Глава 6 (98). Она примет правила игры (2/2)

— Прекрасно, — сказала она, прожевав и проглотив. — Нам нужно сдерживать их, пока мы не окрепнем достаточно.

— Это будет несложно, учитывая, как мало хороших заводов осталось в государственной собственности.

На сей раз Церен, пребывавшая в глубокой задумчивости, ничего не ответила. Ивар тихо вздохнул и покачал ногой, пытаясь выдумать, что еще такое ему сказать.

Когда дело касалось политики, общаться с принцессой становилось непросто. Он знал, что, живя при дворе, она никогда не была особенно обременена государственными делами и от этого, вероятно, была так растеряна и не уверена. Церен хорошо умела держаться на людях, завоевывать их сердца и обладала доброй и сострадательной натурой, но все же этого было мало, что стать настоящей правительницей. Она, конечно, старалась что-то с этим сделать, но этого было недостаточно, и потому Ивар считал своим незыблемым долгом перед Орденом, простыми людьми Империи и просто — перед лицом своей же совести — помогать ей продвигаться в нужном направлении.

Работы предстояло немало, но он был уверен, что справиться. В этом не могло быть ни единого сомнения.

— Народ Рейениса снова шлет Вам свои благодарности.

— Я знаю, я знаю…

Церен потянулась за конфетой, но тут же передумала, вместо этого снова уткнувшись невидящим взглядом в одну точку. Ивар пристально проследил за ней и хмуро дернул бровью. Еще недавно принцесса была полна запала и энтузиазма, а сейчас ходила мрачная, как туча, и постоянно витала где-то в своих определенно непростых мыслях.

— Но Вы, кажется, не слишком этому рады, — предположил он. — Или я ошибаюсь?

Разумеется, он ошибался и сказал про это нарочно. Ивар собственными глазами видел, как много значит для Церен любовь и признание народа и как она радуется, нисходя к нему и одаривая своим вниманием. Дворцовая прислуга уже окрестила ее как «Императрицу сердец» — одно только это прозвище уже говорило о многом. И все же, Ивар не представлял, как еще ее можно вывести на контакт.

— Нет, конечно нет, — Церен покачала головой и нервно усмехнулась. — Для меня нет ничего более ценного, чем их благодарность. Если они счастливы — я тоже счастлива. Но… — Она вздохнула, и улыбка на ее лице мгновенно погасла. Принцесса хотела что-то сказать, однако пока еще собиралась с мыслями, и Ивар не торопил ее — только склонил голову набок, давая понять, что ждет и будет ждать ответа, и та не сможет увильнуть. Церен потребовалось секунд пятнадцать, чтобы все-таки озвучить свои мысли. — Если честно, иногда я думаю о том, сколько бед принес им мой народ, и мне становится… Не то, чтобы стыдно, но… Я чувствую вину. Ведь они наверняка смотрят на меня и думают о том, что я дочь тирана, ответственного за все их несчастья.

— Те, кто способен к критическому анализу, прекрасно понимают, что нельзя судить дочь по поступкам отца, — рассудительно парировал Ивар. — Только наши собственные решения, поведение и мышление определяет, кто мы есть. Недовольные будут всегда, но их нужно просто учиться не замечать. Главное, чтобы Вы, принцесса, понимали, что и для чего вы делаете. — Она неопределенно покачала головой и снова задумалась, а он тем временем продолжил: — Точно также Вы не должны чувствовать вину за то, какой Вы родились. Напротив, Вы должны гордиться, что Вы, имея такую семью, смогли встать на правильный путь. И своим народом Вы тоже должны гордиться, ведь иначе как Вы собираетесь защитить его?

— Умом я все это понимаю, — горько выдавила Церен. — Но изменить свои чувства — не могу. Господин Карстен уже как-то говорил со мной об этом, но у меня такое ощущение, что это ничем не помогло.

