8. ЗВОНОК ОБРЕЧЕННЫМ (2/2)

Впрочем, Ульссон тоже ни на кого не смотрел. И он не обдумывал услышанное, он просто старался это принять. И справиться со страхом. Потому что информация эта и впрямь была смертельно опасной. Ульссон не был трусом, однако не принадлежал и к числу отчаянных храбрецов. Когда люди из спецслужб насели на него и на руководство канала с требованием снять с эфира кадры его репортажа, Ульссон хоть возмутился столь наглым вмешательством в дела прессы, но не стал лезть на рожон. Эти кадры не стоили того, чтобы рисковать карьерой.

Да, профессиональная совесть мучила его, потому он и назвал молодому австрийцу, потерявшему невесту в кораблекрушении, имя Бильдта. Этого не следовало делать, но Ульссон всё же решился.

А теперь кадры с русским мальчишкой, переполошившие спецслужбы, причем не только шведские, но и русские, появление австрийца, уверенного, что с кораблекрушением что-то очень нечисто, да ещё и информация Бильдта складывались в пока не вполне ясную, но уже страшную картину. И Ульссон понимал, что в случае публикации этих данных его ждет либо невероятный карьерный взлет и, может быть, даже Пулитцеровская премия, либо… вот об этом «либо» ему было страшно думать.

Снова у него появилось ощущение близкой опасности. Очень близкой. Как будто вот-вот что-то должно было произойти. И Ульссон даже не удивился, когда совсем рядом послышались один за другим три выстрела. На пару мгновений на шумной улочке воцарилась гробовая тишина. После чего раздались визги и вопли перепуганных людей, в панике бросившихся врассыпную.

А Ульссон по-прежнему стоял неподвижно и даже не смотрел в ту сторону, откуда раздались выстрелы.

Он знал, в кого стреляли. И не сомневался, что убили.

***

Крис проснулся уже поздно, на неразобранной постели, в рубашке и брюках. Голова не болела, но мучила жажда. Крис присосался к пластиковой бутылке на столе.

Надо было принять душ, привести себя в порядок. Позавтракать… При мысли о завтраке Криса едва не стошнило. Нет. Он просто выпьет кофе. Надо собираться, чтобы отправиться в порт, разыскать таможенника. Скорее всего, и там Крис натолкнется на стену молчания. Но он обязан попытаться. В конце концов, хоть какие-то крупицы информации могут быть важны.

И, главное, надо как-то уйти от слежки. Чтобы за ним не увязались парни из шведской СЭПО, русские, да и кто угодно. Черт, вот этого Крис делать не умел. Придется учиться на ходу.

Он полез в интернет на смартфоне.

И понял, что учиться ему не придется. Потому что уже нет смысла.

Заголовок гласил: «Убит помощник директора таможни Стокгольмского порта»

«Помощник директора таможни Стокгольмского порта Ханс Бильдт был застрелен минувшей ночью в центре города. Убийство произошло возле одного из популярных ночных клубов. Обстоятельства происшедшего устанавливаются. По предварительной версии, причиной стала ссора Ханса Бильдта с одним из посетителей ночного клуба…»

Крис даже не стал читать дальше.

«Мы никого не убиваем!» - вспомнил он слова агента шведской спецслужбы.

Да. Конечно. Вы не убиваете. Это просто пьяная ссора. Известно же, что в тихом, законопослушном Стокгольме посетителей пускают в ночные бары только при наличии пистолета.

Крису снова захотелось выпить. Впрочем, он ещё не дошел до той степени деградации, когда люди начинают пить с утра. Он вообще пил мало. Просто сейчас, после всего случившегося…

Пора было возвращаться в Ригу. В Стокгольме делать было уже нечего. Сколько можно ходить вдоль глухой стены молчания!

И тут в дверь Криса постучали.

«Моя очередь?» - пронеслось в мозгу.

Он уже ничего не исключал. Помедлил и двинулся к двери.

***

На пороге стоял мальчишка-араб в униформе отеля.

- Мистер Шёнборн? С вами хочет поговорить один человек. Он не назвал своего имени, но сказал, что он тот, кто направил вас в порт. Он говорит, что это очень срочно.

«Тот, кто направил вас в порт». Ульссон! Что ему понадобилось? Да, ясно, что это связано с убийством таможенника, но…

- Где он? – быстро спросил Крис.

- Бар 726, это направо от отеля, метрах в двухстах. Этот человек просил вас обратиться к бармену.

Крис, торопливо сунув мальчишке несколько евро, бросился вниз по лестнице. Но, спустившись в лобби, остановился. Он был уверен, что за ним следят. Просто не могут не следить! И если он выведет их на Ульссона… То что? Что тогда? А непонятно.

