Глава 2 (94). Все ее надежды обратились в прах (1/2)

Рейла сидела в своих покоях, заканчивая чтение последнего отчета, который вынуждена была отложить на вечер, когда Мерена постучала в двери и вошла с поклоном.

— Ваше Величество, — она выпрямилась и, поймав на себе скучающий взгляд Императрицы, нервно заулыбалась. Мерена была почти единственной при дворе, кто был осведомлен о ее планах, и прекрасно понимала, как ее воодушевит столь долгожданная новость. — Поступил входящий вызов от командующей Айзеллы.

Отчет тут же отправился в сторону, и Рейла резво подскочила с софы, взмахнув широкими рукавами платья.

— Ну наконец-то!

Мерена открыла двери, и она пулей вылетела в коридор, повернула направо и стремительно направилась в зал коммуникаций, минуя стражников и прислугу, которые, бросая все свои дела, останавливались и тут же кланялись; а Мерена тем временем торопливо за ней поспевала. Рейла победоносно ликовала, и служанка чувствовала это, перенимая настрой своей госпожи, от чего и сама шла с не совсем подобающей ее статусу горделивостью.

Вообще, конечно, бодрый настрой Императрицы никем не остался незамеченным. В течении последних нескольких дней, с тех пор, как прошел помпезный мир, она вся прямо-таки цвела, пребывая в настроении настолько хорошем, что придворные не знали даже, бояться им или радоваться тому, что буря, которая бушевала во дворце после казни членов Совета, наконец утихла. Причина их замешательства заключалась прежде всего в том, что никто не понимал причин радости Императрицы, но и выяснять никто не решался, а Рейла, естественно, не собиралась объясняться ни перед кем — тем более уж перед прислугой. Появилось мнение, что все дело было в новой фаворитке, и этой версии все и старались придерживаться. Все-таки сумбурное и переменчивое настроение Императрицы пугало не так сильно, когда имело объективные причины.

В зале коммуникаций ее с поклонами встретили несколько рабочих, которые круглосуточно мониторили все звонки, и тут же были отосланы. Рейла заняла кресло напротив экрана, где на ожидании стоял вызов от Айзеллы, и, как-то резко, пожалуй, нажала одну из кнопок на панели. Появившаяся на экране командующая тут же склонила голову и проговорила:

— Ваше Величество. У меня для Вас срочные новости, связанные с операцией.

— Говори скорее, — протараторила Рейла, закинув ногу на ногу и нервно поерзав на сиденье. — Я так долго этого ждала…

При виде энтузиазма Императрицы, Айзелла вся мгновенно поникла. Ее брови медленно поползли к переносице, образуя угрюмые складки на коже, губы напряженно сомкнулись, а взгляд убежал куда-то в сторону. Мерена, которая стояла за спиной у Рейлы и неотрывно, пристально наблюдала за всем, что происходило на экране, напряглась и тяжело вздохнула. Рейла была слишком воодушевлена и ослеплена идеей об успехе, чтобы вот так сразу заметить эти странные чувства на лице командующей; а Мерена… Она предполагала, что ничего хорошего ждать не стоило.

Столько лет при дворе, на службе у Рейле, научили ее разбираться в людях и их эмоциях. Многие не обращали внимания на нее — простую служанку, — но она всегда неукоснительно за всем следила и держала ухо востро, что-то подмечая для себя, а что-то потом докладывая Императрице, мол, этот так посмотрел, значит что-то задумал, а тот так подвигал пальцами, значит лжет. Все это были несущественные мелочи, однако сотни и тысячи таких наблюдений привели ее к мысли о том, что практически у всех они проявлялись одинаково.

Вот и сейчас, глядя на Айзеллу, она четко заметила излюбленный прием всех чиновников и служащих, которым приходится отвечать перед властями: сначала они как можно более спокойно и вежливо приветствуют, потом, подходя к делу, выдерживают паузу и корчат какую-нибудь хмурую гримасу, всем своим видом показывая, что что-то пошло не так, чтобы у другого было хотя бы несколько секунд, чтобы подготовиться и совладать с гневом.