— Со временем это пройдет, — сказал Ивар, но в итоге вышло не так утешительно, как он хотел, и потом поспешил добавить: — Знаете, иногда чувства бывают совершенно неуместны. Нужно уметь отделять их от здравого смысла. Если Вы понимаете, что Вам нужно, ведите себя так, будто это у Вас уже есть, и неважно, что происходит на душе. Пройдет какое-то время, и Вы не заметите, как по-настоящему в это поверите.

— Это я тоже понимаю. Я сама уже пришла к такому выводу. Но в то же время… Я постоянно думаю о том, что все это не больше, чем просто самообман. А я ненавижу ложь.

— Возможно, это и есть так, — Ивар дернул бровью и неопределенно мотнул головой. — Но в большой игре нельзя обойтись без лжи. Даже если врать приходится самому себе.

— Ну а вы, — полюбопытствовала неожиданно Церен, — часто врете себе?

Ивар дал себе несколько секунд, чтобы отыскать ответ на этот вопрос, но в итоге не смог этого сделать. Мысли метались между «да» и «нет», и он каким-то образом заходил объяснения в пользу и того, и другого.

— Честно говоря, — признался он, пожав плечами, — я не знаю. Я просто часто вру — такова уж моя работа.

— То есть, вы не отличаете ложь от правды?

— Скорее, не уверен в том, что является правдой. Но мне достаточно и того, что я знаю, что делаю и к чему иду.

***</p>

Обычно Каспера удивляло немногое, но вот приключившееся с Джоанной и Картером определенно смогло пощекотать его нервишки.

Первые несколько дней после их возвращения он толком-то не осознавал произошедшего до конца — даже после того, как выслушал их историю. Еще некоторое время у него ушло на то, чтобы осмыслить существование какого-то суеверного племени на Крайних землях, люди которого поклонялись богам, верили в высшие силы, ездили на лошадях и топили каменные замки с помощью печей и каминов. Уже после Джоанна пересказала ему пару баек из числа тех, что ей регулярно травила одна женщина, способная управлять энергией Каллипана, а Картер — о том, как они обезобразили представление о Каллипане какой-то антинаучной ерундой. Касперу на пару минут показалось, что они все вдруг оказались в фантастическом фильме. Но все-таки в конце концов он смог принять это и быстро успокоился. А уж после того, как Картер и Джоанна по приглашению Кармен побывали на собрании, чем дали понять, что уже не уйдут от дел, все, как ни странно, окончательно встало на круги своя, будто ничего и не произошло — по крайней мере, именно так Каспер предпочитал к этому относиться. В конце концов, что сделано, то сделано, и если что-то случилось, если наступили большие перемены, то бессмысленно цепляться за старое. Стоит просто принять реальность и двигаться дальше.

Хотя, конечно, кое-кто так и рвался напомнить ему о том, что все было не совсем так, как должно. Буквально через два дня после того, как Гарнизон потрясла эта ошеломляющая новость, Нора примчалась к Касперу и принялась распинаться о том, как сильно хочет увидеть Джоанну — да и не только она, а еще и вся эта чудная компашка, с которой она притащилась. Каспер от этого дела долго увиливал: то не мог выловить Джоанну, то сам был занят, потому что Картер почти сразу вручил ему поспешно составленный отчет о Крайних землях, и он был вынужден разбираться с этим, чтобы уложиться в срок и поспеть к собранию. Потом, правда, собрание прошло, но от этого дел, которые Касперу пришлось разгребать, не убавилось. Однако зато теперь половину из них он наконец мог со спокойной душой перекинуть на Картера, зная, что тот не налажает и выполнит все по красоте, и все-таки смог изловить Джоанну. Правда вот, она сама еще не успела узнать о том, что Нора и остальные здесь находятся, и уже довольно долгое время, и потому Касперу показалась весьма заманчивой идея превратить эту встречу в своеобразный «сюрприз».

