Глава 10 (102). Кровавые реки (2/2)

Халит сделал еще несколько шагов вперед, подальше от стражи, и теперь Селим смог увидеть всю полноту его стати. Уверенно расправленные плечи, сцепленные за спиной руки, решительный, лишенный толики страха взгляд, твердая походка и, конечно, отсутствие всякого оружия — слишком самонадеянно, учитывая, что у Селима в арсенале был спрятанный в ножны клинок, ружье и несколько кинжалов, а от стражников, которые могли бы его защитить, Халита отделяло несколько метров. Селиму потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы лишить его жизни, и те ничего не успели бы сделать. Что же это — глупость или расчетливая хитрость?

— Признаться, от вас, — подчеркнул Халит, — я такого не ожидал. Вы всегда были тише воды ниже травы, а теперь… — он вздохнул и демонстративно оглядел тысячное войско за его спиной. — Что же случилось, капитан?

— Мое терпение подошло к концу, — выплюнул в ответ Селим. — Как и терпение всех, кто пришел сюда вместе со мной.

— Понятно. И что вам от нас нужно?

— Справедливости. Пусть императрица и ее фаворитка ответят за все.

— Фаворитка? — удивленно переспросил Халит. — А в чем же она виновата?

— Все знают, что она поддержала указ о массовых убийствах. Эта женщина виновна в смерти наших товарищей ничуть не меньше императрицы. Отдайте ее нам. Пусть ее постигнет та же участь.

Халит патетично покачал головой и притопнул ногой. Он не торопился с раздумьями, но вот толпа за спиной Селима больше ждать не могла. «Убьем его!» — крикнул кто-то. Селим обернулся, устремив укоризненный взгляд в Нуру, и та нехотя была вынуждена обратиться к солдатам, чтобы попросить их потерпеть еще немного.

— Господин Халит, скажите честно, — Селим не смог удержаться от язвительного комментария, — вы — самоубийца?

Тот пресно рассмеялся в ответ.

— Ну что вы, капитан… Просто я вас совсем не боюсь.

— А стоило бы, — недвусмысленно парировал тот. — При всем моем уважении к вам, вы все-таки член Совета и главный казначей Империи. Знаете, что мои люди могут сделать с вами?

— Вполне себе могу представить, — покачав головой, снисходительно опустил Халит. Это что же он — насмехался над ними, издевался? Селим недовольно нахмурился, глядя на него исподлобья.

Звезды, да что же творится в голове у этого человека, чем только думает, когда ведет себя подобным образом на глаза у тысячи людей, жаждущих его крови? Неужели и впрямь не боялся? Бессмертным, что-ли, себя возомнил? Вразумительного объяснения его поступкам попросту не было — ровно до той секунды, когда он, бросив опасливый взгляд на дворцовых стражников, словно именно они представляли собой наибольшую угрозу, произнес:

— Но я вам не враг. Поверьте, капитан.

— Неужели? — ядовито процедил в ответ Селим. — А не вы-ли встали на защиту Айзеллы, когда та угрожала и оскорбляла нас? Не вы-ли распинались о том, что императрица убьет нас всех, если мы не склоним головы?

— Не все, что говорят люди, следует воспринимать буквально. Зрите глубже.

— Перестаньте издеваться. К чему эта демагогия? Что вы от нас хотите?

— Что ж, хорошо… Могу я быть откровенен с вами, капитан? Вы готовы пообещать, что никому не выдадите мой секрет?

Все это выглядело, как блеф и дешевые уловки. Наверняка он просто тянул время, в то время как сюда уже направлялась орава, прислуживающая императрице, чтобы уничтожить их всех. И все же… Что-то в словах, в голове, во взгляде этого человека было не так. Что-то, что заставляло Селима сомневаться в собственных домыслах и пойти ему навстречу. И он кивнул. Пусть говорит — жизнь этого человека все равно находится в его руках.

— Я полностью поддерживаю вас, капитан Селим, — заявил Халит. — Вас и ваших людей. Мое презрение к Рейле ничуть не меньше вашего. Ее правление — грязное пятно на страницах истории Великой Удракийской Империи. Еще никогда у нас не было более отвратительного монарха, чем сейчас. Я желаю ее падения и готов сделать для этого все — в пределах разумного, конечно же. Понимаете ли, капитан… Некоторые события заставили меня усомниться в том, что нам стоит поступать так опрометчиво. Вспомните генерала Хакана: сколько лет этот человек служил этому великому государству? Его любили и уважали все: простой народ, аристократия, покойные Императоры… Это был великий человек. Но конец у него — печальный. Рейла не остановится ни перед чем, потому что она слишком любит свою власть. Вы можете разгромить здесь все, но пока она держится на троне слишком крепко, чтобы просто так отдать его. К тому же, с ней всегда будет заодно генерал Айзелла, а армия в большинстве своем, как известно, уважает и почитает ее.