— Моя госпожа, дело в том, — Айзелла продолжила, поняв, что Рейла уж точно не собирается замечать никакие невербальные знаки и намеки, — что в ходе операции «Каллипан» произошел, — она замялась, подбирая нужное слово, — несчастный случай. Была выброшена большая доза радиации, из-за которой Бур, а также экипаж, которых сопровождал его пилотов, был уничтожен, а все люди, принявшие участие в операции, погибли. Мы потерпели поражение.

Впрочем, Айзелле стоило отдать должное: даже несмотря на тяжесть своих слов и понимание последствий, она говорила четко, слаженно и решительно.

Когда она закончила, в зале повисла леденящая душу тишина. Мерена вся напряглась, нервно сжала пальцами ткань бордовых штанов, а Рейла… Она не видела лица Императрицы, но четко услышала какой-то скрежет: скорее всего, это ее ногти впились в подлокотники. После несколько секунд снова было тихо — так тихо, что Мерена отчетливо слышала биение собственного сердца и невольно принялась отсчитывать удары, надеясь, что это хоть как-то убавит ее волнение и усмирит дрожь, что пробила ее тело.

Мерена не боялась Рейлы. Вернее, она не боялась за себя: она всегда была самой близкой и самой преданной служанкой Императрицы и никогда не подводила свою госпожу. Все планы, все секреты были доверены ей; все приказы и распоряжения проходили через нее; и Мерена знала, что Рейла ценит ее, как никого другого, за безукоризненную службу. Гнев Императрицы никогда не затрагивал ее так, как он затрагивал других, и потому она могла не страшиться; и все же, Мерена прекрасно понимала, чем это грозит для других людей.

Рейла ненавидела проигрывать; и до того, как впервые ступила на Немекрону, она никогда не проигрывала. Это знали все, но Мерена видела намного больше, чем они. Она хорошо помнила, в каком мрачном и уязвленном состоянии Рейла пребывала после того, как они проиграли при Гарнизоне, а принцесса Церен предала свою семью и Империю; в каком бешенстве, но все-таки по-прежнему полная решимости, она пребывала, когда та, объединившись с королевой умунту, объявила войну; когда они потеряли Окулус, Берредон, а затем и Дреттон; и, конечно, Мерена помнила, как ее подкосило предательство членов Совета и генерала Хакана, который знал ее с малых лет и был для всех детей покойного Императора кем-то вроде дяди, в особенности. Рейла избила и едва не убила ту служанку, ручную крысу Хакана, она рвала и метала, приказала казнить всех, но потом… Оставляя в покоях Императрицы кувшин с водой на ночь, Мерена совершенно точно услышала тихий, наспех подавленный всхлип. Разумеется, она его проигнорировала, как и полагается — ей уж точно не стоило лезть в душу Рейлы, — и сделала вид, будто ничего не произошло; но она помнила.

Рейла ненавидела проигрывать, но это поражение было намного более болезненным и сокрушительным, чем все предыдущие. Каллипан был ее надеждой на непоколебимое вселенское господство. Это древнее, величайшее, монструозное оружие мгновенно бы уничтожило ее врагов, превратив их в буквальном смысле в ничто, и обеспечило бы ей нерушимую власть до самого скончания веков. Она грезила об этом могуществе каждую ночь, и в последние дни, когда подходил срок, особенно. Императрица сама говорила об этом: сначала она стерла бы с лица Вселенной Немекрону, затем — мятежный Рейенис, и уж тогда бы никто не посмел даже посмотреть на нее искоса — не то, чтобы против выступить.

Но теперь все ее надежды обратились в прах. Конечно, можно было попытаться снова, но кто ж знал, на сколько это затянется…

— Как? — одно единственное слово врезалось в стеклянное полотно тишины свистящей пулей и безжалостно разбило его на маленькие кусочки. Это все, что смогла выдавить себя Императрица. Мерена не могла видеть ее лица, но по одному только голосу — натянутому, с большим трудом остающемуся спокойным — понимала, в каком состоянии та сейчас находилась.

