременно рассказал бы Боре Рифмовенко, который ещё с самой Земли пытается приударить за Пятачко́вой. А Боря бы ему этого ни в жизнь не простил.

— Вот же… А я говорил, баба на корабле — к беде! — заворчал Костя, живо всплескивая руками. — Но нет! Меня никто не слушает!

— Но ведь Софья Павловна тоже женщина, — поправляя очки за дужку, напомнил Женя. — А против неё ты почему-то ничего не имеешь.

— Так Соф Пална уже не баба, а бабушка, — протянул Костя со всей нежностью к пожилой женщине. — А эта хрюша нас всех тут в могилу сведёт! Ну ты подожди, тебя Боря ведь скоро на дуэлю вызовет, — он усмехнулся. — Как Пушкин с этим… как его… Дантистом, во!

Иголочкин глазами описал в воздухе кульбит, продолжая шагать по металлическому полу вперед и держать в карманах розовых джинс руки с выставленными наружу большими пальцами. Анечка вроде говорила, что розовый в этом году в моде и на земле, а ещё что такое положение рук — выказывание власти и чего-то там ещё… Женя её тогда не услышал, потому что рядом прошел Ингвар с будничным «guten morgen» и скромным зевком.

— Ёжик, да ты меня опять не слушаешь! — зло проговорил Костя, нахмурив брови и сощурив опасно блеснувшие голубые глаза. — Может, мне тебя прям к этой хрюше отвести? С ней поболтаешь, а?

— Нет, нет, я тебя слушаю, Кость, — поднял голову и взгляд на подозрительно-презрительное лицо Кости Женя. — Я просто задумался…

Морковин вздохнул, закатывая глаза, неодобряюще покачал головой и побрел прочь, но ударился животом во что-то металлическое.

— Уй, ёлки-иголки!.. — он отпрыгнул на метр от неизвестного объекта и болезненно потёр живот. — БиБи! Не стой на пути!

Перед ними стоял желто-серебристый робот, выглядящий как мальчик лет двенадцати. Его личико прямо говорило о том, что Ингвар Винтерфогель не только хороший механик и фантастический изобретатель, но ещё и искусный архитектор и даже из металла и полимерных материалов он сможет изобразить такое утонченное детское лицо.

— Vater и Алексей Олегович просили всех подняться наверх, — механическим, слегка булькающим голосом оповестил БиБи, дождался, когда Костя выразит свое недовольство и пойдет вперёд к ближайшей лестнице, а Женя кивнет и поблагодарит его, потрепав рукой по серебристым волосам, и пошёл дальше к каютам Бояна Михайловича и Бори.

— Что ж у них там опять стряслось, что надо присутствовать прям всем! — ворчал Морковин, взлетая по ступенькам вверх и уже наверху перед одной из дверей дожидаясь Женю. — Ёжик, ну ты можешь идти быстрее? А вдруг там что интересное?

— Да-да, Кость, я иду…

Женя смущённо пытался пригладить торчащие «иголки», то и дело путался в ногах и спотыкался. Мысль о лишней встрече с Винтерфогелем раскрашивала лицо в палитру Анечкиных теней для глаз. Багровый, красный, алый, кровавый, рубиновый, цвет осенней листвы рябины, — эти цвета расходились по лицу Жени неочевидным градиентом до самых корней волос. Он нормально вообще выглядит? А если нет, — что о нем подумает капитан?!

Костя уже сложил руки на груди и начал барабанить ступней по полу, отчего по всему коридору шёл неприятно громкий звук, когда Иголочкин наконец добрался до него.

— Ёжик, ты последнее время какой-то тормоз. Случилось чего, может? — совершенно не к месту начал выяснять самочувствие друга Костя, выгибая одну бровь и попутно тыкая в кнопку открытия металлической двери в главный зал.

— Я в порядке, спасибо, — отозвался Женя, неспешно перешагивая невидимый порог и привычно смотря вначале на вид за «лобовым» стеклом Шаролёта.

Звёзды посреди бесконечной тьмы уже давно не удивляли и не были чем-то столь непривычным. Но вот посреди них выделялся огромный шар какой-то планеты. Бо́льшая её часть была зеленой, остальная — разных оттенков синего и голубого: от ядерно-электрического до глубокого сапфирового. Женя даже наклонил голову и сощурил глаза, словно не верил своим глазам при обычном ракурсе, но вид не поменялся.

