Глава 4 (96). И все меняется в один миг (1/2)

— Это не может быть правдой. Ты уверена, что не обозналась?

— Да я же говорю, меня там не было! Я не знаю. Но капитан Шульц сказал, что это точно был командующий Карраско.

— Не верю.

Кертис поначалу не ожидал, что Нейтан станет так упорно и категорично отвергать услышанное, но все же прекрасно его понимал, потому что ему самому все это, от начала и до конца, казалось несусветным бредом.

Он даже не понимал, зачем они идут за этой лейтенанткой, будто никаких других дел не было; однако не мог не признать, что и полностью игнорировать эту новость, которая за считанные минуты разлетелась и подняла нехилый кипиш, было нельзя. Кертис должен был самолично убедиться, что все это — глупое недоразумение, и выставить самозванцев за дверь, ибо происходящее переходило все рамки дозволенного.

Все началось буквально минут пять назад, когда к нему в кабинет постучалась лейтенант Мореау, причем так настойчиво и нетерпеливо, что Кертису в тот момент даже показалось, что, не дай он сиюсекундного позволения войти, она выбила бы дверь. Поприветствовав его, эльфийка, кажущаяся порядком взволнованной, принялась рассказывать, начав со слов: «Командующий Гарридо, случилось настоящее чудо!» Итак, она поведала о том, что, как и всегда, несла дежурство по внутреннему периметру восточной части стены, когда вдруг откуда-то возник капитан Шульц (глава восточного подразделения настенной охраны), запыхавшийся и белый, словно бумажный лист, и принялся в подробностях описывать появление трех людей на автомобиле у северо-восточных ворот. Сначала Мореау подумала, что это опять какие-нибудь бродяги-проходимцы, однако то, что она услышала дальше, заставило ее сорваться с места и прибежать к Гарридо.

Когда эти люди вышли из машины, охрана, ввиду того, что королева Кармен сказала разбираться с любым делом со всей жесткостью, сразу же решительно взялась за них: попыталась скрутить, надеть наручники и бросить в тюрьму, — что привело к тому, что девушка-полукровка, которая представилась Джоанной Лиггер, агентом Мережи, полезла в драку с одним из охранников, пока юноша, назвавшийся именем покойного командующего Карраско, развязал с оставшимися охранниками словесную перепалку и начал требовать от охранников уважительного отношения к старшему по званию и презумпции невиновности.

Что ж, вспоминая, каким был Картер Карраско, Кертис, пожалуй, даже нашел это весьма правдоподобным, — если бы только тот не был давно был мертв.

С этими буйствующими особами был еще один: некий молодой мужчина, у которого, благодаря металлоискателям, обнаружили заменяющий ногу протез. Капитан Шульц отметил, что он вел себя намного спокойнее своих спутников: не дрался, не спорил, да и вообще не говорил, — и в то же время он упрямо отказывался назвать свое имя, потому что так того требовал «командующий Карраско».

Разобраться в происходящем хаосе настенная охрана в одиночку не смогла, поэтому Шульц послал Мореау к Кертису, который — это знали все — был неплохо знаком в свое время с Картером Карраско.

Рассказ лейтенанта, даже несмотря на правдоподобность некоторых деталей, звучал, как бред сумасшедшего. Так просто не бывает, — никак не бывает, — чтобы люди, которые умерли на глазах у сотен и тысяч других, в один дети восстали из мертвых. Это антинаучно. Это невозможно.

Только если они вовсе и не были мертвы.

Кертис и Нейтан добрались до стены так быстро, как только могли, и спустились под землю, где располагался изолятор, в которой зачинщиков всей этой суматохи и потенциальных самозванцев поместили до выяснения всех обстоятельств. Тем не менее, кто-то уже, кажется, успел послать на сенешалем, чтобы сообщить радостную новость о возвращении погибшего сына. Все это Кертису совсем не нравилось. Неопределенность, суматоха, всеобщая импульсивность — ну почему же нельзя прежде спокойно во всем разобраться?

Едва только Кертис вывернул из-за угла коридора, ведущего к изолятору, как увидел немаленькую толпу, собравшуюся у его дверей. Десять, а то и больше, человек скучковались у двери, взволнованно обсуждая происходящее и терзая расспросами несчастного капитана Шульца, который был настолько бледным что зеленые метки на его щеках почти начали светиться.

— Говорю же, я не знаю! — раздражительно кричал он в ответ на все вопросы. — Раньше я вообще видел его всего пару раз и мог обознаться! Вот придет командующий Гарридо, и тогда можете…

— Что здесь происходит? — сурово опустил Кертис, сцепив руки за спиной, и поочередно смерил каждого укоризненным взглядом. Он надеялся, что это успокоит солдат, однако один из них все же нашел в себе достаточно глупости, чтобы выпалить:

— Командующий Карраско жив!

Остальные, будто нарочно, снова загудели, пока капитан Шульц смотрел на Кертиса растерянным и виноватым взглядом, а тот, с видом вселенского недовольства, пытался понять, почему этот день должен был начаться именно так.

— Лучше молчи, — раздраженно опустил Кертис. — Молчите все. Угомонитесь! Никаких официальных подтверждений еще не было, а вы уже устроили здесь… Это полный идиотизм. Хватит лясы точить! Разойдитесь и займитесь своими делами.