— Господин Сурран занялся этим вопросом, как только обо всем узнал. А майор Агшин сказал, что…

— Меня не волнует, что сказал Агшин или кто бы то ни было еще! — закричала Рейла, дернувшись на кресле так резко, что оно пошатнулось и угрюмо скрипнуло. Айзелла мгновенно замолчала и замерла, как вкопанная. Мерена глубоко вдохнула и задержала дыхание. — Пусть они хоть под землю провалятся, мне наплевать, слышишь?! Думать надо было раньше! Эти остолопы в одночасье погубили все, над чем мы работали столько времени! — Рейла кричала так, что, казалось, тряслись стены. Мерена непроизвольно морщилась каждый раз, когда она начинала новую фразу, а Айзелла в это время ошарашенно таращилась в никуда, хотя лицо держала все так же достойно. — Суррана — казнить! Немедленно распорядись об этом!

— Ваше Величество, извольте, может, не стоит этого делать? — торопливо протараторила Айзелла, опасаясь, что ее мысль оборвут прежде, чем она успеет закончить. — Господин Сурран единственный, кто понимает…

— Да кто ты такая, чтобы подвергать сомнению мои приказы?! Если я сказала казнить, значит, казнить! Сурран не справляется со своими обязанностями, и ему не место в моей Империи!

Айзелла виновато прикрыла глаза и кивнула. Рейла шумно вздохнула и откинулась на спинку кресла, отчего то вновь заскрипело. Снова повисло знойное молчание, которое, однако, не стало передышкой: оно угнетало только сильнее, потому как было совершенно неясно, что последует за этим.

— Ты наверняка уже слышала, что происходит на Рейенисе, — мрачно проговорила она, облокотившись на левую сторону и подперев голову рукой. Айзелла кротко кивнула и протянула:

— Слышала, разумеется.

— У меня почти не осталось людей, на которых можно положиться и быть уверенной, что они не оплошают. Сейчас ты нужна мне здесь, как никогда. Отбывай с Немекроны как можно скорее. На роль губернатора я назначаю командующего Мефтуна.

— Вы уверены, что ему можно доверять?

— Я уверена в том, что у него есть мозги и он умеет ими пользоваться, — съязвила в ответ Рейла и раздраженно добавила: — Пусть он также займется формированием зон интернирования в Кретона, Хелдирне и других крупных городах. В первую очередь необходимо поместить туда семьи военных, экстремистов и пропагандистов, а также всех, кто посмеет протестовать. На этом все. Чуть позже Мерена вышлет тебе более точные указания. Свободна, — она пренебрежительно махнула рукой.

— Ваше Величество, — Айзелла поклонилась напоследок и отключилась.

***</p>

Рейла ворвалась в свои покои, расталкивая стражу, и захлопнула двери с такой силой, что те завибрировали. Она готова была разорвать в клочья всех и все, что попадалось на глаза прямо сейчас, и зашипела, разворачиваясь, чтобы метнуться к столу и хотя бы сделать глоток воды, в надежде, что он хоть как-то отрезвит и остудит ее; однако опешила, когда застала на софе Дамлу.

Она сидела, словно высеченная из мрамора статуя, вальяжно, но в то же время изящно и элегантно закинув ногу на ногу и опершись правой рукой на подлокотник, облаченная в легкое белое платье, воздушными складками струящееся в пол, и каким-то странным, будто бы томным, лукавым, хитростным взглядом смотрела на нее фиолетовыми, точно два драгоценных камня, глазами из-под челки, уложенной по бокам.

В любой другой момент Рейла была бы рада видеть ее, но только не сейчас, когда внутри нее бесновался самый настоящий лесной пожар, сотканный из чистейшей ярости и ненависти и готовый сожрать все на своем пути.

— Что ты тут делаешь?

— Я подумала, что давно не видела Ваше Величество.

— Уходи, — шикнула Рейла, указывая на дверь, — сейчас же.

— Ваше Величество чем-то расстроены? — Дамла растерянно нахмурилась и тут же выпрямилась, наполнившись беспокойством и, даже казалось, искренним интересом к ее делам. И все же, это было ни к чему. Рейла не собиралась мусолить эту тему, иначе взорвется от гнева.

— Ты меня плохо поняла? — раздраженно выплюнула она, делая предупредительный шаг в сторону Дамлы. — Выйди вон!

Любой другой на ее месте, при одном только суровом взгляде, брошенном Рейлой, тут же сунул свое упрямое любопытство куда подальше, подорвался, поклонился, извинился и поспешно удалился; но Дамла этого не сделала. Она смотрела на нее без страха — только с беспокойством и некой непонятной раздосадованностью, — а потом медленно поднялась и прошагала в сторону стола, подхватив фарфоровый кувшин, которого, что Рейла заметила только сейчас, до этого тут не было.

