Глава 15.5 (73.5). Экстра (2/2)
— Но ты же сама сюда захотела приехать, — буркнул в ответ Марко, который лежал на кровати, закинув ногу на ногу и сложив руки на животе. — Хотя, если честно, меня оно тоже бесит. Мы все как клоуны в этой идиотской форме.
— Не привередничай, — укоризненно произнесла Фрида. — И вообще, я не об этом говорила. Я просто не понимаю, почему нас подселили именно к Ордену. Мне напрягают эти удракийцы. Вроде как, они с нами, а вроде как… — она вздохнула и прикрыла глаза. — Не знаю. Это очень странно. Не так я это себе представляла…
— Расскажи об этом Джону, — язвительно опустил Марко. — Вот увидишь: уже через пару часов он донесет эти жалобы до королевы Кармен, и все эти пришельцы вернуться туда, откуда и прилетели.
Фрида его юмор явно не оценила — тем более, что от напряжения ее это не спасло: напротив, только все усугубило. Как же королева Немекроны могла довериться народу, который ответственен за то, что эта война началась?
К счастью, уже в ту же секунду дверь с грохотом распахнулась, и на пороге показалась Рут с крайне недовольным, красным от гнева лицом, одного взгляда на которое хватило, чтобы забыть обо всех прочих тревогах. Кажется, кто-то снова накосячил.
— Напомните мне, почему этот старый пердун вообще до сих пор с нами?! — раздражительно прорычала девушка, сжав кулаки с такой силой, что ее руки задрожали от напряжения. Марко и Фрида уставились на нее в растерянности — оставалось только гадать, что Джон учудил в этот раз, что настолько прогневал девушку, — а Рут тем временем продолжила свою гневную тираду: — Он снова нас позорит! Даже здесь! Он, блять, не может запомнить, где туалет, но все равно умудряется всех нас позорить!
— Твои истеричные вопли тоже не подарок, Рут. — Недовольный Джон возник прямо у нее за спиной, прижимая к груди три бутылки и прожигая ее темную макушку угрюмым взглядом. — Я даже ничего не сделал.
— Ты серьезно называешь драку «ничего не сделал»?! — вспыхнула девушка, резко повернувшись к нему. — Не началась ли у тебя деменция?
— Обижаешь. Я для этого еще слишком молод.
— Оно и видно. Ты инфантильный.
— Да с кем он подрался?! — вмешалась Фрида, источая исполинский, обычно не свойственный спокойной, созерцательной себе гнев.
— Я ни с кем не дрался. Просто чье-то лицо случайно упало на мой кулак, — отмахнулся Джон и бодро добавил: — Зато теперь у нас есть выпивка. Да не абы какая, а космическая. Не понимаю, что за каракули тут написаны, но пахнет как вино.
— А вот это мне уже нравится, — подал голос Марко, резко подскочив на месте. — Предлагаю отметить счастливое окончание нашего долгого пути.
— Мне нравится, как ты мыслишь, мелкий, — Джон демонстративно обошел Рут и опустился на свободную койку напротив той, что занял Марко. — Сейчас наши молодые голубки подтянуться, и начнем.
Рут издала раздражительный вздох и, смирившись, что успокоить никого ей уже не удастся, сел на койку рядом с Марко. Фрида тоже к ним подтянулась.
— О, твою ж мать, только не снова, — цокнул подросток и резко вскочил с кровати, пересев к Джону. — От вашего сопливого флирта у меня уши в трубочку сворачиваются.
— Зато от него ты заразишься идиотизмом, — зардевшись, недовольно прокомментировала Рут, пока Фрида успешно сделала вид, что ничего такого не произошло.
— У меня кончаются силы отвечать хоть что-то на твою бредятину.
— Вот и хорошо. Тогда молчи.
Совсем скоро подошли Нора и Гастон с жалобами на петляющие коридоры на корабле и Джона, который «совершенно не умеет ждать», — их болтовня тут же сняла уже привычное напряжение, которое обострялось каждый раз, когда Рут и Джон оказывались на одних квадратных метрах.
— У меня есть прекрасная идея, которая понравится всем, кроме, конечно же, Рут, — объявил мужчина, когда Нора и Гастон сели рядом. — Мы можем сыграть в «правду или выпивку».