— И что вы предлагаете? — прорычал Селим. — Опустить руки и терпеть это дальше? Ждать мы больше не будем. Сегодня императрица поплатится за пролитую кровь, за бесконечные унижения. Великая армия Империи не потерпит к себе такого отношения с чьей бы то ни было стороны, пусть даже это будет вся правящая династия!

— Предположим, сегодня вам удастся взять дворец и избавиться от нее… А дальше-то что? Кого вы посадите на трон вместо Рейлы?

— Согласно обычаю, трон перейдет в руки наследной принцессы Церен. Ее Высочество милосердна и будет справедлива ко всем.

Халит сардонически усмехнулся и покачал головой, словно Селим сказал самую большую глупость на свете. Что ж, может, полагать, будто принцесса с готовностью примет к себе тех, кто еще недавно, пребывая в глубочайшем заблуждении, служил ее сестре-сопернице, и было слишком наивно. Но Селим не сомневался: стоит им показать, что они готовы верно служить ей взамен на достойное отношение, и она согласится. Для опальной принцессы, желающей захватить трон, любая поддержка должна быть на вес золота.

— Ну, — опустил Халит, вскинув брови, — как знаете. Я сказал все, что думаю, а как поступать — решать уже вам. Хотя, конечно, без реальной, сильной поддержки за спиной ваш план, скорее всего, обречен на неудачу, и это факт. Теперь позвольте вернуться мне во дворец, а потом делайте все, что вздумается. До встречи, капитан Селим, — он дернул уголком рта и, развернувшись, направился в сторону дворца.

Стражники, однако, не последовали за ним: остались снаружи и, когда ворота громко хлопнули, приготовились к атаке.

Стало быть, без лишней крови сегодня и впрямь не обойтись.

***</p>

Халит не успел переступить порог дворца, а уже услышал не то разгневанный, не то взволнованный голос зовущей его Рейхан. Дворцовая стража пыталась остановить ее, велела вернуться в покои и не высовывать носа оттуда, но едва ли это могло сломить упрямство этой женщины, питающей особую любовь к неуместному драматизму. Прикрикнув на них, мол, вы не имеете права указывать мне, и растолкав в стороны двоих, которые попытались преградить ей путь физически, Рейхан подбежала к Халиту и выпалила в сердцах:

— Ты сумасшедший! Зачем ты пошел туда?!

Халит вздохнул и молча прошел вперед, минуя Рейхан, которая паниковала так, словно это ее заставили выйти навстречу целой армии, и озадаченную стражу, поспешившую разойтись по сторонам и занять свои прежние позиции. Рейхан определенно не понравилось, то что ее игнорировали, и потому она, яростно взмахнув широкими рукавами кафтана, увязалась вслед за ним, затребовав:

— Ответь мне! Халит! Они что, язык тебе отрезали?!

Когда они завернули за угол, Халит уже не смог себя сдерживать. Ему пришлось взять Рейхан за локоть и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувства, пока она окончательно не потеряла самообладание.

— Успокойся, — шикнул он, пока та таращилась на него, как на полоумного. — Я же не умер. Чего ты вопишь?

— Потому что я не понимаю, как ты можешь быть таким безрассудным!

— Ну, кому-то же приходится, — едко парировал Халит, понизив голос. — У всех остальных-то в этом дворце кишка тонка. Те, кто больше всех кичатся своей властью и положением, сейчас забились в покоях и трясутся от страха.

— У них просто есть голова на плечах, — раздраженно заметила Рейхан. — А у тебя, по всей видимости, — нет! Ты всегда говоришь, что осторожен, что знаешь, как поступать, но я вижу, что…

— Рейхан, — отрезал Халит, наклонившись к ней и пронзительно посмотрев ей прямо в глаза. От такого напора Рейхан заметно стушевалась и тут же прекратила свою нравоучительную тираду, поджав губы, хотя менее злой и угрюмой от этого не стала. — От твоего крика сейчас весь дворец на голову перевернется. Успокойся.

— Я не могу быть спокойна, когда ты находишься на грани смерти.

