3 (2/2)

Одно небо да земля свидетели — это было тяжело. Всё, что было до этого момента. Но сейчас как никогда просто и легко, будто в спину задул попутный ветер. Он готов ко всему. Потому что может сделать самую важную вещь в своей жизни.

— Бомгю, — выдыхает Субин с хрипом, когда выходит на открытое пространство, заросшее аквамариновой травой до самого пояса, и видит силуэт в полумраке круглой белой луны.

— Бомгю-я! — зовёт он громче, не отрывая взгляда от длинного полотна чернильных прядей волос, утопающих в океане зелени, которое открывает только бледные плечи, сияющие в ночи.

Су ныряет вглубь поляны, пытаясь пробраться к Бомгю, — длинные стебли травы обращаются кудрявыми лозами, цепляющимися за конечности. Сжимают едва тёплую плоть в тесных объятиях, опутывая грудь и бёдра. Субин опускает голову, локоны щекочут щёки, падая на глаза, и он прикрывает трепещущие ресницы, глубоко вдыхает, успокаиваясь.

— Итак, ты пришёл.

— Да.

Бомгю не спеша поворачивает голову назад — волосы скользят по коже, как шёлк — и кидает раздражённый взгляд чуть прищуренных глаз.

— Уходи, иначе я сам тебя вышвырну отсюда, и поверь, тебе это не понравится.

— Тогда я просто вскрою свой живот, — вызывающе смотрит в ответ Бин, — проверим, какая смерть более мучительна?

— Субин! — отчаянно вскрикивает Бомгю, махом оказываясь нос к носу, и Су может видеть жалобный излом бровей и сузившиеся до одной сплошной зрачки.

— Субин, Субин… — передразнивает он, — ты совсем меня не знаешь, если думаешь, что я останусь в стороне, пока тебя убивают! — также кричит в ответ, и чувствует, как путы болезненно сжимаются сильнее.

— Меня не убивают, — вздыхает Бомгю устало. — Они убьют ту тварь, — и опускает взгляд вниз, проводя пальцами по чешуйкам на талии. — Мне жаль, но мы связаны, и… Это оно виновато, это я виноват, понимаешь? — он отстраняется, увеличивая расстояние. — Я уже не могу называться Хранителем, потому что всему тут позволил пропитаться ядом.

Субин в неверии замирает, слёзы в его глазах блестят, как капли росы, застывают и упорно не срываются на землю.

— Ты же знаешь, я не святой: лишь маленькая змейка, которая прожила слишком долго и получила некоторую благосклонность небес. И суждено мне умереть в этом огне или нет – решать тоже им.

— Плевать мне на небеса! — сопротивляется Су и рычит, — да освободи ты меня уже!

Бомгю изумлённо хлопает ресницами, но всё же спохватывается и отзывает лозы, будто только сейчас их замечая.

— Так вот, — упрямо вскидывает подбородок Субин, — если чему-то меня жизнь и научила, то только тому, что воля свыше – это чушь полнейшая.

— Но я не могу…

— Что? — в гневе перебивает его Бин, — оставить лес? Считаешь себя слишком виноватым за чужие преступления?

— Ранить тебя, — уязвлённо шепчет Бомгю, как самую большую тайну.

Субин, кажется, задыхается, потому что горло сдавливает, а губы дрожат, пока он не прикусывает слизистую рта. нерешительно тянется к Бомгю — тот чуть выше его из-за хвоста — и останавливается, так и не прикоснувшись.

— Время течёт, а я всё меньше контролирую это. Ты всё ещё думаешь обо мне, когда пострадала твоя семья? И другие люди? — Гю поднимает на него глаза. — Не глупи, пожалуйста, иди, живи своей жизнью.

— Бомгю-я, единственное важное в моей жизни – это ты, — выдыхает Субин, решительно беря его ладонь в свою, прижимая к груди. — Разве ты не заметил? Я пришёл к тебе: умереть или жить – уже не имеет значения.

Бомгю гулко сглатывает и завороженно смотрит на их руки, соединённые вместе, и Су видит столько любви и нежности в драгоценных цитриновых глазах, что безбожно краснеет из-за столь смелого действия. Он отпускает кисть Гю, однако тот тут же ловит его, переплетая пальцы.

— В-всё хорошо, — отворачивается Бомгю, растирая горящие щёки свободной рукой, — я не против.

— Угу, — кивает Субин, смущённо потупив взгляд вниз.

— Там похоронены люди, — сдаётся Гю, указывая взглядом вдаль, — не слишком далеко от дворца, для удобства, и не слишком близко, чтобы не было очевидно. Они умерли несправедливой смертью, а их неупокоенные души наполнили саму землю энергией инь<span class="footnote" id="fn_32285058_3"></span>. Поэтому это место отвечает со злобой, с жаждой мести, — он грустно улыбается. — К сожалению, это не обычный лес, он живой, дышащий и разумный. И мы связаны.

— Они… устроили могильник? Как много?.. — прижимает руку к губам Субин, не в силах окончить фразу. Ему начинает казаться, что и в земле под его ногами лежит множество тел.

— Отравленные наложницы, забитые до смерти слуги и рабы, люди, которым не посчастливилось оказаться не в том месте, не в то время, — Бомгю ласково проводит по его волосам, пропуская чёрные нити сквозь пальцы.

Су толкается в руку щекой, ненадолго позволяя себе разомлеть и прикрыть глаза. Прикосновение кожи к коже отдаётся волной мурашек по телу и теплом в груди.

— Позволь мне разделить с тобой судьбу, — умоляюще просит Субин, приоткрывая очи и смотря на Гю сквозь ресницы.

Бомгю распахивает глаза, которые моментально краснеют и покрываются плёнкой слёз, они робко капают вниз весенней капелью. Мягко улыбается, загораясь, словно китайский фонарик, запущенный в небо, и едва касается губами меж бровей.

«Да. Тысячу раз да».