Часть 30 (1/2)

— Mon amour, я дома! — Разумовский скинул тяжелое пальто, подходя к камину в просторной гостинной. — Малышка, ты дома? — Сергей крикнул чуть громче, чем хотел, а Птица был готов отвесить ему подзатыльник.

— Чего ты орешь? — Птица недовольно скривился, — Где ей еще быть, если не дома?

— Уйди, а! — Сергей подкинул дров в камин, отмахиваясь от Птицы, который стоял позади. — Делом бы каким занялся, все уши прожужжал с утра!

Птица подбоченился, гордо вскинув подбородок.

— Я слежу за нашей Птичкой, это теперь мое основное дело! Ну раз ты заговорил о деле, — Желтоглазый уселся в кресло, закинув ноги на мягкий пуфик, — Гром все пытается раскрыть дело об убийстве того подонка, что забрал Вику, — Птица фыркнул, — Пока безуспешно, но он меня уже достал! Может стоит его...

— Ты в своем уме? — Сергей сел в кресло напротив, — Мы должны быть очень осторожны, особенно ты! Прошло два месяца с тех пор как мы переехали сюда, чтобы быть подальше от всего этого, — Мужчина тяжело вздохнул, пытаясь подобрать слова, — То, что произошло с Викой, с нами... Птица — Мы должны быть очень осторожны!

— Неужто испугался? — Птица презрительно хмыкнул, хоть и понимал, что Сергей прав, — Я никого не убивал, пока что.

— Я не совсем понимаю какие цели ты преследуешь, но...

— Цели? — Птица вскинул бровь, — У меня одна цель — очистить этот город от мусора и зажравшихся ублюдков, что отравляют жизнь простым людям. Я делаю это для нас, понимаешь! Их смерти не будут напрасны.

— Ты жесток, но я начинаю понимать почему, — Разумовский устало потер виски, откидываясь головой на спинку кресла, — Ты делаешь это для нее, верно? Хочешь, чтобы она видела в тебе героя, способного на все ради ее блага. Ты любишь ее, но не знаешь как показать это? Опережая вопрос, отвечу — секс не считается. Да, это одна из форм выражения чувств, но этого не достаточно.

— Возможно, — Птица прищурился, внимательно разглядывая лицо напротив. — Я стал таким из-за тебя, отчасти...

— Издеваешься?

— Не ты ли скидывал на меня всю боль, что тебе приходилось переживать снова и снова, на протяжении двадцати семи лет, а? — Птица встал с кресла, подходя к камину. — Не ты ли умолял защитить тебя от детей, что издевались над тобой в детдоме? Я питался твоими эмоциями, я соткан из них и ничего другого не знаю! Да, я бываю жестоким, но только с теми, кто этого заслуживает. Я умею любить и быть любимым!

— Птиц..

— Нет, ты послушай! — Желтоглазый протягивает руки к огню, чувствуя жар, что распространялся по всему телу. — Я слишком долго терпел, и видит Бог, я устал....

— Успокойся, Птиц, и послушай меня. — Поучительным тоном начал Сергей, поднимаясь с кресла. — Я прошу прощения за все, что между нами произошло, но мы оба виноваты, ведь никто не хотел уступать, верно?

Ворон лениво рассматривал пляшущие языки пламени в камине. В уютной гостинной было тепло, размеренное потрескивание дров убаюкивало сознание. Но Птиц не позволял себе расслабиться даже на секунду. Потирая кончики пальцев, он наслаждался мгновением тишины. Он закрыл глаза. В висках нещадно жгло нетерпение.

— Давай уедем... — Птица повернул голову, наконец озвучивая мысль терзавшую его последние несколько дней. Мысли отравляющие его душу, тонкими нитями приобретавшие форму. Неровный колеблющийся свет в камине освещал гостинную, наполняя ее хороводом тревожных танцующих теней. Птица вернулся в кресло и подпер голову рукой. То, что он испытывал сейчас, было далеко от волнения, но, наблюдая за стремительными танцами пламени, ворон чувствовал, как понемногу его разум покидало терпение. Он нетерпеливо постукивал сильными пальцами по подлокотнику кресла, и время вокруг него застыло.

— Куда же? — Сергей отзеркалил его позу и теперь сосредоточенно изучал злобное альтер-эго. Да, злобное. С появлением Виктории в его жизни, Птица хоть и менялся в лучшую сторону,но он прежний никуда не делся. В надежде разобраться с неустойчивой и пошатнувшийся психикой, Сергей мог часами изучать книги по психологии, мусоля труды выдающихся психиатров, пытаясь разобраться в себе и найти способы взаимодействия со второй личностью. Теперь, когда в черном сердце зародилось чувство столь сильное и волнующее, Птица многое переосмыслил. Он не помнил когда они вот так говорили по душам, сидя друг напротив друга. Верно, они никогда этого не делали.