Звезды, эта женщина просто неумолима! Халит вздохнул, развел плечи и сделал шаг назад: ее гиперболизированное беспокойство ощущалось почти физически и словно душило. И как только такая нервная особа, как Рейхан, вообще выдерживает находиться во дворце, в этом змеином гнезде, полном разврата, смуты и сплетен?

— Ладно, — она выдохнула и перевела тему: — Что они сказали тебе? Что им нужно от нас?

— Конкретно от нас — ничего. Просто они очень разгневаны жесткостью нашей великолепной императрицы и мечтают повидаться с ее очаровательной фавориткой.

— Зачем?

— Чтобы убить ее.

Глаза Рейхан округлились в изумлении и некоем подобии ужаса: не то, чтобы она жаловала Дамлу — звезды, ее ненавидел весь двор — и переживала о ее участи; скорее, была удивлена требованиями восставших.

— А чего еще ты ожидала? — саркастически опустил Халит. — Все окружение Рейлы виновато в случившемся. Если так случится, что мятежники смогут попасть во дворец, им придется несладко.

— Но а ты? — лихорадочно выпалила Рейхан. — Что будет с тобой, ты не подумал? Ты ведь заведуешь казной и состоишь в Совете.

— Лично я не вижу никаких причин для беспокойства. Они могут разобрать этот дворец по камушкам, но на меня не упадет и пылинка.

Она дернул бровями и окинула его неодобрительным взглядом. Самоуверенность Халита могла показаться безрассудной со стороны, но у него на это были достаточно весомые причины.

У Халита был четко структурированный план и еще несколько вариантов развития событий в запасе, и он не сомневался, что один из них непременно сработает. Халит сделал все для того, чтобы дать огню восстания разгореться. Затем он дал понять мятежникам, что находится на их стороне. Конечно, им потребуется некоторое время, чтобы осознать и принять это, но Халит готов подождать — в таком деле нельзя принимать поспешные решения и делать необдуманные ходы.

Теперь было два варианта развития событий: мятеж либо обернется падением Рейлы, либо поражением его зачинщиков — но не окончательным, вовсе нет.

При удачном раскладе им удастся довести переворот до конца и посадить на трон принцессу Церен — это ясно.

В случае же провала им придется выбирать одно из двух: смириться и повиноваться императрице, которую они так ненавидят, либо же восстановить силы, подняться и нанести новый удар. Халит не сомневался: те, кто этой ночью жаждут растерзать Рейлу голыми руками, следующим утром никто не согласятся склонить перед ней головы. А значит, выбор у них останется один — продолжать борьбу.

Мобилизоваться в мгновение ока они не смогут, но и здесь оставаться — тоже, ведь Рейла сразу попытается всех казнить. А значит, им придется прибегнуть к совету Халита и просить поддержки у принцессы Церен.

Во всем этом калейдоскопе событий Халит, так или иначе, будет как сторонником восстания, так и не вызывающим никаких подозрений членом Совета. Если бы только его покойный троюродный дядя Гёк был столь же осторожен и расчетлив, ему вместе с остальными господами давно удалось бы свергнуть эту безумную диктаторшу.

— Обсудим это позже, — сказал Халит, похлопав хмурую Рейхан по плечу. — Сейчас мне нужно спешить.

Она собиралась возмутиться, но он к тому моменту уже развернулся и ушел. Предстояло встретиться с императрицей и доложить ей о том, что мятежники оказались не так уж и сговорчивы, как она ожидала.

Судя по тому, что за все то время, что он добирался до императорских покоев, ему никто так и не встретился на пути, стража и прислуга уже занялась тем, чтобы разогнать взволнованную знать. По крайней мере, теперь Халиту не придется слушать все эти до одури раздражающие возгласы-возмущения и параноидальный бред.

Когда он вернулся, Айзелла, Мерена и мозолящая глаз Дамла все еще находились в покоях императрицы. Опрокинутый стол, осколки стекла и разлитое вино — результат вспышки гнева неуравновешенной Рейлы — уже успели убрать, оставив такую чистоту, словно ничего и не произошло, хоть витающее в воздухе напряжение и не давало забыть об этом, как и просочившийся во все щели запах алкоголя.

— Ну, что? — Рейла подскочила с софы сразу же, как Халит вошел. — Что они сказали?