— Ты думаешь, что кто-то без выпивки здесь станет говорить правду? — проницательно заметил Гастон, вскинув бровь. Джон задумчиво нахмурился.
— Ладно, хорошо, ты прав. Тогда… мы сыграем в «правду и выпивку».
— Нет такой игры, — хмуро заметила Рут.
— Значит, теперь будет, — твердо заявил он, недовольно дернув уголком рта. — Считайте, что я ее придумал… В общем, суть такая: каждый наливает себе по стакану, все пьют до дна на счет «три», и тот, кто заканчивает пить последним, отвечает на вопрос, который ему задаст кто-то другой.
— По-моему, каждая пьянка так и происходит: все бухают, а потом жалуются на свои детские травмы и никчемную жизнь.
— А тебе для того, чтобы поныть, и пьяной быть не надо. Короче говоря, мы играем, и вам лучше не спорить со старшими.
Рут фыркнула; но с предложением Джона не стал спорить никто. Выпивка в любом случае стала бы для них прекрасной возможностью расслабиться после насыщенного дня, львиную долю которого отняла череда проверок и суетливое размещение в каютах. Гастон принес из встроенного в стену шкафа стаканы (их, как и другой посуды, оказалась там просто невпроворот — должно быть, поесть удракийцы были тем еще любителями), раздал; Джон всем налил; и тогда они, как и полагалось, на счет «три», опустошили стаканы.
— Неужели мы и правда будем играть в эту идиотскую игру? — скептически озвучила Рут, опрокинув свою порцию, но никакого ответа не последовало — все и впрямь поддержали идею Джона.
— Нора, — обратился Марко, и на его лице проскользнула лукавая ухмылка, — ты была последней.
— Ладно, — девушка пожала плечами. — Спрашивай.
Парень задумчиво хмыкнул и задумчиво потер между пальцами один из дредов.
— Я даже не знаю, что именно у тебя спросить…
— Вообще-то, как первый спрашивающий за игру, — с видом знатока протянул Джон, — ты можешь задать целых два вопроса. Таковы правила.
— Правила, которые ты сочиняешь на ходу? — саркастично опустила Рут, вскинув бровь.
— Моя игра: что хочу, то и делаю. Марко, давай.
— Хорошо, — тот довольно кивнул. — Итак, во-первых, что ты делала, когда пошла к Касперу?
— Откуда ты… — Нора изумленно вскинула брови.
— Кое-что подслушал, кое-что сопоставил… — Неопределенно покачал головой. — Так что? Отвечай.
— Мы разговаривали, — Нора снова пожала плечами. Марко тяжело вздохнул и недовольно посмотрел на Джона.
— Наверное, здесь двух вопросов не хватит…
— Ну… — мужчина задумчиво поджал губы и постучал ногой по полу. — Как создатель игры, я могу спрашивать что захочу и когда захочу… Поэтому, Нора, расскажи нам, о чем вы разговаривали?
— Вы решили ей допрос устроить, или что? — прокомментировала Рут.
— Допрос — это суть этой игры, — протянул Марко, карикатурно вскинув палец. — Так что, мы все ждем. Или тебе, — он снова пристально посмотрел на Нору, — есть, что скрывать?
— Да нет, — девушка отозвалась без всяких заминок. — Просто мы с ним и с Нейтаном росли в одном детском доме, и я просто не могла поговорить с ними. Я рассказала ему про Красное Восстание, а он мне — про работу в Гарнизоне. Ничего такого сверхъестественного.
— А может, у вас с ним что-то было? — подозрительно продолжал Джон. К удаче Марко, он прекрасно понимал, что тому было интересно.
— Все, что у нас было, осталось в прошлом, — спокойно отвечала Нора. — Он менял девушек, как перчатки, так что даже это не стоит воспринимать серьезно.
Гастон взволнованно покосился на нее, Марко — на него, после чего, чуть пораскинув, протянул:
— Ладно, хорошо, допустим. Теперь следующий вопрос. Что было у тебя с Гастоном?
Если бы Нора пила или ела, обязательно подавилась бы; но вместо этого она лишь зарделась и отвела взгляд в сторону. Гастон тоже показался смущенным. Как, впрочем, и все остальные — Марк удачно выстрелил прямиком туда, что мне старательно игнорировали.
