Глава 18 (110). Игры (1/2)

— Доброе утро, сенешаль Карраско, — опустила Кармен, когда он, поклонившись, вошел, и улыбнулась, надеясь, что ее притворное добродушие было достаточно убедительным.

Кажется, так оно и было: Линтон был совершенно безмятежен и, в пору сказать, приветлив, когда поздоровался к ней первым. Как и всегда, он играл роль образцового подданного.

Только вот она уже знала, каково было его истинное лицо.

— Вы звали меня? — спросил Линтон, прилежно сложив руки перед собой.

И снова: образец учтивости — ничего не скажешь. Кармен так и норовило отпускать язвительные комментарии по поводу каждого его действия и слова. Каков подлец, каков подлец…

— Да, — она кивнула. — Поздравляю: ваш план сработал, и Рейла действительно лишилась всего своего влияния. Армия отвернулась от нее, один из членов Совета оказался предателем, а народ возносит имя принцессы Церен и зовет ее своей настоящей императрицей. Просто изумительно, — перечислила и протянула по слогам, довольно прищурившись; но затем тут же посерьезнела, откинувшись на спинку кресла, и тяжело вздохнула. — И все же, она по-прежнему жива, а Карай раскрыли и казнили. А у нас был уговор, сенешаль Карраско, — каждый раз, акцентируя внимание на его должности вместо обыденного «мистер», Кармен тайком потешалась: ибо знала, как сильно Линтон, оказывается, за нее цепляется. — Рейла должна была умереть.

— Ваше Величество, — Линтон глубоко вдохнул, попутно собираясь с мыслями.

Интересно, как он будет оправдывать этот свой просчет? Не то, чтобы Кармен действительно беспокоилась об этом. Она допускала, что избавиться от Рейлы так просто не получится, но это было не так уж и важно. Все, чего ей сейчас хотелось: это загнать Линтона в неудобное положение. Самоконтроль был слишком слаб на пути у гнева.

— Я с самого начала предупреждал, что идея с отравлением может не сработать. Особенно, если учесть то, что Орден не был осведомлен об этом. Возможно, это и к лучшему. Так мы и сбежали лишних проблем.

— Проблемы с Орденом Дельвалии — это мои проблемы, а не твои, — раздраженно шикнула Кармен.

Нет, он еще и спорит с ней! Что-то доказывает и пытается оправдать несостоятельность своих поступков!

— Вопросы внешней политики, в том числе и сотрудничества с другими нациями, тебя не касаются. Ты слишком много на себя берешь.

Линтон, не ожидавший ни такой враждебности по отношению к себе, ни снисходительного обращения на «ты», заметно растерялся, уставившись на нее с недоумением, будто бы совсем не понимал, в чем провинился. Сколько же в нем самонадеянности! Каждая мысль об этом выводила Кармен на злобливую дрожь. Право слово, она бы придушила его сию же секунду; но вместо этого едко выплюнула:

— Я все про тебя знаю, Линтон: о чем ты думаешь, и о чем ты говоришь. Будь добр объясниться.

— Ваше Величество, я не понимаю, о чем Вы, — по-настоящему недоумевающе отозвался тот, нахмурившись.

— У тебя проблемы с памятью? — в пренебрежительно-саркастичной манере опустила она. — Ну, тогда я напомню…

Кармен достала телефон и отыскала запись, которую Джоанна уже переслала ей. Включила и проиграла — от начала и до самого конца.

Выражение лица Линтона, слушающего свои собственные спесивые речи, было бесценным. За минуту, в течение которой шла эта запись, на нем сменилась целая палитра эмоций: от недоумения до растерянности, от ошеломляющего осознания до отчаянного сопротивления, от понимания безысходности собственного положения до страха грядущих последствий. Маска порядочности, которую Линтон носил столько лет, не вызывая подозрений, слетела. Его вывели на чистую воду, и он находился в глубочайшей прострации.

