Первый сезон: «Рождественские каникулы I» (2/2)

— Сможешь перенести свойства дурманящей настойки в артефакт — отпущу, — я уже начала перебирать варианты, как именно это можно сделать, чтобы это ещё и было можно использовать в бою.

— Тогда вы должны будете меня доставить туда и обратно, — остановившись на нескольких вариантов, сказала я. Это определённо будет очень занимательно.

***</p>

Муза размяла шею и поднялась с чужого дивана, осматривая продолговатую комнату: несколько кресел и диван, на которых точно так же развалились подростки от пятнадцати до двадцати четырёх; зашторенное окно, выходящее на главную улицу Мелоди-сити; а в самом конце — небольшая сцена, на которой стоят барабаны, синтезатор, стойка-пантограф с микрофоном, а в углу лежат бас-гитара, электрогитара и классическая гитара. Девушка нашла свой мобильник, завалившийся под диван, и посмотрела время — без десяти два часа дня. Кажется, вчера, а точнее уже сегодня, они улеглись спать в шесть, и по какой-то непонятной причине будильник Музы не сработал, и она благополучно проспала утренние занятия в «Гармонии звуков».

— Алло, пап, — затравленно ответила на звонок девушка, как назло, Хо-Боэ позвонил именно тогда, когда она только встала.

— Где тебя киты носят?! — раздалось разъярённое на том конце трубки.

— Пап, я же говорила, что буду репетировать с ребятами из «Сияния», — Муза быстро засобирала свои разбросанные вещи в фиолетовую сумку, приглушая голос, чтобы не разбудить участников местной музыкальной группы.

— А я тебе говорил прекратить с ними водиться! Я запрещал тебе заниматься музыкой! — раздражение волнами накрывало Музу, потому что

с того дня, как умерла её мама, отец перестал дружить с логикой.

— А я тебе говорила, что не буду бросать свою страсть, — шикнула девушка и вылетела из квартиры, с хлопком закрывая дверь. — Хватит уже, отец. Я буквально фея музыки, а ты запрещаешь мне делать то, что я люблю!

— Посмотри на нас с твоей мамой! — Муза уже представила, как Хо-Боэ схватился за сердца, потому что снова слишком сильно нервничает. — И посмотри, к чему всё это привело!

— Мама умерла из-за того, что у нас не было денег на лекарства или хорошего целителя, а не из-за музыки! — Муза выкрикнула это и тут же осеклась, виня себя в том, что снова наступила на больное место семьи, особенно отца, который винит себя в смерти любимой жены. — Па, прости, а… — ей никто не ответил. — Пап, пожалуйста, давай не будем об этом, хорошо? Пап? — девушка уже была готова заплакать, думая, что с отцом что-то случилось.

— Замечательно, — зло сказал Хо-Боэ. — Можешь не возвращаться домой, если собираешься продолжать свою глупую карьеру певицы! — послышались гудки, и Муза убрала мобильник в сумку, стирая со щёк слёзы.

Канун Рождества принёс фее музыки очередные скандалы, продолжающиеся уже больше семи лет, и она совершенно не знала, что делать дальше. Муза никогда не рассказывала Винкс о том, что на самом деле не хотела становиться феей, тем более боевой, поступать в Алфею и учить все эти науки, от которых она далека. Её всегда звала музыка, порождающая настоящую магию в её душе. И её голос, её руки, её тело создавали настоящее волшебство, когда она играла и пела, даря людям частичку этого пленяющего колдовства.

Сначала она была недостаточно взрослой и смелой, чтобы противостоять отцу, но мама всегда приучала её к музыке, и совсем скоро ее начало ломать без занятия пением. Словно увядшая, Муза в свои двенадцать впервые сбежала из дома и прогуляла школу, весь день гуляя по улицам Мелоди-сити и наслаждаясь концентрами уличных музыкантов. Конечно, ей пришлось вернуться и сильно поругаться с отцом, которого чуть инфаркт не хватил, но с того момента Муза стала становиться собой: немного дерзкой, немного «пацанкой», немного своенравной и очень, очень свободолюбивой.