Иногда ему казалось, что некоторые люди не способны понимать по-человечески и по-спокойному. Не способны, потому что слишком глупы. Потом Кертису пришлось буквально расталкивать эту толпу, чтобы расчистить себе пусть, и благо, после того, как Нейтан прошелся за ним, злобно размахивая хвостом и глядя на всех презрительным взглядом, они приструнились: даже не позволили себе вновь начать переговариваться, когда Кертис открыл дверь и вместе с Нейтаном переступил порог изолятора.

— Командующий Гарридо.

Он не ответил на приветствия охранников, что находились внутри, и даже, наверное, не заметил их — точно не вовремя, по крайней мере, — потому что, стоило только двери за его спиной захлопнуться, все его внимание сосредоточилось на одном: на Картере Карраско.

Живого.

Тот, еще секунду назад сверлящий мрачным задумчивым взглядом пространство перед собой, посмотрел на него в ответ, и в карих глазах Кертис считал замешательство и легкое удивление. Картер глядел на него так несколько секунд, которые почему-то вдруг сделались неприлично медленными, словно не понимал, кого он перед собой увидел, и пытался вспомнить. Кертис смотрел на него в ответ и выглядел абсолютно невозмутимым, несмотря на то, что брови все же слегка сошлись к переносице, но мысленно хватался за голову и вопил от негодования и растерянности. Как такое вообще могло случится, почему, может, это какой-то бредовый сон? Или же он просто сошел с ума? Кертис почти поверил в последнее, если бы Картер вдруг не издал шумный вздох и не отвел бы взгляд в сторону, всем своим видом показывая, что встреча с Кертисом — это совсем не то, с чего он хотел бы начать свое возвращение в Гарнизон. Впрочем, он бы сильно удивился, если бы это было не так, — хотя, конечно, не настолько, насколько самому факту того, что гребаный Картер Карраско только что вернулся из мертвых.

Кертис нервно прикусил внутреннюю сторону губы и медленно повернулся к Нейтану, чтобы понять, как тот реагировал на происходящее; а на нем — лица не было. Нейтан в ступоре смотрел на Картера и изредка растерянно хлопал глазами, как будто пытался отмахнуться от несуществующего в реальности видения, и, право слово, Кертис его прекрасно понимал. С того момента, как они переступили порог изолятора, должно быть, и минуты не успело пройти — этого было слишком мало, чтобы банально переварить нечто подобное.

Потом взгляд Нейтана переместился левее, и он заметно вздрогнул, отчего Кертис рефлекторно посмотрел туда, куда и он.

Светловолосая девушка с острыми эльфийскими ушами — определенно, полукровка — приветственно махать рукой, при этом улыбаясь так, словно вся эта ситуация не была сюрреалистична от начала и до конца. Кажется, этой девушкой и была та самая Джоанна Лиггер, которую они точно так же считали мертвой, и это делало все только запутанней.

Почему она жива? Почему жив Картер Карраско? Почему они здесь — оба, вместе, — и кто тот таинственный третий, которого они притащили за собой? Какого…

— Какого хрена здесь происходит? — Нейтан озвучил эту мысль за него, и Кертис, услышав надлом в его голосе, вынужден был обернуться. Сейчас на чувства времени совсем не было, но ему как минимум стоило убедиться, что Нейтан в порядке.

В порядке тот, разумеется не был. Прежде всего, его выдавал хвост, который беспокойно метался из стороны в сторону, вился и бил воздух, а также стеклянный взгляд, блестящий от приближающихся слез.

— Долгая история, — емко отозвалась Джоанна. — Расскажу, когда нас выпустят из этой отвратительной комнаты.

У Кертиса создавалось впечатление, что ее, кажется, не особо заботил факт того, что ее все считали мертвой, что Нейтан, которому она, вроде как, была подругой, находился на грани срыва, что перед ней был совершенно незнакомый человек — да и вообще, хоть что-то. Впрочем, если на то пошло, Кертиса точно так же не заботило и ее мнение.

— Боюсь, не выпустят, если вы не объясните хотя бы что-то, — укоризненно заметил он, на что Джоанна закатила глаза.

— Почему я должна объясняться перед тем, кого даже не знаю?

— Потому что мне, как командующему, поручили с вами разобраться, — жестко отрезал он, но, судя по ее недовольному выражения лица, ее это убедило не до конца.

— Повторю опять: я тебя не знаю. Откуда мне знать, что тебе можно доверять?

— А откуда мне знать, что доверять можно тебе?

— Лучше помолчите оба, — вмешался вдруг Нейтан, и Кертис действительно непроизвольно затих, по большей части из-за того, что опешил из-за резкости и угрюмости его тона. Нейтан стоял, подперев стену, скрестив руки на груди и злобно размахивая хвостом, но взгляд, буквально кричащий в мольбе перестать, говорил лучше всяких слов и жестов. Кертис не мог понять, что именно было не так. Он думал, что Нейтан должен радоваться возвращению Картера и Джоанны. Впрочем, Кертису никогда не давалось это легко: разгадать, что у него на уме. — Хватит. Меньше всего я хочу, чтобы ты, Кертис, собачился с Джоанной. Картер, — Нейтан перевел на него суровый взгляд, от которого тот непроизвольно напрягся, — может быть ты, — подчеркнул он, — объяснишь, что здесь происходит?

Кертис хотел бы того же, как и понять, почему Нейтан ведет себя так, словно ненавидит тех, по ком долгие месяцы пребывал в трауре.