Впрочем, Ульссон ведь тоже не идиот и понимает, что рискует…

Крис прошел через лобби, нервно поглядывая на людей вокруг. Соглядатаев он не вычислил. Но ведь он не был специалистом по слежке!

Ладно! К чёрту всё. Крис вышел из отеля и быстро направился к бару. Это был небольшой бар, посетителей в этот утренний час в нем почти не было.

- Добрый день, меня попросили к вам обратиться… - неуверенно начал Крис.

Бармен, не дослушав его, быстро кивнул и сделал знак следовать за собой. Он провёл Криса через служебные помещения и вывел через заднюю служебную дверь.

И там, в маленьком проулке, Крис увидел Ульссона.

- Идем. Быстро! - сказал журналист, даже не поздоровавшись и увлекая за собой Криса.

- Куда? – на ходу спросил Крис.

- К мусорному баку, граф! – бросил сквозь зубы Ульссон.

Он и впрямь приволок наследника рода Шёнборнов на маленькую помойку между домов.

- Неприятное местечко, но укромное. Тут нас не найдут, - сказал Ульссон, нервно озираясь.

Людей вокруг и впрямь не было. Только голуби-сизари.

- Вы уже знаете новости? – спросил Ульссон.

- Бильдт? Таможенник?

- Да. Его убили на моих глазах.

- Что?..

- Сразу после того, как он передал мне флешку…

- Что за флешка? – вздрогнул Крис.

- Слушайте, Шёнборн, - вздохнул Ульссон. – Я вообще-то журналист и привык, что это со мной делятся информацией. Но теперь всё перевернулось. Я уже ни в чём не уверен. И скажу вам прямо: я боюсь. Если они убили Бильдта, причем так нагло, демонстративно, то вполне могут прикончить и меня. Да и вас тоже.

- Люди из СЭПО? – хмуро уточнил Крис, которому тоже было не по себе.

- Не знаю… Может быть, они. Может быть, другие. Черт, вокруг этого парома целый змеиный клубок!

- Вы о чём?

- Шёнборн, я просто хочу, чтобы вы знали, - продолжал Ульссон, проигнорировав вопрос Криса. – Я навел справки: у вашей семейки большие связи и может быть… может быть, у вас что-то получится. Потому что у меня, скорее всего, не получится уже ничего.

- Что не получится?

- Не знаю! – в голосе здорового рыжего детины послышались истерические нотки. – Не знаю я! Понятия не имею! Но что-то надо делать! Потому что…

- Так, Ульссон, вы молодец, что позвали меня, - Крис понял, что распсиховавшегося шведа надо привести в чувство. – Не знаю, что я сделаю, но… обещаю постараться… Скажите, что произошло.

- Что… Для начала. Бильдт рассказывал мне, что на «Принцессе Марии» часто перевозили грузы, не подлежавшие таможенному досмотру. Несколько раз от людей из правительства поступало распоряжение: не проверять тот или иной грузовик, указывался его номер. Но Бильдт пару раз всё-таки заглядывал внутрь. Говорит, что там была радиоэлектронная аппаратура, весьма похожая на военную. И такой же груз должен был прийти на «Принцессе» и в этот раз.

- Контрабанда оружия?

- Я и сам так думал поначалу. Но наводил справки. Не похоже. Скорее всего, это была какая-то операция НАТО. Тут же рядом русские: они снова вооружаются, мы тоже, а три балтийские республики – это как передний фронт. Ну, что я вам объясняю…

- Но если это не контрабанда, а просто секретные перевозки, то… причем здесь гибель парома? Вы что, хотите сказать, что русские потопили паром, узнав, что на нём перевозят какую-то секретную аппаратуру?

- Нет, конечно. Русские, как к ним не относись, не идиоты, чтобы пойти на такое. Да и зачем им это? Нет. Но, возможно, это оружие было как-то связано с… с… тем, что случилось.

- Почему вы так думаете?

- За несколько минут до убийства Бильдт передал мне флешку с записью телефонного разговора. Говорили по спутниковому телефону, когда «Принцесса» была уже в открытом море. Откуда шел звонок – неизвестно. А принимающий абонент находился на судне. И это был кто-то из команды. Возможно, капитан.

- Их там было двое. Сменный капитан тоже был на пароме.

- Значит, один из них. Вот, слушайте.

Ульссон достал из сумки маленький ноутбук, вставил в него флешку, протянул Крису наушники.

Разговор шел на английском. Звонивший говорил на нём безукоризненно, отвечавший – с сильным акцентом.

- Алло.

- Узнаёте меня?

- Какого черта вам надо?

- Вас предупреждали. Вы не послушались. Взяли на борт груз, который не должны были брать.

- Не ваше собачье дело!

- Вы сбросите груз в море. У вас есть час. Иначе я прикажу взорвать судно.

- Не смешите мои яйца.