Халит заметил, как ее пальцы нервно теребили складки кафтана, и к собственному удивлению осознал, что это был первый раз, когда Рейла столь открыто показывала свой страх. Разумеется, она боялась. Человек, обладающей такой большой властью, всегда будет жить со страхом потерять ее, упасть и быть втоптанным в грязь. Сегодня же этот страх был как никогда близок к тому, чтобы воплотиться в реальность.

Халит злорадствовал, но, разумеется, не показывал это.

— Ничего такого, что бы могло Вас порадовать, — пресно парировал он и, конечно же, съюлил: — Они не собираются уходить, пока не получат, цитирую, справедливости и милосердия.

— Милосердия? — переспросила Рейла, патетично вскинув брови. Халит кивнул, и она презрительно расхохоталась. Совершенно точно: была не в себе. — О каком милосердии они говорят? — выплюнула она, и ее снисходительно-увеселительный настрой вмиг сменился праведным гневом. Рейла смотрела на него так, будто знала, что это он виноват во всем случившемся. — Разве они не знают, чем карается государственная измена?! — прогрохотала она и неожиданно выпалила: — Стража!

Стража явилась в покои по первому зову, готовая исполнять приказы. Халит посмотрел на них из-за спины, затем перевел настороженный взгляд на Рейлу, которая вся чуть-ли не тряслась от гнева. Звезды, что на сей раз пришло в голову к этой женщине? Ничего хорошего явно ожидать не стоило.

— Капитана Серхата ко мне, немедленно!

Стража удалилась, чтобы исполнить приказ, и Халит мысленно поблагодарил Вселенную за то, что остался жив. Казалось, еще секунда, и Рейла отдаст приказ арестовать и казнить его, пусть ни о чем и не догадывалась — будто ей нужны на это весомые причины!

— Мерена, — продолжала тем временем она, — сейчас же распорядись о том, чтобы всю придворную знать перевели в убежище.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — хранительница покоев кивнула и, отвесив поклон, удалилась.

Как только двери за ней закрылись, Рейла издала тяжелый вздох и схватилась за переносицу, принявшись очерчивать круги по комнате, пока Дамла следила за ней обеспокоенным взглядом, будто чего-то выжидала, а Айзелла угрюмо смотрела в окно, наверняка размышляя, как ей выкрутиться из ситуации, которую она, как генерал и глава Совета, должна была предотвратить.

Халиту на секунду подумалось, что он мог бы решить все гораздо быстрее. Сейчас он остался здесь, в покоях императрицы, всего в двух шагах от нее. Он мог бы спокойно взять нож, лежащий в тарелке с фруктами, и перерезать ей горло, если бы только здесь не было Айзеллы. С Дамлой он бы, конечно, справился. Вряд ли эта миниатюрная худая женщина сможет ему противостоять…

Не прошло и двух минут, как двери покоев снова открылись. На пороге показался Серхат. Уполномоченный Рейлой капитан дворцовой стражи представлял собой мужчину средних лет с широким лицом, напоминающим больше морду какой-нибудь рептилии (забавно, как все в этом дворце походили на змей: кто-то внешностью, а кто-то — характером). У него были маленькие раскосые глаза, которые разделял широкий приплюснутый нос, маленькие рога, больше напоминающие еловые шишки, и густая курчавая шевелюра, собранная в неаккуратный лохматый пучок.

— Ваше Величество, — произнес мужчина, поклонившись, — Вы вызывали меня?

— Да, капитан Серхат, вызывала, — сердито проговорила Рейла, сложив руки за спиной. — За стенами дворца стоит армия мятежников, угрожает моей жизни, моей власти и при этом смеет диктовать мне условия, требуя того, чего не заслуживает. Пришло время поставить их на место.

— Только прикажите, и я сделаю все, что потребуется.

— Разумеется, вы сделаете, — фыркнула она и презрительно прищурилась. — Отправьте туда всех свободных людей. Велите им не жалеть никого и убивать каждого, кто посмеет оказать хоть малейшее сопротивление! Остальные пусть остаются на своих постах и следят за порядком во дворце. Не исключено, что и среди нас могут быть предатели.

— Будет исполнено.

Серхат поклонился и удалился, а Рейла так и осталась стоять, прожигая мрачным взглядом деревянные двери, готовая испепелить их только так.

Халит думал. Численное соотношение дворцовой стражи и мятежников, которых привел за собой Селим, было примерно одинаковым, как и степень военной подготовке. При открытом столкновении шансы на победу у них были практически равноценны. Однако, не стоило забывать и о человеческом факторе: кто знает, куда заведет людей Селима горящая в их сердцах ярость и насколько хватит дворцовым стражникам преданности, основанной исключительно на страхе перед тираншей?