— Объяснения затянутся надолго, — ответил Картер, чуть погодя. — А сейчас каждая секунда очень ценна. У нас есть сведения, которые изменят весь ход войны, и мне бы для начала хотелось увидеть маршала Кито.

Нейтан презрительно фыркнул и демонстративно закатил глаза. Джоанна, которая пристально следила за происходящим, задумчиво нахмурилась и будто бы мысленно отметила, что ей разобраться с напряжением, витающим между Нейтаном и Картером, от которого, кажется, даже воздух наэлектризовался. Но даже если и так, она все равно производила впечатление той, кто все понимает.

И только Кертису казалось, что он не понимает ровным счетом ничего.

Но, по крайней мере, у него была голова на плечах, холодный рассудок и полное отсутствие каких-либо эмоций, которые могли бы затемнить взор. Даже раздражение, вызванное появлением Картера, было всего лишь незначительным фоновым шумом.

— Какие еще сведения? — пресно спросил он.

— Те, которые может знать только маршал.

«Просто прекрасно!»

Впрочем, подобное было вполне в репертуаре Картера. Людей, чьи авторитеты он уважал и признавал, можно было сосчитать по пальцам, и Кертис явно не входил в их список, так что ему даже не стоило пытаться вытянуть из него хоть что-нибудь. Тем более, что конечное решение в любом случае останется за маршалом.

— Ладно, — Кертис тяжело вздохнул. — Пусть так. Но может быть, ты хотя бы объяснишь, кто это?

Он кивнул на мужчину с бородой, который сидел с самого края, по правую руку от Джоанны, и о существовании которого Кертис на какое-то время даже забыл: уж больно спокойно и бесконфликтно, в противовес своим спутникам, он себя вел. Возможно, это было связано с тем, что он не был здешним, а возможно, с чем-то еще. Если Картер просил его не называть свое имя, значит, на то были веские причины.

— Почему запретил ему говорить, как его зовут?

— Потому что меня бы убили без разбирательств, если бы узнали, кто я такой, — незнакомец ответил вместо Картера и вопреки мрачному смыслу собственных слов звучал при этом до безобразия беспечно.

— И кто же ты такой?

— Меня зовут Расмус. Просто Расмус, потому что я родился и вырос в Пепельной пустоши. Я — бывший наемник императрицы Рейлы.

Охрана, которая стояла у стены, резко возбудилась, готовая напасть несмотря на то, что никаких веских причин, кроме гнусного признания, для этого не было, но Кертис повелительным взмахом руки остановил их.

— Что бывшему наемнику удракийской императрицы понадобилось здесь?

— Я хочу вам помочь.

Емко, но вполне доходчиво, хотя и неубедительно. Со стороны Расмуса было действительно большой глупостью соваться сюда. Будь Кертис на его месте, вряд ли решился бы на такое благородное безрассудство.

— Не думаю, что это убедит Ее Величество помиловать тебя, — бесцветно констатировал он. — Предательство и активное содействие вражеской стороне карается смертной казнью. Придется приложить большие усилия, чтобы смягчить приговор. Но об этом не мне судить. Пусть с этим разбирается сенешаль. Уведите его. А я свяжусь с маршалом Кито.

Расмус не пытался спорить, когда Кертис говорил, и сопротивляться, когда охранники надели на него наручники, взяли под руки и вывели в коридор, чтобы отправить в тюрьму. Гарридо дождался, пока они выйдут, при этом слова услышав возбужденные голоса, доносящиеся снаружи, и точно также покинул изолятор. Нейтан, очевидно растерянный, не знал, что ему следовало делать в такой ситуации, поэтому поплелся следом.

В коридоре, когда закрылась дверь изолятора, он столкнулся с Линтоном Карраско, который все же явился сюда по зову одного из солдат. Вид у него был мрачный, ошеломленный, несколько потерянный — совсем не такой, какой должен быть у отца, чей сын вернулся живым спустя столько месяцев после того, как его объявили погибшим.

— Командующий Карраско там?

— Разбирайтесь с этим сами, — отмахнулся Кертис. В текущем водовороте безумия, этот лицемерный интриган был последним, на что он хотел бы потратить хотя бы секунду своего времени.

Он ушел, а Линтон остался стоять у двери изолятора, несколько долгих мгновений собираясь с мыслями перед тем, как войти.

***</p>

— Откуда взялся этот рыжий? — Джоанна спросила сразу же, как только дверь закрылась, и они остались одни. Картер бросил на нее мимолетный взгляд, потом отвел, медленно вдыхая и тяжко выдыхая, и протянул:

— Это тоже длинная история.

— Как много длинных историй… — снисходительно опустила она, уткнувшись скучающий взглядом в потолок, и шутливо добавила, чуть погодя: — Без стопки не разобраться.

Картер ничего не ответил. С тех пор, как они пересекли стены Гарнизона, он сделался хмурым и мрачным, словно грозовая туча, и Джоанна прекрасно понимала, почему все было именно так. Возможно, он и хотел вернуться сюда, но нельзя было отрицать: это место, эти люди — в какой-то степени это сломало их обоих.

Джоанна покидала Гарнизон с душой, вывернутой наизнанку, но теперь вернулась сюда, чтобы отплатить той же монетой человеку, что сделал это с ней — с ними.