Девушка думала, что не является феей, и собиралась закончить обычную школу для гражданских, а после поступить в высшее учебное заведение «Искусство гармонии», но случился магический выброс — и отец поставил её перед выбором: бросить карьеру певицы или закончить Алфею. Если она благополучно заканчивает Алфею и получает аттестат, то может делать в своей жизни всё, что хочет. Девушка прекрасно понимала, что отец действительно мог не дать ей заниматься музыкой.

Получить для человека, выбравшегося из самых низов с помощью связей и удерживающегося на должности министра культуры Мелодии, рекомендательное письмо для дочери в одну из самых лучших школ для фей в Магиксе не составило труда. Хо-Боэ просто желал для дочери всего самого лучшего, а хорошее образование будет ей подушкой безопасности в будущем, которое благодаря её взрывоопасному характеру было непредсказуемым. Внешне Муза была похожа на свою мать, но её характер оставался настоящей загадкой для её отца.

Сейчас Муза направлялась в музей древних музыкальных инструментов, где проходят занятия многих молодых людей, интересующихся музыкой, тем не менее попасть туда может не каждый встречный. За подобные вещи Муза не могла не быть благодарной отцу, который смог приобрести определённое денежное состояние, позволяющее ей больше, чем детям из среднестатических семей. Самое забавное, что, несмотря на положение отца в обществе, Муза не получала необходимого для золотой молодежи образования, и после многих встреч с такими детьми она даже начала презирать их. Поэтому их отношения со Стеллой можно было охарактеризовать как вооруженный нейтралитет, хотя принцесса и не оказалась такой плохой, как думала в начале фея, но людей, сменяющих маски одной за другой, она терпеть не могла. И вряд ли сама Стелла знала о том, что Муза не являлась ребёнком из обычной гражданской семьи, никто не смог бы догадаться благодаря её «ненормальному» для этого статуса поведению.

Небо на Мелодии почти никогда не было чисто голубым, даже сейчас оно окрасилось в привычные розово-оранжевые тона, и девушка с особой любовью относилась к этому необычному явлению. Там, в Магиксе, небо всегда голубое, да и находятся они на земле, а не на островах на огромной высоте. Да и на её планете всегда лето, так что Муза не могла понять, почему Лаон всё время твердила, что Рождество без снега — не Рождество. Как снег и промозглый холод может кому-то нравиться и приносить праздничную атмосферу?

В любом случае, Муза любила праздник только таким, каким он представлен на Мелодии, поэтому твёрдо решила, что обязана помириться с отцом, чтобы провести хотя бы одно Рождество без ссор и плохого настроения. Её размышления прервал звонок телефона.

— Привет, Джаред, — весёлым голосом поздоровалась она, чувствуя себя лучше из-за звонка лучшего друга, который и привёл её в «Сияние». — Что-то случилось?

— И тебе добрый день, хотя, наверное, лучше сказать: доброе утро? — девушка хихикнула. — Ты не пришла в «Гармонию звуков», а я хотел познакомить тебя с нашим новым поэтом.

— Что? Ты опять нашёл нам нового песенника? Я же говорила, что…

— Муз, ты же сама понимаешь: ты композитор, певица, но сочинять у тебя получается не очень хорошо. Чем будет хуже тебе помощник? — перебил её Джаред, и девушка печально вздохнула, принимая тот факт, что он прав.

— Ладно. Но если он мне не понравится и мы не сработаемся, то попробуй только привести еще раз левого человека к нам! — Муза уже подошла к зданию музея и расправила плечи. — Я уже подошла.

«Ну, посмотрим, сможет ли он стать моей музой», — подумала фея музыки и зашла в помещение, ощущая необычный трепет, как при первом полёте на собственных крыльях.

***</p>

Блум разложила перед собой несколько сортов цветов и уставилась на них с тоской. Она помогала матери с цветочным магазином с детства, и это всегда приносило ей радость, но сейчас девушка хотела сбежать от необъяснимой серости. Колокольчик зазвонил, и Блум оторвала взгляд от стола и безразлично посмотрела на посетителя. Женщина с великолепной фигурой и сияющими серебристыми волосами прошлась вдоль стеллажей и горшков, а после подошла к Блум и растянула красные губы в слащавой улыбке.

— Здравствуй, деточка, — фея немного смутилась такому обращению, а после и вовсе покрылась мурашками: вокруг женщины была насыщенная чёрно-фиолетовая материя, которая колыхалась и фонила негативом. — Мне четыре хиганбаны.

