Часть 33 (2/2)

”Софи не отличалась ничем, что могло бы привлечь внимания, если не учитывать внешние данные, разумеется. Едва ей исполнилось 16 она забеременела от зажиточного купца, надеясь на безбедную жизнь, однако тот от ребенка отказался аргументируя это тем, что Софи была падшей в глазах общества, и вероятность его отцовства минимальна. В чем-то он был прав. Стоило малышу появиться на свет, Софи хладнокровно задушила его окровавленной простыней, бросив в Неву. Сожаления и муки совести были ей чужды, одна лишь жажда внимания со стороны противоположного пола превратили ее в проститутку в публичном доме, где она трудилась не покладая рук.

Все изменилось в тот день, а точнее ночь, когда она впервые увидела Разумовского. Что-то в девичьем сердце екнуло, пробудив неизведанное чувство. ”

Мужчина по-прежнему замер напротив, застыл, как статуя, только живые и цепкие глаза очень внимательно разглядывали белокурую девушку.

Непохожая на Викторию, совсем. Ни внешне, ни внутренне.

Лицо у его любимой всегда было такое… открытое. И в больших медово-карих глазах можно было увидеть целую вселенную. Она была особенной — и Птице это нравилось.

Он отлично изучил Софию, чтобы вдруг, неожиданно даже для себя, сейчас описать ее одним словом. Скользкая.

— Если ты дорожишь своей никчемной жизнью, убирайся прямо сейчас!

Софи медленно подошла к Птице, легонько касаясь пальцами мощной груди. Закусив губу, блондинка встала на носочки, едва касаясь пухлых губ.

— Как долго у тебя не было женщины? Ты так зол и напряжен, хочешь я помогу?

Птица не двигался, хоть и был напряжен, Софи подняла руку и нежно провела кончиками пальцев по его шее. Она потянулась к пуговицам на его белой рубашке, но тут уже мужчина легко перехватил ее и сжал тонкое запястье. Он не двигался, смотрел прямо перед собой, постепенно приближая себя к точке невозврата. Он чувствовал это особенно остро.

У каждого человека был предел.

Разумовский опустил глаза.

— Ты нравишься мне, как же ты этого не понимаешь? С первой же минуты, как я увидела тебя, я поняла, что ты не такой, как все, — шепчет Софи, прижимаясь грудью к его груди. — Ты очень необычный мужчина. Ты непохож на остальных. Прошу забудь ее и будь моим. На того не стоит.

Он не отвечал ей, но и не отталкивал. София мягко опустила ладонь на мускулистое предплечье, ощутив, как невольно его тело под ее прикосновениями становится более жестким и напряженным.

— Всегда добиваешься своего?— вдруг спросил Птица не своим голосом, усмехнувшись. Софи замерла.

— Всегда. Я сгорала от отчаянья, наблюдая как ты счастлив с ней. Что было в ней такого, чего нет у меня? Чем она так зацепила тебя?

Софи замолчала, опустив голову, отстраняясь от Птицы. Внезапно, его ладонь сомкнулась на ее шее.

— Едва ли ты поймешь, — обманчиво нежно мурлыкнул Птиц, сжимая горло, — Ты готова?

Софи заметила как потемнел его взгляд, впервые испугавшись подобной реакции.

— К чему?

Вместо ответа Разумовский швырнул Софи на пол, нависая сверху.

Он обхватил ее запястья широкой ладонью, крепко вжимая хрупкую девушку в мягкий ковер и опускаясь сверху. Софи ощутив его ласку — победно улыбнулась. Выдыхая, она раздвинула бедра в желании ощутить, как он войдет в нее, вдалбливаясь в нее.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. — Забывшись, Софи оголила грудь, усиленно сжимая и выкручивая соски. — Возьми меня так, как никого и никогда. — Она была в полном экстазе, стоило ей почувствовать горячую головку у истекающего соками входа.

Ничего.

И вдруг — острая боль, такая, что невозможно вздохнуть, разорвала ее внизу. Она не успела опомниться, когда Птица вошел в нее с такой силой, разрывая нежную плоть, что Софи закричала, от боли ее словно парализовало.

Распахнув глаза, она увидел возвышающегося над ней монстра, в котором она едва узнавала того самого Разумовского. Это был огромный ворон, всюду покрытый иссиня-черными перьями. Его огненные глаза устремились на нее, сжигая душу. Взмахнув крыльями, ворон глухо зарычал, склонив голову на бок.

Софи побледнела. Кровь медленно выходила из нее, увлажняя промежность, но она словно не ощущала этого, сконцентрировавшись на двух бешено горящих глазах.

Девушка забилась в его руках, предчувствуя что-то, и вновь истошно вскрикнула, однако крик этот перетек в стон, полный неожиданного наслаждения.

Птица зафиксировал ее бедра, впиваясь острыми когтями, разрывая плоть.

Софи прижалась к его груди, изогнувшись и громко вскрикнула. Он резко вышел и, глухо рыча, напрягся, вновь вошел на всю длину, не давая ей привыкнуть, терзая.

Она чувствовала, как он вбивается в нее до самой матки, как наполненная кровью, она увлажняет его и принимает в себя, и содрогается от спазмов скорого оргазма и непереносимой боли.

Она слабо погладила его по груди, умоляя остановиться, стараясь унять свирепого зверя.

Но он не хотел останавливаться.

В ее горячем, увлажненном собственной смазкой и кровью влагалище он двигался с такой яростью и злобой, что Софи похолодела. В этот момент она неотвратимо поняла,что умрет.

— За что? — содрогаясь от серии мощных толчков, Софи предприняла попытку отползти.

— Я знаю, что ты сделала...

— Но... как это? Откуда! — Сильней забившись в цепкой хватке, Софи закричала. — Я не думала, что яд подействует. Он был предназначен не для этого.

— А для чего же? — обманчиво ласково шепчет ворон, — Отвечай!

— Убить плод, не более. Я сделала, все, что хотела! Ты можешь убить меня, но я уже убила твою шлюху, жаль, что твое поганое отродье не разделило участь вместе с мамочкой, надеюсь она долго мучилась в предсмертной агонии...

Громко рыкнув, Птица взмахом руки оторвал голову Софи, отшвырнув подальше.

Конец Flashback