- Понимаю. Пустить вашу многоэтажную посудину ко дну трудно. Да и не нужно. Достаточно вывести ее из строя, чтобы она вернулась в рижский порт. Или кое-как догребла до Стокгольма. В обоих случаях ваше корыто будет встречать полиция. И если на борту обнаружат груз…

Дальше последовал поток слов не на английском. Судя по всему ругань.

- Итак, в вашем распоряжении час, - холодно продолжал неизвестный. – Если груз не будет сброшен в море, я прикажу активировать взрывные устройства.

- Ваши люди здесь, на борту – они что, камикадзе?

- Нет. У них есть возможность покинуть судно.

- Вы идиот! Что значит отправить груз за борт? Там его тонна! Как вы себе это представляете? Это два грузовика! Я должен открыть носовой люк, чтобы сбросить грузовики в море! А сейчас шторм, вода мгновенно проникнет внутрь корабля! Это самоубийство!

- Ваши проблемы. Или вы избавляетесь от груза, или мы выводим судно из строя и ставим в известность полицию в Риге и Стокгольме. Выбирайте. У вас ровно час.

В трубке снова послышалась брань, и разговор прервался. Очевидно, звонивший просто отключил звонок.

Крис был бледен как полотно.

- Они открыли носовой люк. Сами открыли. Во время шторма! Чтобы сбросить в море автомашины с каким-то грузом. Твари! – зарычал он. – Твари! Теперь ясно, почему видеокамеры зависли! Их попросту отключил кто-то на капитанском мостике! Тот, кому звонил этот подонок! Твари!

- Твари, - согласился Ульссон. – Но еще большая тварь тот, кто приказал взорвать корабль.

- Были сообщения о взрывах. Но почему? Если они все-таки открыли этот проклятый люк?

- Не знаю, - вздохнул журналист. – Я ни черта не понимаю. На корабле тайно перевозят какое-то военное оборудование, но это не контрабанда. Кто-то звонит на борт и требует сбросить груз в море. То есть выбросить это военное оборудование? Или что-то еще? Носовой люк открывают, значит, груз решили все-таки сбросить. Тем не менее слышны взрывы. А еще утверждали, что на капитанском мостике слышалась стрельба. В кого стреляли и кто? И еще… еще этот мальчишка с сумкой, вокруг которого теперь идет свистопляска. Он-то вообще здесь причем? - Ульссон развел руками.

- Какая-то дьявольская история, - глухо произнес Крис. – Господи, сколько людей погибло! Из-за чего? Из-за чего?? Почти тысяча человек!

Вновь перед его глазами возник образ Мари. Она смотрела на него словно живая, только в её глазах больше не было пляшущих золотистых искорок. Они были полны отчаяния и боли.

- Что перевозили на судне? Что выбросили за борт? А главное, зачем?? И что унес мальчишка в этой сумке? Куда он делся, почему его прячут, почему вычеркнули из списка спасённых, словно его не было на судне?? Почему запугивают свидетелей??

Крис задавал эти вопросы вслух. И делал он это с одной целью: не впасть в отчаяние. Заслониться вопросами от чудовищной волны боли и горя, которая готова была накрыть его с головой.

- И кто убил Бильдта? – задался вопросом Ульссон.

- Люди из ваших спецслужб?

- Нет… Вряд ли… Бильдт намекал, что прослушивает телефонные переговоры не по их указанию. Он работал на кого-то еще. И, возможно, этот кто-то счел полученную им информацию слишком опасной.

- Простите, Ульссон, но… ведь вы были с Бильдтом перед его смертью… Почему…

- Почему они не убили меня? – с сарказмом уточнил Ульссон. – Понятия не имею. Скорее всего, исполнители на тот момент имели приказ разделаться только с Бильдтом. Но, возможно, что я – следующий в их списке. Поэтому и решил вам рассказать.

- Вы отдадите мне флешку?

- Нет! Достаточно того, что вы в курсе. Если меня убьют, вы… Черт, Шёнборн, я не знаю, что вы должны сделать. По идее, вы должны идти на телевидение, выступить с заявлением… Но я сам журналист, то есть тот, к кому вы должны прийти. Однако пришел я к вам. Потому что знаю: такое заявление ни за что не дадут в эфир.

- Вообще-то мы живем в эпоху интернета. Почему не отправить эту запись в тот же YouTube?

- Можно. Но это ничего не докажет. В разговоре не называются имена, не называется ничего! Запись тут же объявят фальшивкой, вот и всё. К тому же эта флешка…

- Что?

- Думаю, эта флешка - мой единственный шанс остаться в живых, - задумчиво произнес Ульссон.

------------------------

* «Первый граф был редкостным мерзавцем» - Вадим Александрович вспоминает Джеймса Ферренса, графа Лэнтона из романа «Глаза смерти»