2. Я не в порядке (1/2)

Он забился в угол душа. Спиной он ощущал холод кафеля, а сверху капали обжигающе горячие капли воды, что пытались смыть весь ужас, что с ним творился. Он пытался содрать кожу, стереть все следы лап Воронов, но ничего не помогало, как бы он не пытался, ничего не выходило. Каждой клеточкой тела он чувствовал, как его снова хватают, раздевают.

Желание бороться угасало с каждой минутой, с каждой секундой оно становилось все слабее, но он воскрешал в памяти образ Эндрю, воскрешал их разговоры, что часто сопровождались сигаретным дымом и прошлым, но оттого не становились неприятными, в них появлялась изюминка. А то, чтобы было какое-то время назад, то, как его кусали, царапали и били, было ужасным. Он не знал, сколько просидел здесь, сколько раз брал лезвие и откладывал его, заставляя себя вспоминать каждого Лиса, чтобы не совершить не поправимого.

Это повторилось и на следующий день, если не раньше. Он ничего не контролировал и не решал, а все тело болело и ныло, что он не мог сделать и шага без опоры. Он был слишком слаб для этого, а потому уже даже не выходил на поле. Он не просто не мог заставить свое тело функционировать, его мозг отказывался воспринимать все как реальность. Он лелеял надежду, что это кошмар, но понимал, что все эти мысли уйдут в пустую, ведь ничего из этого не может быть сном, и боль, судороги лишь подтверждали то, что все это гнилая реальность, в которой ему ещё какое-то время придется вариться.

С каждым разом ему было все тяжелее оторвать себя от лезвия, которым хотелось все прекратить, но он не мог подвести Лисов, подвести Эндрю. Он приехал сюда, чтобы его защитить, и он сделает всё, чтобы тот не страдал, как это происходит сейчас с ним.

— Хватит прятаться, Натаниэль!

И снова этот противный голос Рико, что сейчас будет заставлять его идти на поле на очередную тренировку, когда руки уже не способны держать клюшку. Он не мог даже ручку или ложку взять, а тут тяжеленная палка, который они хотели, чтобы он замахивался и отбивал. Они требовали от него прежней скорости, но он не мог пошевелиться, лёжа на кровати. Он не был способен ни на что, а потому все попытки Мориям были пустыми и бесполезными, однако они смогли залезть в душу и заставить сомневаться.

***</p>

И вот еще раз эта пытка прошла. Рико не забыл про существование других, но эта была его любимой, а потому и использовалась каждый день, если не чаще, ведь он уже сомневался, сколько раз это повторялось, счёт вести даже не хотелось.

Он снова сидит в ванной, а лезвие в трясущейся руке, ведь держать что-либо было слишком сложно и тяжело. Он всегда ненавидел свои шрамы, ненавидел, что отец и другие оставляли их на его теле, считал их уродливыми, ужасными, а потому даже в мысли не приходило, что однажды он сам себе оставит несколько, чтобы успокоить душу.

Резкий порез, но боли нет, она вся разошлась по телу от множества ссадин, синяков и, возможно, переломов, а потому новая была быстро забыта. И новый шрам он оставляет на себе, пытаясь что-то почувствовать, кроме той бушующей пустоты внутри, что поедала его, кроме той ломоты в теле, что преследовала с самого начала, кроме той моральной боли, что не уходила ни на минуту.

Кровь медленно стекала по запястьям, падая каплями на воду, смешиваясь и теряя ярко красный оттенок. Он наблюдал за этим, не смея оторвать взгляд. Картина завораживала, пока он снова и снова повторял одно и то же действие, надеясь. Он все ждал, что улягутся сомнения, что пропадет боль, но ничего не менялось, оставаясь в прежнем состоянии и издеваясь над его попытками.

Ничего не помогало, а сил уже не было, когда он услышал этот ужасный и мерзкий голос Рико. Все доносилось издалека, а потому и внимание свое он не заострял на этом, лишь думал, а не закончить ли все сейчас. Он мог сделать всего один порез, что был бы глубже, и завершить, но снова и снова в голове всплывали Лисы, которые говорили ему бороться, а не сдаваться. Они шептали, что осталось чуть-чуть, хотя в это он поверить не мог.

— Какого черта, Натаниэль?!

Рико все же вломился в ванную, сразу начиная кричать, а он просто закрыл глаза, отдаваясь течению этого выживания, ведь Морияма не позволит ему умереть, чтобы продолжить свои издевательства.

***</p>

Это повторилось и в следующий раз. Он больше не отбрасывал лезвие, не заставлял себя забыть про этот способ. Металл мало помогал, но был куда лучше пустого бездействия. Это просто вошло в привычку: каждый раз после издевательств снова брать острое лезвие и проводить по запястьям.

Рико несколько раз ловил его, останавливал и обрабатывал раны, а после брал уже свой нож, оставляя все новые шрамы на теле. Тот делал это искусно, что ничего важного не задевал, лишь приносил боль, к которой он и сам уже начал стремиться, ведь порезы были лучше того, что снова и снова предлагал ему Морияма, когда тому хотелось развлечься, наблюдая или участвуя.