Разумовский понял, Любовь — это чувство координально меняющее человека, она способна управлять нами без нашей воли. Под ее влиянием человек способен на все. И именно в этот период мы понимаем — нет ничего невозможного. Сильные эмоции пробуждают наши лучшие качества, оказывая сильное влияние любви на личность.

— Да куда угодно, — неожиданная мысль пронеслась в голове, — Рим, Венеция, Франция, Швейцария.... Смена обстановки, да и климата пойдет нам, и Вике, на пользу. Не хочу, чтобы она рожала здесь. Да и то, что мы так долго планировали, — Птиц заговорщически вскинул брови, — Здесь неосуществимо. Не хочу, чтобы Гром путался у меня под ногами.

— Я думал об этом, — Сергей устало потер виски, — Но может стоило сделать это раньше или подождать, когда она родит? Это может быть для нее стрессом . К тому же, нам стоит поговорить с ней, вдруг она не захочет?

Птиц усмехнулся, но тут же повернул голову в сторону, когда с тихим коротким щелчком двери, показалась фигура девушки.

— Вот сейчас и узнаем, уступи мне и это не обсуждается. — Ворон поднялся с кресла, утягивая Вику в объятия.

— Где ты был? Я начала волноваться. — Кареглазая обняла Птицу за шею, позволяя взять себя на руки.

— Немного прогулялся по заснеженному лесу, ничего такого. А ты чем занималась все это время, м?

— Кушать готовила и спустилась за тобой, пока не остыло.

— Моя умничка, — Птиц заурчал, целуя Вику в носик, — Я нагулял аппетит.

Виктория ласкающим взглядом окинула мужественное лицо, укладывая голову на плечо любимого. Все это время Птица был рядом, заботился и оберегал, следуя тенью за любимой. Со стороны могло показаться, что ворон был одержим ею и такой нездоровый интерес повод для беспокойства, но не в их случае. По своей натуре мужчина был жутким собственником, не желавшим делить самое дорогое ни с кем.

На кухне витали невероятные запахи, заставляя желудок болезненно сжаться. До появления Виктории в его жизни, он питался едой из ресторанов, не испытывая неудобств. Но каким бы дорогим не было блюдо из ресторана, домашняя еда ни шла ни в какое сравнение. Птиц с большим удовольствием ел все, что готовила его Птичка, не забывая нахваливать ее кулинарные способности.

— Вкусно пахнет, — Птиц вдохнул поглубже, усаживаясь за стол, ожидая свою порцию, — Что это?

Вика улыбнулась, поставив тарелку с ароматным борщом перед любимым. В духовке уже подоспели чесночные булочки, а к борщу были поданы соления, копченое сало и сметана.

— Выглядит аппетитно, — отправив первую ложку в рот, Птица прикрыл глаза, — Очень вкусно, спасибо малышка!

— Ешь на здоровье, на плите еще целая кастрюля, — Вика села рядом, добавляя ложечку сметаны в свою тарелку.

— Положи мне тоже. — очевидно он был очень занят, сосредоточенно разламывая горячую булочку.

За обедом, Птица решил поделиться планами на ближайшее будущее. Периодически он держал Вику за руку, отмечая для себя, что так он становится спокойней. Кареглазая внимательно слушала, активно делясь своими мыслями.

— Я готова… — решительно произнесла девушка, замечая как тут же нахмурился ворон. Она подалась вперед. — Если ты будешь рядом, я поеду с тобой куда угодно.

Птица задумчиво заглянул ей в глаза, предугадывая и ее мысли, и чувства, горящие в самых дальних уголках души. Туда, куда она боялась впустить его, избегая смотреть в глаза призракам прошлого. И туда, куда Птица так решительно вторгся.

— Я всегда буду рядом с тобой. Куда ты, туда и я. — он заправил мягкий локон ее волос за ухо, открывая взгляду маленький шрамик на виске. Дело рук ублюдка, который чуть не отнял ее, заставив Птицу многое переосмыслить.

Кошмары мучали его каждую ночь, заставляя прочувствовать все заново. Он помнил все в мельчайших подробностях, испытывая особое наслаждения, стоило вспомнить лица ее мучителей, искаженные ужасом. Они этого заслуживали. Они заслуживали. Мучимый чувством вины, Птица вскакивал ночью, включая свет в спальне, стискивая Вику в объятиях, зацеловывая ее личико, шепча как в бреду что-то несвязное.

Любовь совершенствовала Птицу как личность, раскрывая его духовный потенциал. Она мотивировал становиться лучше день за днем и развивать в себе все лучшее,

чем его одарила природа. Как бы он не отрицал, Птиц меняется под влиянием чувств, возвышаясь и стремясь к созиданию.

И снова ночь. Промозглый свет

И серых стен не видно стало

Ты из каких-то прошлых лет

Ко мне сквозь сон бредёшь устало.