— Не знаю, что Вас так расстроило, — проговорила Дамла, подвигая бокал, и принялась неторопливо наполнять его красным вином, — но я не хочу, чтобы Вы подвергали себя стрессу. Это ни к чему. Проблемы решаются не от того, что мы из-за них переживаем.

Когда она говорила, время словно переставало существовать. Каждое слово она проговаривала медленно, но четко, точно своеобразную мантру, и голос ее был размерен и мягок, словно бархат, но в то же время глубок и пронзителен, нежно заползал в уши и застревал в голове, чтобы никогда оттуда не уйти; и все вокруг словно замедлилось — даже вино лилось подозрительно медленно, наполняя бокал совсем неторопливо.

Рейла сама не заметила, как заслушалась и сконцентрировалась полностью на ее словах. Мысли о Немекроне и Каллипане остались где-то на заднем плане, огражденные мутным стеклом. Была только Дамла — и красное вино, стекающее по внутренней стенке бокала.

— Вот, — сказала она, убирая в сторону кувшин и протягивая Рейле сосуд с алкоголем, — выпейте. Это поможет Вам расслабиться и унесет все Ваши тревоги.

Она не знала, почему повиновалась Дамле, но все же сделала это. Отпив первых два глотка, Рейла подошла и опустилась на софу, закинув ногу на ногу и откинувшись к спинке. Звезды, ее терпения не хватало даже на то, чтобы растянуть этот бокал… Она опрокинула его залпом и уже пустой протянула Дамле, которая перехватила и поставила на стол, а потом оказалась за спиной у Рейлы, зачем-то перебирая ее волосы; а та и не шевелилась, пребывая в некоем подобии транса, и сверлила взглядом пустоту перед собой. Все вокруг вдруг стало каким-то… неправильным. Ей пришлось проморгаться, чтобы отогнать это странное чувство, и Дамла не смогла не заметить ее недомогания.

— Вам нездоровится?

— У меня голова раскалывается от того, что происходит вокруг, — мрачно буркнула Рейла в ответ, и тут же ощутила тяжесть чужих пальцев, что сквозь волосы принялись пробираться к ее вискам. Массаж не мог помочь ей так быстро, однако само тепло рук Дамлы принесло какое-никакое, но расслабление, и Рейла позволила себе прикрыть глаза, пока та, надавливая на кожу, совершала круговые движения подушечками пальцев. Она не знала, сколько времени прошло вот так, но в какой-то момент, не то под действием умелых рук этой танцовщицы, не то потому, что вино ударило в голову — хотя один единственный бокал точно не мог на нее никак подействовать, — ощутила необъяснимую, окрыляющую легкость внутри. Такое случилось впервые. Открыла глаза — и мир словно стал ярче, но в то же время казался каким-то далеким, незначительным…

Была только Дамла и тепло ее рук. И, что бы с ней не происходило, Рейла знала: все это потому, что та была здесь.

***</p>

После неудачной попытки удракийцев добраться до Каллипана погода на Немекроне сильно разбушевалась. Несколько дней хлестали обильные дожди, свирепствовали грозы; но все-таки в конце концов все улеглось, и над стенами Гарнизона вновь воцарилось солнце, а воздух стал необыкновенно теплым, напоминая о том, что вот-вот должен был наступить апрель.

Кармен ждал приятный утренний подъем. Первым, что с ней случилось по пробуждению, был поцелуй от Каспера, который в последнее время стал завсегдатаем ее комнаты по ночам, потом он рассказал ей о своем сне — там было что-то про погоню и происходило так много всего, что добрую часть спросонья ей просто не удалось осмыслить и переварить, — а затем она велела принести завтрак: две чашки кофе, тосты для Каспера и омлет с грибами для себя. И пока Кармен поглощала свой завтрак спокойно и не торопясь, тот уплетал свой за обе щеки и ни капли не смущался. Впрочем, она уже привыкла к тому, что у Каспера, зачастую, чувство стеснения и такта попросту отключалась и не подавало малейших признаков жизни. Такой уж у него характер. Ну или это просто воспитание — вернее, его отсутствие. Кармен в жизни не могла представить себе, что однажды так хищно вгрызется в этот несчастный бутерброд, — чем-чем, а манерами она пренебрегать не станет.