— А что тут такого? — недовольно протянул он. — Я переживаю, чтобы мой брат-дурачок не угодил в лапы какой-нибудь стервы. И не то, чтобы ты была стервой, но просто я все равно знаю тебя слишком мало. Меньше, чем остальных.
— Очень надеюсь, что то, что у нас было, ты скоро познаешь сам, — парировал Гастон вместо Норы, нервно расчесывая пальцами русые волосы.
— Ну ты и… — Марко зашипел и отмахнулся. — Ясно. Я так и знал, что неспроста она твои россказни про машины слушала. Только позаботьтесь о том, чтобы я случайно не стал дядей.
— Постараемся, — смешливо опустил Гастон. — Еще вопросы будут?
— Нет, — решительно отозвался Джон. — Продолжаем.
К тому моменту, как они приступили ко второму кругу, выпитый инопланетный алкоголь уже ударил в голову и дал знать о себе жаром в голове. Теперь же, однако, игра должна была идти проще.
— Фрида! — воскликнул Джон, когда котоликая опустила пустой стакан. — Теперь допрашивать будем тебя.
— Ляпни что-то не то, и я убью тебя, — предупредительно протянула Рут, и ее глаза сверкнули действительно опасно и угрожающе.
— Хватит, прекратите, — успокоилась Фрида. — Пусть спрашивает, что захочет.
— Хорошо, — Джон пожал плечами. — Тогда… Ты не обидишься, если я, возможно, задену что-то слишком личное?
— Я постараюсь.
— Нет, я серьезно. У всего должны быть свои пределы.
— Вау, — Рут снисходительно фыркнула, — в тебе проснулась совесть? Решил перестать быть таким бестактным хамлом?
— Решил, что не хочу довести до слез твой объект воздыхания, — процедил мужчина сквозь зубы и, когда та собиралась возразить, добавил: — Даже не спорь. В твоем возрасте у людей еще плохо получается скрывать свои мысли и чувства. Но я не стыжу тебя за это, как ты могла подумать. Я хочу, чтобы вы, девочки, были счастливы. Итак, — Джон снова повернулся к Фриде, задумчиво перебирая в руках стакан, на дне которого осели капли синей жидкости, — я знаю все и обо всех. Марко и Гастон остались сиротами, когда им было по пять и семнадцать, Нора росла в детском доме вместе с какими-то Каспером и Нейтаном, а у Рут отец был алкашом, поэтому она теперь презирает меня, хотя зачем-то все равно со мной бухает. Но ты… О тебе я не знаю толком ничего. Как тебя-то жизнь помотала? Что привело тебя к тому, чтобы создать Красное Восстание?
— Я мало чем отличаюсь от вас, — протянула Фрида на вздохе и намотала на палец прядь волос. — Я тоже сирота из Пепельной пустоши и до определенного момента моя жизнь совсем не была похожа на героическую сказку. Когда мне было пять… — она поджала губы, сделала глубокий вдох и подняла задумчивый взгляд на потолок, будто собираясь с мыслями. — Умерли мои родители. Они были путешественниками — всю свою жизнь этому посвятили, — она заулыбалась, вспоминая смутные очертания их лица, которые ее мозг за двадцать лет давным-давно должен был вытеснить из памяти, — и в то время отправились в море; а меня оставили на время со своей подругой. Помню, мама еще была беременна и вечно говорила, что у меня скоро будет брат… Но в море начался шторм. И они так и не вернулись.
Все замолчали, пропитавшись каким-то мрачным, тяжелым настроением. Ни для кого тема родительской смерти не была чем-то новым; но каждый раз, стоило кому-то заговорить о подобном, и сердце уходило в пятки. И, казалось, эта тишина нервировала Фриду куда сильнее, чем болезненный опыт. Джон слушал ее предельно внимательно и даже пропитался сочувственной печалью. Рут сдавленно сглотнула и вцепилась во Фриду взволнованным взглядом — будто только и ожидала, что та не выдержит: сорвется, разрыдается, вспоминая боль утраты. Но этого не произошло. Котоликая нервно взмахнула хвостом, печально улыбнулась и продолжила:
— Я всегда мечтала стать такой, как они. Повидать мир, познать счастье… Только эта дурацкая война помешала. Потому я и возглавила Красное Восстание: как символ борьбы за свободу и лучшую жизнь.