— Кстати говоря, — протянула она, надеясь, что это хоть немного отвлечет ее от этих жгучих мыслей, которые сейчас были совершенно неуместны, ведь пока она не могла сделать ровным счетом ничего, что удовлетворило бы ее душу, жаждущую огня и крови, — с каких пор у нас появился сенешаль?

— Этого я не знаю, — пожав плечами, сказал Картер. — Видимо, это случилось тогда, когда меня здесь уже не было.

— Интересно, кто же он.

Прежде, чем Картер успел дать какой-либо ответ на этот вопрос, дверь открылась с протяжным скрипом, — и он тут же опешил, подняв изумленный взгляд на вошедшего, на которого и Джоанна посмотрела по инерции.

Линтон Карраско собственной персоной. Смотрел на Картера с пытливым недоумением, а в глазах читался немой вопрос: «Как, почему?» Но он вовсе не был полон радости — конечно, нет, ведь чего еще стоило ожидать от Линтона?

Джоанна почувствовала, как Картер, сидящий для этого достаточно близко, напрягся, и поспешила выцепить его руку, чтобы накрыть своей собственной. Она не могла предсказать, как он отреагирует на эту встречу, но точно знала непонаслышке: представать перед ненавистным родителем, который похоронил себя и в спешке забыл, — сложное испытание.

Картер снова бросил на нее мимолетный взгляд, на сей раз полный благодарности и одновременно жгучей решимости, и мрачно поджал губы. Он держался спокойно и уверенно, и Джоанна, удовлетворенная таким раскладом, ободрительно сжала его руку, а затем подняла голову на Линтона — он уже смотрел на нее, и она готова была поклясться: еще никогда она не видела на его лице эмоции настолько искренней и кристально чистой.

Озадаченность, замешательство, удивление, потрясение, смятение, шок — Джоанна могла перебрать в голове хоть тысячи слов, но ни одно из них было не способно в достаточной степени объяснить то чувство, которое она увидела в глазах Линтона, вцепившихся в нее. Джоанна почти слышала, как внутри него все звенит и трещит по швам от осознания того, что она жива, она здесь, она вернулась — и вернулась не просто так.

Джоанна ядовито улыбнулась, глядя на него, и могла наблюдать, как лицо мужчины постепенно становится не то, что растерянным — мрачным, угрюмым, раздраженным, презрительным.

Да, Линтон презирает ее. Возможно, даже ненавидит — еще бы. Она расстроила одну игру и теперь намеревалась сделать намного больше, а ненависть его лишь будет подталкивать ее к борьбе. Так было всегда: люди могли шептаться за ее спиной и метать брезгливые снисходительные взгляды, но это лишь подстегивало ее. Каждая капля яда, прыснутая в ее сторону, распаляла исполинский огонь, в котором непременно сгорали те, кто раньше вытирал об нее ноги.

Путь ее — месть. Джоанна сама избрала его для себя. Месть и борьба, борьба и месть. Она готова была любить весь мир, но он ее не принял, так что теперь она, если потребуется, сожжет его дотла. И если каждый на свете живущий решит встать у нее на пути — пусть так. Джоанна не привыкла испытывать жалости к своим врагам.

Линтон продолжал смотреть на нее, и на Картера, но так ничего и не сказал. Казалось, он мог простоять так вечность, если бы примерно через полминуты дверь изолятора снова не открылась. Вошедший в помещение Кертис обошел Линтона, при этом недовольно закатив глаза, когда тот не соизволил подвинуться, и, посмотрев на Картера, сказал:

— Ее Величество хочет немедленно видеть вас обоих.

Картер тут же поднялся с места и направился вслед за ним, всем своим видом показывая Линтону свой враждебный настрой, в то время как Джоанна, драматично вздохнув, встала неспешно, и столь же нерасторопно, не переставая ухмыляться и смотреть на Линтона, который заметно напрягся, когда та выпрямилась, приблизилась к нему. Приостановилась и, презрительно кривя рот и щуря глаза, пылающие янтарным пламенем, протянула, почти что шипя:

— Помнишь, что ты сделал?

Линтон поджал губы и демонстративно вздернул подбородок, глядя на нее сверху вниз, что, впрочем, было не слишком убедительно и все равно выдавало его волнение. Джоанна точно знала: он нервничал и будет нервничать. Линтон привык держать все под контролем, но она подчиняться не привыкла. Он старался просчитывать наперед, а она — непредсказуема.

Он не привык проигрывать, но она станет его концом. С этой самой секунды падение Линтона будет неумолимо приближаться, и ответственна за это будет именно Джоанна.

— Я не забыла.

Она вздернула подбородок в точности, как он, нарочно поддразнивая, и вышла из изолятора, следуя, вместе с Картером, за Кертисом.

***</p>

Утро, которое начиналось относительно спокойно и безмятежно, потрясла шокирующая новость, в которую Кармен сначала попросту не могла поверить: вернулись живые командующий Карраско и мисс Лиггер. Подробности ей толком не объяснили, однако убежденно доказывали, что это абсолютная правда, ведь командующий Гарридо лично виделся и разговаривал с ними. Сообщили также о некоем третьем лице, которым будто бы являлся бывший наемник Рейлы, однако эту деталь Кармен как-то пропустила мимо ушей, сосредоточенная лишь на одном: Картер Карраско был жив и спустя почти семь месяцев вернулся в Гарнизон.