— Ух ты, ёлки-иголки! — выскочив вслед за другом, воскликнул Морковин и даже подпрыгнул. — Мы что, домой прилетели?

— К счастью или сожалению, но нет, друг мой обрадовавшийся, — откуда-то со спины подошёл на удивление довольный и счастливый Алексей Олегович со стаканом кофе в руке. Женя сглотнул, припоминая, что приготовлением кофе на корабле обычно занимался Ингвар. — Сейчас я вам все объясню.

— Только сначала мы должны подождайть остальной экипаж, — словно напоминая, с капитанского мостика крикнул Ингвар. Женя автоматически поднял на него взгляд и икнул.

Немец развалился в кресле у рулевого колеса, закинув ноги на пустое место на панели рядом, и спокойно потягивал свой знаменитый кофе. Такой даже у Софьи Павловны не получался, какой у Ингвара — он никому не рассказывал секрет приготовления и гордо называл это собтственным рецептом семьи Винтерфогель.

За круглым столом в середине уже сидел Карл Карлович со своей необычно ровной осанкой и руками в замке на столешнице, рядом с ним скучающе заплетала волосы в высокий хвост-косичку Анечка, ещё дальше, сложив руки на коленях, находилась Софья Павловна. Женя не досчитался только Копатовича и Рифмовенко, но, судя по громыхающим шагам сзади, первый уже был на подходе.

Через пару минут все были на местах вокруг стола-шестеренки. Недоставало человека только на месте Алексея Олеговича, стоящего сверху рядом с немцем, и самого Ингвара, уже скинувшего ноги с панели и осуществлявшего посадку на планету, которая оказалась вовсе не той, за кого себя выдавала. Из-за толстого стекла на экипаж Шаролёта смотрели синие деревья и кустарники, такого же цвета трава, и… зелёное море, из-за оттенка которого казалось, будто оно ядовитое.

Глаза всех присутствующих расширились до размеров блюдца, помимо ученого и инженера, конечно. Среди вставшей густой тишины раздалось пораженное «mamma mia…» Карла Карловича.

— Друзья мои, — как только корабль окончательно встал на землю, торжественно начал Рогов и пошагал вниз по одной из лестниц. — Всего через несколько минут нас ждёт поистине знаменательное событие, о котором, не постесняюсь этого слова, грезит все человечество, — он усмехнулся и хлебнул кофе. От комментария воздержался даже Костя. — Последние несколько месяцев, как вы знаете, мы бороздим просторы космоса в поисках разумной жизни. И пусть наши поиски вновь не увенчались успехом, но в этот раз мы можем посетить будущий дом человечества и пополнить на ней запасы наших О2 и Н2О…

На несколько секунд повисло молчание. Учёный вновь хлебнул кофе, воодушевленно вдохнул и продолжил:

— Это так называемая Д-1-26-1. Она богата растительным миром, схожим с миром нашей планеты, а, следовательно, и кислородом, — последнее предложение заставило его радостно повысить тон, настолько он был счастлив от того, что станет первым человеком на чужой планете без скафандра. — Она находится на растоянии от своей звёзды, прямо пропорциональном нашему расстоянию от солнца, что даёт ей такой же, так скажем, заряд лучей и тепла…

— Одним словом, она такая же, как Земля, — быстрее всех сообразил Костя, и Алексей Олегович согласно кивнул:

— Только в цветовой инверсии, но для человечества это не имеет никакого веса, кроме эстетической составляющей.

Послышались неторопливые шаги по левой лестнице. Тяжёлые подошвы ботинок Ингвара приземлялись на металл с каким-то особенным стуком, хуже громовых шагов Бояна Михайловича. Немец нёс в руках металлическую коробку с браслетами-скафандрами, заставив Алексея Олеговича смущённо откашляться, поставив стакан на стол-шестеренку:

— Признаться честно, мы не до конца уверены, что там безопасно. С физиологической точки зрения, естественно. Д-1-26-1, конечно, отвечает всем требованиям жилой планеты, но никто не знает, каких изменений атмосферы мы не дождались за тысячу лет до обнаружения её учёными будущего… — признался он. — Поэтому было принято решение начинать экспедицию в скафандрах. Ингвар, будьте добры раздать экипажу… А, вы уже, спасибо, — он вежливо улыбнулся в усы и кивнул, крепя на руку вставший как влитой браслет.