— Знаешь, Айзелла, — неожиданно произнесла Рейла, повернувшись к ней, и женщина ощутимо напряглась, когда в нее вцепился грозный взгляд зеленых глаз, — зря я тогда послушала тебя… Мне следовало казнить их всех. Сразу же. Это из-за тебя, — Рейла зашипела, точно змея, и медленной походкой направилась в сторону Айзеллы, которая вся остолбенела, — и из-за твоих бестолковых советов мы оказались в таком положении.

— Я осознаю свою вину, Ваше Величество, — сдавленно отозвалась Айзелла, когда Рейла оказалась всего в шаге от нее, — и прошу Вас милостиво простить меня.

— Простить? — чванливо обронила Рейла, выгнув бровь. — О чем ты говоришь, Айзелла? За такое я и тебя казнить должна! Или ты думаешь, что ты неприкосновенна из-за своей должности? Знай свое место, и всегда помни о том, как закончилась жизнь твоего предшественника, генерала Хакана. Малейшая оплошность — и ты отправишься вслед за ним.

Халит поджал губы и отвел взгляд в сторону, пытаясь справиться как с нарастающим злорадством, так и с необъяснимой неловкостью. Он ожидал чего угодно, но никак не того, что Рейла станет в его присутствии отчитывать свою правую руку, второго по значимости и влиянию человека в государстве, словно озорного ребенка.

Во всей этой суматохе Халит почти забыл про Дамлу, которая за все это время ни слова не проронила: только настороженно наблюдала со стороны. Что же затеяла эта змея, почему молчит? Халиту казалось, что поведение и мотивы это женщины весьма примитивны, однако после того, что она сказала ему в коридоре у кабинета Рейлы, в тот самый день, когда та даровала ему место в Совете, он уже ни в чем не был уверен. Дамла предостерегала его, словно ее искренне заботила его участь, а Халит так и не понял, что чего она это сделала. Неужели хотела обзавестись хоть каким-нибудь союзником при дворе, который ненавидел ее? А может, догадалась, чего он на самом деле добивается? Но даже если и так, то для чего ей — любимой фаворитке императрицы — возиться с ним, сторонником злейшего врага Рейлы?

Слишком много вопросов — и ни единого ответа.

— Пошла вон, — шикнула Рейла, махнув рукой, и, в конце концов, оставила Айзеллу. Женщина поклонилась и мгновенно ретировалась, да так, что только пятки сверкали. — И ты, Халит, иди. Проследи за тем, чтобы во дворце все было спокойно.

Халит поклонился и вышел. Ночь предстояла длинная, однако следующий день — он не сомневался — принесет необратимые перемены.

***</p>

Их было ровно тридцать четыре, и Нура только что убила последнего. Лежа на земле с перерезанными сухожилиями, он смог вымолвить лишь хриплое: «Прошу…» — однако к тому моменту клинок уже пронзил его грудь.

Селим окинул тело убитого стражника пустым взглядом и посмотрел на Нуру: та, подняв на него глаза, кивнула, пряча в ножны окровавленных меч, без слов показывая, что готова продолжать столько, сколько потребуется. Селим, пожалуй, находил незаурядное упорство этой девушки весьма пугающим: ненависть, что движила лишь ею одной, была по силе столь же велика, сколь ненависть остальных солдат — по меньшей мере тысячи человек — вместе взятых. А ведь именно Нура сподвигла всех на этот шаг, благодаря ее душевному запалу они оказались здесь.

Будь жив лейтенант Байрам, он непременно гордился бы ею.

Селим не спешил прятать свой клинок. Он знал, что та горстка стражников, которая пришла сюда вместе с Халитом и стоила им трех людей, явно не будет последней — далеко не последней. Наверняка императрица уже распорядилась о том, чтобы перекинуть все силы за дворцовые ворота. Тем не менее, сколько бы их там ни было, они будут сражаться до конца. Уж лучше сложить голову в честном, доблестном бою, чем поджать хвост и пресмыкаться перед тиранами.

— Что он сказал вам? — бросила Нура, направившись в сторону Селима, и уточнила, столкнувшись с его вопросительным взглядом: — Казначей.

— Ты удивишься, но он сказал, что поддерживает нас. Поэтому и вышел сюда так, — Селим замялся, подбирая нужное слово, — бесстрашно.