Это казалось абсолютно невероятным — нет, не казалось, именно так оно и было. Просто фантастика, чудо… Каспер, который все утро сидел вместе с ней в кабинете, был ошеломлен не меньше. Сказал, что это явно чья-то неудачная шутка, ведь в жизни не бывает ни восставших из мертвых, ни зомби. Право слово, в тот момент это смешливое, пропитанное инфантилизмом, замечание было совершенно неуместным, но Кармен не нашла в себе силы отреагировать на него хоть как-нибудь. Все, что она могла, это повелеть немедленно, сию же секунду, привести к ней Карраско и Лиггер, если это и в самом деле были они.

Она не верила. Она совершенно в это не верила. Потому что помнила, как в тот мрачный сентябрьский день, когда разбитое войско вернулось из Пепельной пустоши, ей сообщили о том, что командующий был мертв, и все, что от него осталось — это поцарапанная эмблема, напоминающая о воинском звании.

И все же, теперь, когда они оба стояли перед ней, Кармен не могла отрицать данного факта. Что Джоанна Лиггер, что Картер Карраско — оба были целы, невредимы и живы. Находились в ее кабинете, смотрели ей в глаза. Первая, сложив руки на груди, перекачивалась с ноги на ногу, кажущейся то ли скучающей, то ли взволнованной ожиданием; а второй сцепил руки за спиной и задумчиво смотрел на нее исподлобья, не решаясь сказать то, что собирался. Кармен знала, что его гложет: совесть, не иначе как. Она хорошо помнила о том, как непочтительно и высокомерно он вел себя перед своим исчезновением, как почти поставил себя выше нее, но сейчас и об этом думать не могла. Кармен была сбита с толку настолько, что ничто другое не имело значения.

— Как? — произнесла она, откидываясь от спинки стула — ее спина при этом заметно напряглась — и сжимая ладони, сложенные на подлокотниках, в кулаки. — Как это возможно?

— Если я начну объяснять, это надолго затянется.

— Пусть, — Кармен кивнула. — Мы никуда не торопимся.

Картер нахмурился, но отвечать почему-то не торопился. Вместо этого он недоумевающе посмотрел на Каспера, вероятно, удивившись его присутствию, а потом окинул таким же взглядом и все помещение, прежде, чем спросить:

— А где маршал Кито?

— Маршала Кито здесь нет и не будет, — чеканным железным тоном отрезала Кармен. — Ему других дел хватает.

— Ясно.

— Отлично. Теперь — начинайте.

Картер покачал головой, вздохнул и принялся за рассказ, который, право слово, от начала и до самого конца казался Кармен поистине невероятным. Впрочем, все это было вполне в духе сложившейся ситуации.

В тот день, когда все решили, что он мертв, его, потерявшего сознание, на самом деле взяли в плен и отправили в Иггаззирскую тюрьму для военнопленных, где ему удалось скрыть свою истинную личность и избежать всех последующих разбирательств. Здесь, в этой тюрьме, Карраско встретил Джоанну Лиггер, с которой произошла похожая история.

Вместе с партизанами из Пепельной пустоши она оказалась в самом эпицентре событий и попала под взрывной удар, который сбил ее с ног и лишил сознания, — а очнулась она уже на удракийском корабле, везущем военнопленных в тюрьму.

Вместе они решились на побег. Подняли тюремный бунт, разделались с охраной, угнали корабль и через три дня были у кантийской лесополосы, откуда выдвинулись на северо-запад, в порт, чтобы обзавестись транспортом, который мог бы доставить их на Крайние земли.

Когда Картер дошел до этой части рассказа, Кармен решила, что он сошел с ума. Ей пришлось посмотреть на Каспера, чтобы удостовериться, что ей не послышалось, когда Карраско упомянул о Крайних землях, но тот слушал его рассказ так внимательно и увлеченно, что даже не заметил, как она пришла в замешательство. Тем не менее, Кармен не стала прерывать — тем более, что все, что было после, оказалось действительно ошеломляющим.

Как выяснилось, Крайние земли не были столь дикими и ужасающими, как о них говорили. Ни вода, ни почва, ни небо не умерщвляли людей, как предполагали многие, однако этим занимались местные аборигены, которые основали свой город-государство за огромными стенами и крайне враждебно встречали каждого, кто забрел на их земли. От смерти Карраско и Лиггер спасла одна жутко фанатичная и помешанная на религии женщина, которая решила, будто они «избранные». Джоанна, которая до этого лишь внимательно слушала и наблюдала, язвительно вставила, что люди там были так глупы, что обвести их вокруг пальца не составило бы труда даже трехлетнему ребенку.

Они пробыли там несколько месяцев, в течении которых Картер исправно собирал всю имеющуюся информацию о Каллипане, с которым жизнь аборигенов была тесно связана, ввиду чего у них было действительно много полезных знаний, несмотря на то, что его они отождествляли с чем-то божественным и мистическим.

Вернуться с Крайних земель они смогли лишь после провалившейся операции по извлечению Каллипана из земли, организованной Империей, когда нашли среди обломков спасательную шлюпку, на которой доплыли до Пепельной пустоши, а оттуда — в Гарнизон. По пути они также столкнулись с бывшим наемником Рейлы, который изъявил желание помочь Немекроне, чтобы «исправить свои ошибки», и Картер счел разумным взять его с собой, ведь тот действительно мог быть полезен — хотя бы как источник информации.

И вот, они здесь.