— Д-да, конечно, — Блум усилием оторвалась от разглядывания этого пугающего явления и подрагивающими руками обернула цветы. — Как будете оплачивать?

— Наличными, — женщина наклонила голову набок и сощурила глаза, кривя губы в жуткой улыбке. Отдав деньги, она не забрала букет, а протянула его Блум: — Передай его своей подружке, Лаон.

— Что? Кто вы? — голос Блум охрип, а сердце бешено заколотилось.

Голос в её голове сходил с ума, кричал: «Беги! Беги! Беги!» Девушка кожей чувствовала опасность, исходящую от этой женщины, и она совершенно не знала, каким образом такая личность связана с Лаон Нери.

— О, не стоит переживать, — женщина прикрыла рот рукой, посмеиваясь, и Блум увидела её острые длинные ногти. — Она узнает меня, как только увидит.

Как только она вышла из магазина, Блум согнулась, задыхаясь в сухом кашле, и упала на пол, пытаясь отдышаться. Схватившись за телефон, девушка набрала номер подруги, но трубку никто так и не взял. Через полчаса, когда она уже пришла в себя, Блум задумалась о том, что же всё-таки увидела. Спустя день после её приезда на Землю она стала замечать странные ауры, каждая из которых отличалась оттенками фиолетового и чёрного. Ночная посетительница её снов не являлась, но теперь фея не могла не думать о ней, и ранее молчавший голос в её голове снова заговорил, не оставляя её в тишине.

Этот голос был с ней ещё с неосознанного возраста, он направлял её, говорил, что лучше сделать в той или иной ситуации. Когда её начала обижать Митси, он замолчал и больше не приходил, а родители отвели её к психотерапевту, но ничего серьёзного врач не выяснил. И многие годы Блум жила без него, стараясь даже не вспоминать все необычные вещи, которые тот говорил. Однако сейчас это больше пугало фею, чем приносило радость от осознания, что она больше не одна. Потому что Блум уже не была одна — у неё есть Винкс.

Была ли это какая-то сущность, преследующая её то на Земле, то в Магиксе? Или она действительно больна, а все её приключения с девочками — вымысел её воображения? Что служило спусковым крючком? Страх окутывал сердце с каждой минутой всё больше и больше, пока не раздалась мелодия звонка. Взглянув на имя звонившего, девушка улыбнулась и вытерла слёзы.

— Привет, Лаон.

***</p>

Я неловким движением ушла в сторону, не в силах уследить за резкими и агрессивными выпадами наставника. Хотя если быть точнее, то мои глаза видели большую часть из них, потому что мастер поддавался мне, но вот вовремя отреагировать у меня получалось не всегда. Моё тело уже чуть ли не полностью состояло из синяков и гематом, потому что Палладиум не считал нужным жалеть меня и, хоть и сражался меньше чем в треть своей силы, всё равно бил больно. С другой стороны, это помогало мне если не в следующий раз, то через два-три раза суметь уклониться или поставить блок. Мы занимались кендзюцу* с раннего утра до обеденного времени, а после шли занятия по зельеварению и артефакторике, иногда выходили за пределы лагеря в поисках растительных и животных ингредиентов, но охотиться у меня получалось не очень хорошо. Особенно делать это с помощью учебной катаны, даже если она не была деревянной, у меня всё ещё сохранялось ощущение, что я держу в руках не оружие, а палку. Мастер сказал, что я ей и размахиваю, как палкой.

Но сегодня я не отправлюсь после тренировки на другую: сегодня я собиралась посетить Гардению, где мы соберемся со всеми Винкс и погуляем, а Блум проведёт другим экскурсию по городу. По недавнему телефонному разговору, — правда, мне до сих пор непонятно, как она смогла дозвониться до меня на Диких землях, — я выяснила, что к ней в цветочный магазин приходила подозрительная и довольно пугающая женщина, которая купила ликорисы* и просила передать мне. Но по описанию я не вспомнила, чтобы встречала такую женщину. К тому же, фея огня прочитала те книги и военные хроники, которые я ей подарила вместе с профессиональным набором кистей, зная её любовь к рисованию, и она хотела бы со мной обсудить это.

Мы не говорили об этом вслух, но каждая из нас понимала, о чём идет речь.