Женя не отрываясь смотрел на важно шагающего немца и забыл, как дышать, когда его пальцы случайно коснулись пальцев Иголочкина. Костя же наблюдал за другом, и, заметив эту внезапную сцену, он подозрительно сощурил глаза и хмыкнул.

* * *

Ноги недоверчиво ступили на синюю траву, словно она могла тотчас провалиться и заглотить Женю полностью. В спину его тут же толкнул Костя и выпрыгнул с Шаролёта следующим, радостно вскакивая на месте и пробуя здешнюю гравитацию. К его грусти и к радости Рогова она оказалась такой же, как и на Земле. А ещё это сыграло далеко не на руку Иголочкину, потому что он споткнулся о свою же ногу и прилетел в спину Ингвару, благо, не разбив стекло на шлеме своего скафандра.

— Гутен таг… ой… сорри… всмысле, извините, капитан, — быстро пробормотал он и отбежал подальше от Винтерфогеля, снова покрываясь диким румянцем. Немец удивлённо вскинул черные широкие брови, дивясь такой внезапной официальности, но тут же переключился на ученого, что-то смотрящего на циферблате браслета.

Женя оказался рядом с Костей, распрыгивающимся и словно пытающимся расшатать гравитацию чужой планеты.

— Вот же… проклятая… гравитация! — между прыжками злобно шипел Морковин. — Не даёт повеселиться!

— Разве незнакомая планета это не уже очень веселое занятие? — Женя хотел по привычке поправить очки, но этому помешал скафандр.

— Скажешь тоже, Ёжик, — страдальчески протянул Костя и перестал прыгать. — На незнакомых планетах обычно законы физики другие… Ну или хоть растения какие есть, хищные… А тут!.. Эх… — он махнул рукой, — все синее только. Ничего нового.

Иголочкин пожал плечами и обернулся. Анечка уже что-то фотографировала на компактный розовый Полароид, Боря любовался ей и её розово-красным контрастом с окружающим миром, Софья Павловна с подозрением смотрела в зелёную воду, Боян Михайлович пропускал сквозь пальцы белый песок, Карл Карлович наслаждался спокойным голубым небом, и Ингвар с Роговым обсуждали дальнейший план действий в связи с показателями на циферблате.

Женя на секунду загляделся на Ингвара, а казалось, на вечность. У него был невероятно красивый профиль, его не портил даже длинный нос с горбинкой, делающий немца похожим на пингвина. Небольшие губы, среднестатистический подбородок и кадык — на модельных мужчинок с плакатов в комнате Анечки он похож не был. Он… вообще ни на кого не похож. Вряд ли у кого-то кроме его семьи ещё есть такие очаровательные пингвиньи черты…

Ингвар обернулся на него через плечо и мило улыбнулся, пока голос Алексея Олеговича в динамиках скафандра вещал об уровне кислорода, температуре воздуха и давлении. Зрительный контакт продолжался секунд пять, пока после небольшой паузы динамик не взорвался радостным возгласом:

— Друзья! Смею заявить, что мы имеем полное право снять скафандры, — когда экипаж обернулся на него, Рогов в подтверждение этому нажал кнопку на браслете и в мгновение ока остался в одном лишь жёлтом свитере, коричневых брюках и лакированных туфлях.

Все сразу же последовали его примеру, ну а Женя отреагировал самым последним. Зато он довольно улыбался и вдыхал кислород с таким фанатизмом, словно только что ему подарили новую жизнь. Ну или всего лишь наградили такой мягкой и теплой улыбкой, что уже приравнивалось к возведению чуть ли не на первое место среди других.

Прохладный ветер обнял тело, прокрадываясь в «щели» свободной вязи свитера и пытаясь забраться под белоснежную рубашку. Женя лениво почесал затылок, уже совершенно не пытаясь пригладить свои иголки. Пусть торчат. Это их проблемы.

— А купаться здесь можно? — раздался крик Кости, сунувшего руку в зелёную воду раньше, чем Алексей Олегович успел противостоять этому:

Никто Список Следущая страница