Кармен презрительно фыркнула, когда запись закончилась, и окинула его взглядом, полным отвращения. В нем не было ни стыда, ни вины — только одна лишь боязнь за собственную шкуру, которая побудила его к тому, чтобы вновь снизойти до никчемных оправданий:

— Ваше Величество, я не…

Кармен требовательно взмахнула рукой, негласно веля ему замолчать. Чтобы он ни сказал, ему ни за что не смыть с себя эту грязь. А она даже слушать не собиралась весь этот заискивающий лепет — даром что еще хоть как-то держала себя в руках.

Но стоило услышать эту запись повторно, и лавина эмоций вновь накрыла ее с головой. Недоумение, разочарование, обида — все смешалось воедино и в итоге трансформировалось в гнев, ощущавшийся так, словно по ее венам бежал огонь, а не кровь.

Линтон зашел слишком далеко, возомнил о себе невесть что-то и поставил себя выше ее. Никогда еще ей не наносили такого оскорбления и не плевали так в лицо!

— Я такого в жизни своей не слышала! — выплюнула она, в сердцах ударив кулаком по столу: Линтон тут же опустил глаза в пол, нервно проведя языком по губам. — Ты что, совсем страх потерял?! Умом тронулся?! Откуда такая дерзость?! Я — именно я, — процедила Кармен, ткнув пальцем в столешницу, — сделала тебя сенешалем! А не то, что ты там себе надумал… Эта твоя должность, о которой ты говоришь, твоя власть — все, что у тебя есть, дала тебе я! Если забудешь об этом, я отберу у тебя все!

Голос Кармен даже ей самой казался до неприличия громким — даже уши закладывало, — но ей было все равно. Она имела право на гнев. Линтон — его заслуживал. Да что там: он заслуживал наказания гораздо более сурового! Особенно сейчас, когда молчал, точно лягушку съел, и не удосужился даже извиниться. Подлец.

Кармен схватила первую попавшуюся под руку папку и с силой швырнула ее на стол, завершая свою злостную тираду хлестким ударом. Затем откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула, растирая переносицу.

Ей следовало немедленно лишить Линтона должности и выслать на Меккелакею. Неплохо бы даже было поступить так же подло, как и он сам, и отправить его в ту дыру, из которой он и выполз: да только вот срок давности прошел! Кому есть дело до преступления, которое он совершил тридцать лет назад? А было бы так славно отправить его гнить за тюремной решеткой!

Но это то, что диктовали ей чувства; а они были совершенно непозволительны в данном случае. Наказание, которое получит Линтон за свой проступок, — это не просто порыв ее королевской ярости, а политическое решение. И в этом было самое паршивое, ибо получалось, что Линтон был прав: он — сенешаль, и его нельзя так просто отодвинуть в сторону.

— Запомни, Карраско, — пробурчала Кармен, посмотрев на него исподлобья. Он все так же молчал и не двигался, смотря в пол, словно нашкодивший щенок. До чего же жалкое зрелище… — Единственная причина, по которой ты в эту секунду все еще стоишь здесь, это польза, которую ты сослужил мне и Немекроне. Однако незаменимых нет. Не сегодня, так завтра, на твое место придет кто-то другой. А может, и не придет: в конце концов, после смерти Оливии Кваттроки, мой отец и моя сестра прекрасно обходились и без сенешаля, — опустила она с издевкой.

Несомненно, для Линтона, который так кичился этой своей должностью, это был удар ниже пояса. Кармен презрительно поморщилась, сложила руки на подлокотниках, откинувшись на спинку стула, и выплюнула:

— Это последнее мое тебе предупреждение. Еще одна оплошность, и ты дорого заплатишь, клянусь тебе в этом. А теперь иди. Я не хочу тебя видеть.

— Как скажете, Ваше Величество, — обесцвеченно промямлил Линтон и, поклонившись, вышел из кабинета.