Нура желчно прыснула и покачала головой.

— Ну да, как же… И вы поверили ему?

— Отчасти, — признался Селим. — Никому из приближенных Рейлы нельзя верить, но ты же знаешь: во дворце, в низкой политике, они ведут свои игры — все, без исключений. Как и Халит. Если он и впрямь на одной стороне с нами, то точно очень осторожен.

— А может, он просто такой же трус и подхалим, как и все, кто окружают императрицу Рейлу?

— Трус и подхалим никогда бы не сказал про нее того, что сказал мне сегодня Халит. Если звезды сложатся так, что мы сможем попасть в этот дворец и сделать то, что задумали, его трогать не будем. Не сразу.

Нуре это определенно не понравилось, но и спорить с Селимом она не могла: знала ведь, что это бесполезно. Пусть она и была идейным вдохновителем в этот знаменательный день, но продолжать борьбу следовало с умом и рассудительностью, которой этой темпераментной девушке не слишком-то и хватало.

Селим оставил ее, чтобы пройтись вдоль выстроившихся солдат. Еще не все из тех, кто столкнулся со стражниками, вернулись на позиции, однако они должны были держаться вместе и быть наготове, чтобы сорваться в бой в любую секунду — например… Сейчас.

Замок ворот пронзительно щелкнул, а затем на мгновение, мучительно медленное и одновременно молниеносное, повисла тишина.

— К бою! — рявкнул Селим, вскидывая окровавленных клинок.

Ворота распахнулись. Бурным потоком из них хлынуло полчище дворцовых стражников с яростными возгласами.

— ВПЕРЕД!

Где-то совсем рядом раздался выстрел — Селим рефлекторно вскинул руку, активируя щит; однако удара не последовало.

Две противоборствующие силы слились в неистовой борьбе, и во всей этой суматохе Селиму не сразу удалось заметить белоснежные косички Нуры, распластавшиеся по земле. Отбившись от одного из дворцовых стражников, он подскочил к ней и с ужасом заметил лужу крови, растекающуюся под ней.

— Нура?

Еще один стражник набросился на него — Селим выставил вперед щит, отвел атаку и полоснул клинком живот, опрокидывая нападавшего на землю.

— Капитан, — Нура хрипела так тихо, что Селим сначала и не понял, что она обращается к нему; однако затем присел на корточки, чтобы выслушать. Он просто не мог ее проигнорировать, зная, что это, возможно, были последние ее слова. — Байрам… Байрам хотел бы, чтобы я продолжила… — Она зашипела и вцепилась пальцами в рану в безуспешной попытке унять боль, что мешала ей говорить. — Сзади…

Селим подскочил и смог вовремя увести удар напавшей на него стражницы, однако та среагировала быстро, напав с другой стороны. Селим отбился. Стражница вновь напала. Ему пришлось отскочить в сторону и зайти сзади, пронзив клинком брюшную полость. С булькающей во рту кровью стражница свалилась на колени и после грубого толчка Селима упала в сторону.

Он снова метнулся к Нуре, которая к тому моменту уже успела приподняться на локоть, опершись раной на предплечье, и наклонился к ней как можно ближе.

— Продолжай.

— Байрам, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — хотел, чтобы кто-то продолжал это борьбу… Это сделала я. Теперь я… Я хочу… Я хочу, чтобы вы продолжали борьбу, капитан. Вы можете… обещать мне?

Даже перед лицом смерти преданность и страсть Нуры не утихали, и Селим просто не мог дать ей ничего, кроме как безропотного, решительного согласия.

— Обещаю тебе.

Возможно ли, что он вообще останется жив до рассвета? Раньше Селим этого не знал. Но теперь просто обязан был выжить, чтобы исполнить обещание, данное ей, и чтобы сохранить ценность всех тех, кто были казнены безжалостными палачами лишь за то, что говорил правду, жаждал справедливости и думал о том, какое будущее ждет эту некогда великую Империю.

— Хорошо, — Нура удовлетворенно улыбнулась и вяло кивнула. — А теперь… Убейте меня, — прохрипела она. — Дайте мне умереть быстро и… От руки того, кого я уважаю…

Селим кивнул и, положив на землю меч, достал кинжал, закрепленный на поясе. Нура с готовностью прикрыла глаза и даже не вздрогнула, когда ощутила холодное касание лезвия на шее; как и не дрогнула рука Селима, когда он одним резким движением перерезал ей горло.

А слезы скроет хлынувший дождь.