Кармен пришлось выдержать продолжительную паузу, прежде, чем она смогла как минимум переварить все озвученное. Удракийский плен, побег, Крайние земли, аборигены, Каллипан, наемник Рейлы… За последнее Кармен ухватилась, как за спасательный круг, чтобы выиграть хоть немного времени и не молчать бестолково.

— Что сделали с наемником?

— Командующий Гарридо принял все необходимые меры, — отозвался Картер. — Его отвели в тюрьму до дальнейших разбирательств. К слову об этом, командующий Гарридо упомянул о том, что разбираться с ним будет сенешаль… Кого назначили на этот пост?

— Разве это имеет значение?

— Разве я не могу поинтересоваться?

Кармен смешливо фыркнула и склонила голову набок, думая о том, как много вопросов задавал Картер, от которого ответов требовалось в разы больше. Нет, она вовсе не собиралась утаивать подобное — было бы глупо даже пытаться, да и зачем? — но почему-то сейчас это вызвало у нее легкое раздражение и в то же время изумление. Картер Карраско фактически вернулся из мертвых, но все, что его волновало, это обстановка в Гарнизоне. Вот уж невероятная преданность своему делу.

— Ваш отец, — ответила наконец Кармен, выпрямив голову, — Линтон Карраско.

Если Картер отреагировал крайне сдержанно: только кивнул бровями, мол, ясно, — то о Джоанне нельзя было сказать того же. Стоило ей только произнести имя сенешался, как Лиггер метнула в ее сторону пораженный взгляд и ее лицо мгновенно исказило недоумение напополам с возмущением. Кармен знала, что у них случались разногласия еще тогда, когда Линтон курировал Джоанну, но она не думала, что та будет действительно недовольна из-за его назначения — признаться, такая реакция удивила Кармен. И все же, она ничего не значила. Несогласных со ставлением Линтона сенешалем могло бы сколько угодно, но все они не в силах пойти против воли самой королевы.

Молчание затянулось, и Кармен с тяжелым вздохом откинулась на спинку кресла. В голове роилось столько мыслей — и ради того, чтобы не зацикливаться на главном, ибо все, что рассказали Картер и Джоанна, действительно тревожило ее. Появилось столько новых проблем и вопросов, требующих рассмотрения, что она попросту не знала, за что и когда приняться. Обычно в голове сразу появлялся примерный план действий, но теперь была только пустота и неразборчивый фоновый шум.

— Так или иначе, — начала она, попутно пытаясь ухватиться хоть за какую-то конкретную мысль, — сейчас не сенешаль вас должен беспокоить. Вот, что я решила. Городом на Крайних землях пусть займется научный центр в Берредоне. Это не та проблема, о которой нам сейчас стоит переживать. Что же касается Каллипана и всего остального, составьте отчет и передайте ему Касперу. Мне эта информация все равно ничего не даст, а вот ему будет весьма кстати. Займешься этим, — сказала Кармен, повернувшись к нему. Каспер кивнул и улыбнулся.

— Конечно.

— Что ж, пока, я думаю, вас обоих нет смысла мучать. Наемником займется сенешаль, а все остальное прояснится по ходу дел. Вы же, командующий Карраско, будете восстановлены в обязанностях и вскоре сможете приступить к ним. Пусть командующий Гарридо подыщет комнату и вам, и мисс Лиггер, и введет вас в курс дела.

— Я обязательно ему передам, — отозвался Картер, кивнув, а Кармен смотрела на него и все думала о том, как сильно он изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Возможно, бытие вдали от Гарнизона даже пошло ему на пользу, ведь иначе объяснить пропажу его бледности и синяков под глазами было нельзя. Насчет Джоанны Кармен не была столь же уверена, однако точно помнила, что волосы у той раньше были короче, и это, пожалуй, было единственное изменение, которое она смогла заметить.

И все же, даже такие мелочи подтверждало ту чудовищную мысль, которая крутилась в ее голове день ото дня: все вокруг менялось, мир не стоял на месте. Причем порой все и впрямь переворачивалось с ног на голову в одно мгновение. Еще вчера Карраско и Лиггер считали мертвыми — а сегодня они стояли здесь, живые и невредимые. Что же готовил завтрашний день, не мог предугадать никто. А потому всегда нужно быть начеку.

Картер несколько мгновений молчал. Между его бровей пролегли хмурые складки, которые выдавали его задумчивость, и Кармен протянула, чтобы подтолкнуть:

— Что-нибудь еще?

— Ваше Величество, — он начал, но осекся, чтобы сделать глубокий вдох. Что бы он не собирался сказать, озвучить это вслух было явно непросто, отчего она напряглась. Как, впрочем, и Джоанна. И как и Каспер, который скорее не то, чтобы насторожился, но точно заинтересовался в его словах. Спустя очередную паузу, которые висли в течение этого разговора слишком часто, Картер наконец произнес: — Я знаю, что в прошлом у нас с Вами были… — замялся, подбирая более уместное слово, и Кармен показалось, что ему просто было неудобно говорить в присутствии кого-то, кроме них двоих. Впрочем, она считала, что он должен переступить через себя — иначе все эти изречения не стоят ничего. — Некоторые разногласия, — наконец нашелся Картер, — причем по моей вине. Мне бы хотелось надеяться, что все это останется в прошлом.