Дверь закрылась, и Кармен раздраженно шикнула, качнувшись на кресле. И все же, что бы она ни сказала, складывалось ощущение, что Линтон не оправдает второго шанса, который она милостиво ему предоставила.

Он сам себе подписал приговор.

***</p>

Полчаса назад Джоанне пришло сообщение от королевы с требованием немедленно — причем, это было требование до того настойчивое, что она через текст могла ощутить нетерпение Кармен, — выслать запись разговора с Линтоном, что Джоанна и сделала; а затем, четко понимая, что Кармен собралась устроить ему нехилую взбучку, направилась к ее кабинету, надеясь застать момент его позора и поражения.

Так и случилось: Линтон объявился совсем скоро, идущий неспешно, расслабленно: видимо, совсем не подозревал, что его ждет. Джоанну он не увидел, ведь та притаилась за углом, и она позволила себе злорадную улыбку, когда услышала, как за ним закрылась дверь.

Джоанна понятия не имела, что именно происходило в кабинете Кармен, однако та кричала так громко, что ее голос был слышен даже в коридоре. Она была в бешенстве, а Линтону явно пришлось несладко.

Джоанна ждала его в конце коридора и была приятно удивлена, когда застала его в таком состоянии, в котором уж точно никогда не видела. Линтон был растерян, подавлен и пребывал где-то в своих мыслях, неторопливо передвигая ноги и смотря на в пол невидящим взглядом. Он был сокрушен.

Однако Джоанна знала: он одновременно не стыдился не чувствовал вины. Единственная причина его разбитого состояния — это осознание непростого положения, в котором он оказался, и последствий, что настигнут его уже совсем скоро.

Вероятно, он бы так и не заметил ее присутствия, если бы Джоанна сама о нем не оповестила.

— Доброе утро, сенешаль Карраско, — протянула она с издевкой и медленно, чуть подпрыгивая, выдвинулась ему навстречу.

Если честно, Джоанна предпочла бы и дальше стоять там, где и прежде, и наблюдать за тем, как Линтон растерянно бродит туда-сюда. Она уничтожила его, и только одна эта мысль доставляла немыслимое удовольствие. Впрочем, если сейчас она немного потешится на ним, это будет в разы отраднее.

— Хотя, наверное, теперь мне лучше называть тебя просто «Линтон»…

Линтон остановился и поднял на нее голову, глядя исступленно и не мигая. Джоанна ухмыльнулась, смешливо фыркнув. Даже ответить ей не мог… Так значит, она права? Он лишился своей должности?

Джоанна в этом, признаться, сомневалась. За такие выходки любого уже гнали бы куда подальше, но Линтон — случай особый. Он изворотлив в той же степени, в которой горделив и самоуверен, и вряд ли сместить его так просто хоть кому-то под силам. Да и потом, королева Кармен и сама к нему слишком снисходительна. От любви до ненависти один шаг, конечно же, но иногда ступить бывает очень сложно.

В любом случае, Линтон и так явно досталось. Ей же остается только подтрунивать и злорадствовать, наслаждаясь тем, как метко выстрелила.

— Я тебя предупреждала, — продолжила Джоанна в прежней ехидной манере. — А ты меня не послушал. Что ты там говорил? Никто не может стоять у меня на пути… — передразнила она, качая головой. — Ну, что? Кто теперь победил?

Линтон вздохнул, закатил глаза, сложил руки за спиной, предавая своей позе совершенно не убедительную внушительности и уверенность, и наконец нашелся со словами — ядовитыми и раздраженными, что только подтверждало его уязвленное состояние.

— Поздравляю тебя, Джоанна. Ты оказалась умнее, чем я думал.

— Это ты оказался тупее, чем думал, — презрительно фыркнула она, закатив глаза. Прямо сейчас его гордость и упрямство были неуместны и просто смехотворны. — Все кончено, Линтон, и ты сам в это виноват. Смирись.

— Это ты-то будешь учить меня смирению? — снисходительно опустил он.