— Куда мы идем? — скептически протянула Джоанна, когда Каспер вывел ее в коридор, направляясь к одной из комнат отдыха, где не так давно решил всех собрать (вернее, он поручил это Норе), и поспешно нагнала его, чтобы окинуть недоверчивым взглядом.

— Узнаешь, когда придем.

— Я не спросила, зачем мы идем. Я спросила, куда мы идем. Но теперь еще хочу знать и зачем. Что значит вот это твое «я покажу тебе что-то крутое»? — передразнила она, продолжая испепелять его глазами.

— Это значит, — протянул Каспер, ехидно улыбнувшись, — что я покажу тебе что-то крутое.

— С чем это связано?

— Узнаешь.

— С чем. Это. Связано? — повторила Джоанна, едва не скрежеща зубами от раздражения. Каспер патетично вздохнул, обвел взглядом коридор, промычал какую-то незамысловатую мелодию — словом, делал все, что угодно, лишь бы только не отвечать на ее вопрос. Закономерно, ее вывело это из себя: — Каспер, мать твою!

— Джоанна, — он, однако, и не вздрогнул, продолжив паясничать, — ты сама все узнаешь, если будешь меньше болтать и быстрее идти…

— Сукин сын, — раздражительно выплюнула она.

— Спасибо. Уверен, твоя мама тоже не самая приятная женщина.

Джоанна резко остановилась. Каспер заметил это не сразу — она осталась позади на несколько шагов, прежде чем он повернулся, застав ее в самом мрачном и угрюмом виде, который ему когда-либо доводилось видеть. Скрестив руки на груди и спрятав сжатые кулаки, она смотрела на него так, словно готова была растерзать на месте, и метала глазами молнии.

— Я сделаю вид, что я этого не слышала, — выплюнула она, и ее глаза угрожающе сверкнули. Касперу стало совсем не по себе. Похоже, своим неудачным язвительным замечанием он задел не самую приятную для Джоанны тему — а ведь он не знал ничего о ее семье, да и в принципе: о ней самой.

— Я…

— Неважно, — она отмахнулась прежде, чем он успел попытаться как-либо сгладить эту неловкость. — Лучше покажи мне то, что ты там собирался.

— А, ну… Да. Пошли.

Хотя, признаться, после того, что он ляпнул, у него пропал всякий настрой что-либо делать.

Когда они вывернули из-за угла, из комнаты послышался чей-то тихий смех. Каспер нарочито громко покашлял, подавая своеобразный знак, и те притихли. Потом он остановился — так неожиданно, что Джоанна чуть не врезалась в него и недовольно цокнула, — и, повернувшись к ней, пробормотал:

— Ты готова?

— К чему готова? — непонимающе спросила она. — И почему ты шепчешь?

— Какая же ты сегодня душная… — Каспер закатил глаза. — Просто зайди туда. И все.

Джоанна снова цокнула, снисходительно дернув бровью, сунула руки в карманы и прошла в комнату. Каспер поплелся следом за ней.

— Знаешь, я очень сомневаюсь, что тебя получится меня… — недовольно начала она, но так и не договорила — застыла, когда переступила порог. Каспер тут же юркнул к ней под бок, опершись на дверной косяк, откуда мог наблюдать, как ее лицо начало удивленно вытягиваться. Джоанна несколько секунд смотрела вперед, прежде чем резко повернула голову к Касперу и выпалила с недоумением: — Какого хрена здесь происходит?

Он многозначительно дернул плечом и ничего не сказал, вместо этого посмотрев на Нору, которая тут же подорвалась с места, огибая стол, и подлетела к ней, раскинув руки для того, чтобы обнять.