Все же, полностью переступить через себя он не смог — иначе извинился бы. Но Кармен не могла требовать от него такой степени раскаяния, ведь это не к лицу человеку, который занимает столь высокое звание. Достаточно было того, что он дал понять, что чувствует вину за свои поступки.

— Пусть остается, — Кармен кивнула. — Тогда мы все переживали тяжелые времена. Но теперь они прошли, и нам нужно думать о будущем. Вы, командующий Карраско, как никак, человек способный и смышленый. На вашем счету несколько крупных побед, а теперь еще и ценная информация. Так что я надеюсь, что теперь, когда вы вернулись, наши дела пойдут в гору.

— Не сомневайтесь. В этот раз не будет никаких промашек.

— В этом я непременно убежусь позже, — чеканно парировала Кармен. — Если это все, вы можете быть свободны.

Но это точно было не все, ибо стало ясно, что Картер пока уходить не собирался. Посмотрел на Джоанну, мысленно что-то взвешивая, и снова призадумался. Кармен поджала губы и постучала пальцем по подлокотнику. Сейчас ей хотелось просто выгнать всех из своего кабинета и обдумать все в одиночестве, но только вот никто, похоже, ее желаний не разделял.

— Могу я еще Вас кое о чем попросить?

— О чем? — торопливо отозвалась Кармен.

— Может ли Джоанна быть официально назначена моей ассистенткой?

Она закатила глаза. Неужели ради этого вопроса стоило отнимать целых полминуты?

— Конечно, пожалуйста. Я об этом распоряжусь.

После этого Карраско и Лиггер наконец покинули ее кабинет, и Кармен, когда дверь за ними закрылась, смогла издать тяжелый вздох и подпереть голову кулаком, уставившись в пустоту.

— Ну и ну… — протянул Каспер. — Сумасшедший день…

— Оставь меня одну, — требовательно выплюнула Кармен, чем немало его удивила — он аж встрепенулся, уставившись на нее с недоумением. — Иначе у меня сейчас взорвется голова.

— Ладно, — Каспер не стал спорить. Пожал плечами, медленно поднялся из-за стола и покинул кабинет, пусть и явно нехотя, при этом бросив ей вслед обеспокоенный взгляд, от которого Кармен — на удивление — стало чуточку легче.

***</p>

Нейтан считал, что у него, в каком-то смысле, были проблемы с принятием любого рода перемен, даже если он осознанно шел к ним навстречу, даже если перед этим ему казалось, что это хорошая идея: сподвигнуть свою жизнь к каким-либо изменениям. Наверное, такая нелюбовь к переменам объяснялась тем, что они только и делали, что причиняли ему боль. Раз за разом. Всегда. Нейтан не справлялся с переменами, и неважно, были они плохими или хорошими.

В этот раз было точно так же.

Казалось, он уже смог смириться с мыслью о том, что Картер и Джоанна мертвы. Нейтан уже не скорбел у них, даже, признаться, хоть и со стыдом, почти не вспоминал, старался двигаться дальше, но вот они… Живые. Вернулись. Как ни в чем не бывало. Словно их «смерть» не разбила ему сердце той осенью.

Нейтан должен быть счастлив, разве не так? Только вот он не чувствовал этого счастья. Нейтан был зол и хотел растерзать свалившихся на голову Джоанну и Картера, которые еще и притащили с собой наемника этой удракийской стервы, хотел врезать каждому, что проходил мимо него, ведь уже весь Гарнизон знал об их возвращении, и, что самое страшное, ему вновь захотелось напиться, да так сильно, чтобы не помнить собственного имени. Единственным, что останавливало от срыва, был Кертис. Хотя, признаться, сейчас Нейтан и его не хотел видеть. И все же, он стоял рядом с ним за углом у кабинета Кармен, ожидая Картера и Джоанну, и из последних сил пытался выдержать его расспросы. В порядке ли он, что он думает на этот счет, что будет теперь?

Мать его, Нейтан не знал! Он давно не был в порядке и не уверен, что мог быть сейчас. Он не знал, что думать на этот счет, ведь в его голове роилось столько мыслей, что он даже не понимал их суть. И, конечно, он не знал, что будет теперь.

Потому опять все изменилось.

— Почему ты злишься? — спросил Кертис, когда на очередной ей вопрос Нейтан раздраженно фыркнул и махнул хвостом.

— Мы поговорим об этом потом, — процедил он почти что сквозь зубы.

— Мне не нравится, когда ты так странно себя ведешь.

— Ты тоже странно себя ведешь, — огрызнулся Нейтан. — Как мамаша-наседка.

Кертис вздохнул, сложил руки на груди и оперся на подоконник, полностью копируя его позу. Нейтан не смотрел на него целенаправленно, но точно видел боковым взглядом, и это ужасно терзало, потому что, на самом деле единственным, чем была занята его голова сейчас, был алкоголь. Его резкий запах. Его жгучий вкус. Его дурманящий эффект. Легкость и забытие, что он приносит…

— Что бы ты сделал, если бы я напился до потери сознания и меня стошнило бы на пол?

— Заставил бы тебя вымыть пол.

— И все?

— Нейтан, прекрати.

Нейтан перевел на Кертиса растерянный взгляд и увидел, что тот сделался мрачнее грозовой тучи и прожигал его недовольным взглядом.

— Ты не сделаешь этого.

— А если сделаю?

— Нейтан.