— Ну, должен же кто-то вправить тебе мозги…

— Ты зря радуешься. Я все еще сенешаль.

— Тебе же хуже, — парировала Джоанна, бесцветно дернув бровью.

Не то, чтобы это ее расстроило, вовсе нет: все-таки, это было довольно предсказуемо… Но ведь было еще кое-что, что она припасла в качестве «запасного плана».

Это была грязная — очень грязная — игра. Она уже заложила для нее фундамент, который, вроде как, пока держался достаточно прочно, чтобы она оставалась вне подозрений. Да только вот, продолжи Джоанна играть, и все может обернуться ей одной во вред. Она может проиграть. Она может лишиться всего, а Линтон — получить, напротив. Это был риск, безумный и отчаянный, но Джоанна понимала, что это, скорее всего, неизбежно.

Разве что, только если Линтон не воспользуется последним шансом, который она — исключительно из рациональных соображений — готова ему дать.

— У меня есть к тебе предложение, — объявила Джоанна. Линтон недоумевающе вскинул брови. Она выдохнула и произнесла: — Давай заключим сделку и поступим так… Ты сейчас же вернешься к королеве и скажешь, что хочешь уйти в отставку. Потом ты возьмешь все свои сбережения и уедешь отсюда навсегда. На Меккелакее тебя ждет твоя жена, покой и уют.

Линтон презрительно прыснул, словно услышал самую большую глупость в своей жизни. Вообще-то, так оно и было: предлагать такое кому-то, вроде него, — тот еще абсурд. Джоанна усмехнулась вслед за ним.

Это действительно было забавно. Линтон, верно, считал, что она сошла с ума, раз говорит такую нелепицу. Но Джоанна была серьезна, как никогда, — и потому продолжала попросту потешаться. Линтон даже представить себе не мог, чего ему будет стоить такая ошибка…

— Ты уверена, что знаешь значение слова «сделка»? — саркастически сказал он. — От нее должна быть выгода для обеих сторон. Но для себя я что-то ее не заметил.

— О, — опустила Джоанна, сгримасничав, — выгода просто огромная… Я предлагаю тебе самое бесценное, что есть у человека. Жизнь.

Линтон несдержанно хохотнул и демонстративно вытер несуществующие слезы.

— Нет, ты точно сошла с ума.

Джоанна покачала головой с напускным разочарованием и тяжело вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Выходит, ей все-таки придется прибегнуть к крайним мерам, — что ж, пусть так. Линтон сам этого захотел. Он просто не оставил ей выбора.

— Я тебя поняла, — опустила она. — Пеняй теперь на себя, — подвела и развернулась, неспешно, чем в очередной раз продемонстрировала свою уверенность и абсолютный контроль над всей этой ситуацией, — а именно так и было, потому как теперь правила и ход игры задавала она — не Линтон, — двинувшись прочь.

В этой войне Джоанна непременно выйдет победительницей.

***</p>

Кармен сидела у открытого окна, откуда ночная прохлада, в общем-то, доходила еле-еле, и задумчиво курила, пока полумрак комнаты с каждой секундой все больше окутывал густой, горький дым. Каспер уже вдоволь накурился и потому теперь просто сидел на краю кровати, перебирая в руках ее кольцо, которое попалось на глаза по чистой случайности, и смотрел на нее.

Кармен сегодня была подавлена и погружена в свои мысли настолько, что толком-то и не разговаривала, и Касперу это очень не нравилось. Еще пару дней назад она была полна энтузиазма и пребывала в приподнятом состоянии — еще бы, ведь теперь в их руках был Каллипан, — но теперь от этой радости не осталось и следа.

— Ты в порядке? — наконец, он нашел в себе силы задать тот вопрос, который мучил его с вечера.

Кармен ничего не ответила, даже не посмотрела, — только шумно вздохнула и продолжила курить, глядя невидящим взглядом вдаль.

— Это из-за Линтона?

Разумеется, это было из-за него — из-за кого же еще?