— Джоанна!.. — Та рефлекторно отшатнулась, но все-таки не смогла увернуться от объятий Норы. Обхватив ее руками, она почти повисла на ней, сжав так сильно, что, казалось, собиралась задушить: Каспер понял это по тому, как Джоанна сморщилась и сдавленно выдохнула. — Ты всех нас так напугала…

— Я очень рада, что ты так беспокоишься, но перестань. Если мне еще раз придется все это выслушивать, меня стошнит. — Нора тихо всхлипнула. Джоанна растерянно нахмурилась и похлопала ее по спине, протянув так мягко и спокойно, как только могла: — Все-все, хватит. Я же не умерла по-настоящему. Пока. Вот ты сейчас утопишь меня в слезах, и тогда…

— Да-да, все, — Нора тут же отстранилась и принялась вытирать мокрые, несмотря на искреннюю широкую улыбку, глаза. — Я просто… Я очень расчувствовалась.

Пока Нора приводила себя в порядок, Джоанна устремила взгляд за ее спину: туда, где сидели остальные. Гастон смотрел на нее с недоверием, хотя явно куда сильнее был обеспокоен состоянием Норы; Марко весь сиял от радости — Джоанна дурашливо дернула бровями, встретившись с ним взглядами, и вяло помахала рукой; Фрида и Рут казались предельно спокойными, но определенно горели желанием поскорее услышать хоть какие-то объяснения; а вот Джон был совсем странным. Смотрел на Джоанну не то радостно, не то горько; но сама она, взглянув на него, мгновенно помрачнела, презрительно поджала губы и демонстративно отвернулась, провалившись в мысли.

Каспер недоумевающе повел бровью, но никак не прокомментировал свои наблюдения: это было бы попросту неуместно. Да и к тому же, он не так много знал о том, что связывало Джоанну с Красным восстанием: судить о чем-то он мог лишь по сумбурным рассказам Норы. Джоанна точно не ладила с Гастоном, зато ладила с Марко, который, как решила сама Нора, симпатизировал ей, с Рут, несмотря на ее ворчливый характер, с Фридой (впрочем, та умудрялась ладить абсолютно со всеми) и, до поры до времени, с Джоном. С Марко и Дюрраном они выпивали, устраивали допросы пойманных удракийских разведчиков и развлекались так, как только могли. Рут говорила, что с Джоанной и Марко Джон возился так, словно был их отцом, правда непутевым, никудышным да и к тому же так и оставшимся большим ребенком сам по себе. Это было все, что знал Каспер, и это ничего не объясняло.

— Джоанна, — обратилась к ней Нора, — ты же расскажешь, что с тобой случилось?

Джоанна замялась. Тяжело вздохнула, очертила глазами круг, притопнула ногой, с тяжестью представляя то, что ей снова придется пересказывать одно и то же в хрен-знает-какой раз, но, в конце концов, все-таки согласилась.

Нора прошла за стол, и Джоанна и Каспер проследовали за ней, сев рядом с Фридой и Рут, в то время как та подсела на другую сторону углового дивана к Джону, Марко и Гастону.

Каспер чувствовал себя до жути неуютно, находясь здесь, и все из-за Гастона, который, положив руку на спинку, как бы приобнимая Нору, то и дело метал в него недовольные взгляды. Разумеется, та рассказала ему обо всем, что было у них с Каспером; только вот Гастон, очевидно, никак не мог понять, что для них это было не больше, чем мимолетная связь, не имеющая никакой чувственной ценности. Впрочем… Если бы что-то такое он узнал о Кармен, вряд ли смог бы не ревновать.

— В общем, — начала Джоанна, закинув ногу на ногу и издав при том протяжный мучительный вздох, — как вы понимаете, я не умерла… Я тоже очень удивилась, когда узнала об этом. Оказалось, убить меня еще сложнее, — она усмехнулась, но, судя по взволнованным внимающим лицам остальных, юмор никто не оценил. — Короче, — Джоанна закатила глаза, — я просто ударилась головой об землю. Наверное… А потом очутилась на корабле, который вез военнопленных в космическую тюрьму. Потом…

— Так, стоп, — вмешался Марко. — Ты была в космической тюрьме?