Нейтану было стыдно за то, что он имеет такую зависимость. Алкоголь был ему как друг, который всегда поддержит и поможет пережить бурю, но он же был его злейшим врагом, который закапывал его еще глубже в яму. Впрочем, сейчас ничего не могло быть хуже, чем возвращение Картера и Джоанны.

Первое время после их «смерти» Нейтан только и делал, что думал о том, что было бы, вернись они однажды, окажись они каким-то чудом живы. Он представлял, как обнял бы их, а потом они долго-долго говорили о том, как им удалось спасти, а потом… Потом все стало бы, как раньше, еще давно, когда все только начиналось, когда они еще не успели познать столько боли и горечи.

Но реальность была иная. Все изменилось и точно не могло быть так, как раньше. Во взгляде Картера Нейтан видел стальную решимость — и это были вовсе не те, пылающие амбиции, что раньше, нет. Раньше Картер был одержим победой, а теперь, казалось, просто не принимал поражения. Возможно, в его взгляде даже появилось что-то от Линтона. С Джоанной случилось похожее: раньше в ее глазах плясал живой огонь — теперь там полыхала неистовым пожаром ненависть, а также амбиции, которые раньше плескались в глазах Картера. Нейтан мог быть глуп сколь угодно, но в людях он точно разбирался. Хуже, чем кто-то другой, возможно, но по взгляду мог понять, что у них на уме. Джоанна и Картер пришли в Гарнизон с конкретной целью и ничто другое, наверное, не волновало ни ее, ни его.

Даже те обиды, которые остались у Нейтана по отношению к Картеру.

Кроме того, ему было совершенно не понятно, как они с Джоанной оказались здесь вместе. Это казалось просто невероятным, учитывая тот факт, что она примкнула к повстанцам из Пепельной пустоши, и особенно вспоминая, на какой ноте они разошлись. Нейтану казалось, что в духе Джоанны — убить Картера после такого. Попав в ее положение, он ведь не смог стерпеть, простить, а она… Как могла она? Неужели Картер и впрямь был ей так дорог? Или было что-то еще, что произошло между ними, пока они были вдали ото всех невесть где?

Вопросов появилось слишком много.

— Я, — выдавил Нейтан спустя примерно минуту молчания, — даже не собирался этого делать.

Вероятно, он солгал — нет, очевидно, он солгал. Но, зарекшись вслух, он и в самом деле не станет этого делать.

Оставшееся время (неизвестно, сколько точно прошло, но Нейтан так сильно погрузился в собственные мысли и зарылся в пучину злости, что не заметил, как оно пролетело) они провели молча. Ровно до того самого момента, как Картер и Джоанна не вышли из кабинета королевы.

— Что там делает Каспер? — с ходу недоумевающе протянула она.

— Долгая история, — ядовито отозвался Нейтан, подражая ее манере. Джоанна окинула его снисходительным взглядом, дернула бровью и покачала головой.

— Ясно.

Нейтан почти почувствовал, как воздух снова становился тяжелым из-за витающего напряжения, когда Кертис вмешался, вовремя сменяя тему на что-то более формальное и более, если так можно выразиться, непринужденное:

— Что она вам сказала?

— Мне — возвращаться к делам командующего, — ответил Картер. — Джоанну — официально назначила моей ассистенткой. Тебе — найти нам комнаты и ввести в курс дела.

— М-да, — Кертис закатил глаза, продолжая держать руки скрещенными на груди. — Я совру, если скажу, что мне нравится с тобой возиться.

— Это взаимно.

Судя по выражению лица Картера, Нейтану показалось, что он не слишком-то и хотел язвить: вообще-то, он вышел сюда в достаточно спокойном расположении духа, но вот демонстративное недовольство со стороны Кертиса вызвало у него раздражение. Впрочем, второго Нейтан точно не осуждал. Если уж на то пошло, Картер вполне заслуживал такого отношения к себе, и Нейтан и сам не горел желанием разговаривать с ним, будто бы ничего не произошло. В изоляторе он, конечно, не сдержался, но это все было от шока.

— Чудесно, — пресно опустил Кертис в ответ на колкость Картера. — Тогда прочтешь лучше отчеты вместо того, чтобы слушать меня.

Нейтан перевел взгляд на Джоанну, и заметил на ее лице легкое недоумение, смешанное напополам с враждебностью, направленной исключительно на Кертиса. Она была ниже его всего на несколько сантиметров, чего было достаточно, чтобы ее фирменный прожигающий взгляд казался особенно грозным, и было ясно, что она сдерживается из последних сил.

Нейтан насторожился: ситуация принимала не самые жевательные обороты, но влезать он пока не спешил; хотя уже точно знал, чью сторону займет, если придется.

— А что касается комнат, — продолжил Кертис, — свободны сорок шестая и пятидесятая. Провожать, думаю, не надо. Не заблудитесь.

— Да ты прямо сама вежливость и учтивость, — ядовито выпалила Джоанна: все-таки не смогла сдержаться. — Что бы мы все делали без твоих любезных комментариев…

— Какие-то проблемы?

— Да, проблемы. Ты слишком много разговариваешь.

— Джоанна, успокойся, — предупредительно протянул Картер. Нейтан наблюдавший за этим, невольно опешил: мало того, что он сам так и не сморозил какую-то чушь, так еще и ее решил утихомирить. — Не лезь к нему.

— С какой-то это стати? — возмутилась та. — Он ведет себя, как высокомерный идиот, а я должна молчать?