Но все-таки, сегодня что-то было не так, как обычно.

— Знаешь, — она, в конце концов, заметила вслух, — ты сегодня необычно веселый.

— Я рад, — проговорил Каспер с набитым ртом и тут же поспешил проглотить, чтобы исправиться: — Я рад, потому что Рейла снова в ауте. А ты разве нет?

Кармен непроизвольно потянулась за чашкой кофе, чтобы хоть как-то спрятать свою нервозность. Конечно, когда она, пребывая в напрочь разбитом состоянии после своего нервного срыва, получила новость о том, что удракийская авантюра с Каллипаном обернулась неудачей, была несказанно рада. Как сейчас помнила: в ту минуту с ее плеч словно свалился огромный груз, а с шеи сорвали удушающий жгут. Однако последующие непродолжительные размышления привели ее к выводу, что это была не настолько уж и счастливая весть — двухсторонняя, скорее, — и это подбило ее победное ликование.

— Я рада любой неудаче этой омерзительной змеи, — жестко подвела Кармен. — Но все-таки, ты не думад о том, что если удракийцы не смогли ничего сделать с Каллипаном, то мы не сможем и подавно? — она наколола на вилку кусочек омлета и вопросительно, с налетом мрачного недовольства, посмотрела на Каспера исподлобья. Но тот только заулыбался, причем так коварно, что было ясно: он что-то придумал. Однако молчал. Кармен это не нравилось. — В чем дело? Почему ты ухмыляешься?

— Я же сказал, — невинно парировал Каспер, пожав плечами, — я рад.

— Нет, ты меня не понял. Я ведь сказала…

— Я знаю, знаю. Но не беспокойся об этом. Я знаю, что они не смогли, потому что не учли один маленький нюанс…

— Но его учел ты? — скептически продолжила Кармен и захлопала глазами, когда Каспер удовлетворительно кивнул, откусывая бутерброд. — Не может такого быть. Я знаю, что ты гений, но у Империи есть технологии, совершенней которых нет во всей Вселенной, а у нас…

— А у нас есть один очаровательный гений, — самодовольно заключил Каспер. — У меня все схвачено.

— Но как? Откуда?

— Когда-то давно я попросил у Карстена собрать мне всю-всю информацию о Каллипане, которая известна Империи. Император Альтор, который изобрел его, стер все данные перед своей смертью, но кое-какие остаточные файлы все-таки сохранились. Ордену пришлось сильно попотеть, чтобы добыть мне все, о чем я просил. В общем, я все изучил, хорошенько обдумал и в итоге нашел ту самую лазейку, которую упустили прихвостни Рейлы.

Он говорил быстро, а Кармен внимательно его слушала, мысленно недоумевая и удивляясь. Впрочем, наверное, ее могли привести в изумление многие вещи из области науки, потому как сама она к этому делу никогда не тяготела (учителя всегда ей говорили, что у нее склад ума не тот); но это уж точно не могло уложиться в ее голове. Кажется, Каспер даже колледжа никакого не окончил (потому что в Пепельной пустоши ничего подобного попросту не была), да и вообще, как он сам однажды признался, всем этим начал заниматься от скуки, а продолжил просто потому, что что-то понял и ему понравилось. Такое безалаберное отношение к делу — и какой потенциал… Наверное, будь Кармен маленькой девочкой, она бы такому позавидовала (Ей бы щелкать все, как орешки!), но в ее возрасте любой здравомыслящий человек прекрасно понимал, что у всех разные возможности и таланты. И все же, поразительно, что Касперу удавалось с такой легкостью постигать и даже превосходить высокие иноземные технологии.

— И что это за лазейка? — без капли стеснения полюбопытствовала Кармен.

— Объяснять долго, — уклончиво отозвался Каспер. — Да и потом… Я не уверен, что это и так уж и хорошо…

— Но это ведь принесет нам успех?

— Вероятно, да.

— Вероятно? — она нахмурилась. Постоянная неопределенность раздражала ее до ужаса.

— На девяносто семь процентов, что да.

— Прекрасно. В таком случае, это безусловно хорошо.

— А может, великолепно? — ехидно протянул Каспер, ухмыльнувшись и наклонив голову набок.