— Да. И мне очень не понравилось, потому что это место кишело тупорылыми идиотами и законченными ублюдками, — прокомментировала она, при этом брезгливо поморщившись, а потом продолжила: — Но зато, по счастливому стечению обстоятельств, там я встретила Картера, и вместе мы сбежали. Правда, для этого мне пришлось спровоцировать какую-то тупую суку на драку, чтобы она врезала мне и я смогла попасть к доктору и украсть скальпель, а потом устроить бунт, убить пару охранников и угнать корабль. Потом мы приземлились возле Канты, забрели в какую-то деревню, украли одежду, угнали у какого-то мужика с ружьем машину, сделали поддельные документы, жили во вшивых мотелях, подобрали наемника Рейлы и… — Джоанна протараторила все это на одном дыхании, а потом остановилась и заключила: — Оказались тут.

Правда вот, она умолчала о той части, где они провели несколько месяцев на Крайних землях, но Кармен строго-настрого запретила разглашать эту информацию среди посторонних.

— Кстати, хотите покажу, какой крутой штуковине научилась? — Это был риторический вопрос. Джоанна подняла руку и щелкнула пальцами, разжигая огонь. Синий.

Повисло молчание. Все уставились на нее, как на диковинку; а Каспер в это время едва не потерял дар речи от изумления.

Она только что показала гребаный синий огонь.

Он схватил Джоанну за запястье и приблизил руку с зажженным пламенем к себе, завороженно наблюдая за тем, как дрожат кобальтовые языки огня и плавится вокруг них воздух, всячески игнорируя то, что Гастон и Рут прямо сейчас смотрели на него, как на полного идиота.

— Почему я не видел этого раньше?!

— Потому что это секрет, — ответила Джоанна, вырвав свою руку из его хватки.

— То есть, ты делишься секретами с ними, но не со мной?

— Да. Не обижайся, но у тебя слишком длинный язык.

— Неправда.

— Правда. Я могу привести кучу примеров.

— Да, — Каспер недовольно скривился, — и каких же?

— Вспомнить хотя бы те сигары, которые я прятала от Нейтана. Кто сказал ему, где они лежат?..

— Какая же ты мелочная.

— Нет, Каспер, просто ты никогда не затыкаешься.

— Я изменился.

— Вот мы и узнаем. Учти, что это знает только Картер, поэтому я прикончу тебя, если услышу от кого-то еще.

— Прошу прощения, — вмешалась Рут, демонстративно прочистив горло, и укоризненно опустила: — мы вам не мешаем?

— Вот именно, Джоанна, — подхватил Каспер. — Тебе не стыдно?

— Замолчи, — шикнула она, а затем улыбнулась и милейшим голоском произнесла: — Мы закончили. Теперь ваша очередь.

Роль рассказчика выпала на долю Фриды. Впрочем, ее история была намного короче и зауряднее: после поражения в Пепельной пустоши, Красное восстание было разбито в пух и прах. Немногочисленные выжившие разбежались и залегли на дно, а она вместе с Рут, Джоном, Марко, Гастоном и Норой отправилась с Гарнизон, надеясь найти здесь укрытие и поддержку в лице Картера Карраско, который, правда, тоже был объявлен мертвым, поэтому поручиться за них пришлось Кертису и Нейтану.

— Ну, это было хорошее решение… — покачав головой, заключила Джоанна, когда дослушала, хотя в ее голосе проскользнула тень сомнения, о котором она все-таки решила высказаться вслух: — Правда, я не очень понимаю, зачем это было нужно.

— Честно говоря, — ответила Фрида, неопределенно дернув плечами, — тогда я не очень хорошо соображала и поступала на эмоциях, в основном. Я надеялась, что мы сможем быть полезны здесь и продолжим сражаться с Империей, но в итоге попросту сидим без дела уже который месяц.

Джоанна ничего не ответила — только зажевала внутреннюю сторону губы, тяжело выдохнула и откинулась на спинку дивана, о чем-то всерьез задумавшись.

Судя по тому, как заблестели ее глаза, Каспер понял: в ее голове созрела очередная идея.