Глава 5 (63). Счастливчик (2/2)

— Снова. Давай-давай, пошевеливайся.

Картеру пришлось выполнить приказ, в который, как оказалось, сходил еще и спуск белья. Ничего более унизительного в своей жизни ему видеть не доводилось.

— Нагнуться.

Картер готов был поклясться: его чуть не стошнило, когда тощие, обтянутые резиной пальцы женщины оказались внутри его. Он мысленно досчитал до десяти, после чего мерзкий досмотр закончился. Женщина сняла перчатки и выбросила в мусорное ведро, Картер натянул штаны, стараясь не поднимать взгляда на эту худощавую бестию, и после охранник, названный ею Варденом, увел его с поста через вторую дверь. Мысль о том, что этот мужчина видел его голый зад, сделала дорогу до камеры невыносимо неловкой.

— Чтобы потом ты снова не растерялся и не начал возникать… — заговорил удракиец. Благо, он шел впереди Картера и не видел смущения, вспыхнувшего на его лице яркой краской. — Рассказываю. Иггаззирская тюрьма предназначена для военнопленных из горячих точек Бета-квадранта. И даже не думай, что здесь ты до конца своей жизни будешь просто валять дурака, нет. За тюрьмой закреплена фабрика, на которой ты вместе со всеми остальными будешь заниматься шитьем армейской обуви.

Картер неопределенно хмыкнул. Что ж, по крайней мере, остаток его неудачливой жизни пройдет с делом. Время зря пропадать не будет, годы пролетят быстро…

— Эй, Зелла, — Картер рефлекторно поднял голову, но Варден, как оказалось, разговаривал по рации. — Я уже веду его. Предупреди девку, а то, кто ведь их знает, поубивают еще друг друга.

Удракиец вернул рацию на прежнее место — на ремне — и снова обратился к Картеру:

— К слову, лишних мест нет, так что камеру будешь делить с женщиной. Настоятельно прошу обойтись без глупостей.

Картер недовольно нахмурился. По правде говоря, он предпочел бы вообще никого не видеть.

— А есть у меня возможность попасть в одиночную камеру?

— Ну, — Варден задумчиво пожал плечами, — если ты вдруг кого-то убьешь, можешь на пару дней попасть в карцер, но я бы делать этого очень не советовал.

Картер лишь вздохнул в ответ. Ответ охранника совсем не порадовал. Остаток пути прошел в молчании.

Дорога то и дело петляла, а от мелькающих табличек с удракийскими иероглифами начинала кружиться голова. Слишком много всего — и все до безобразия одинаковое, траурно-черное, с редкими вкроплениями кроваво-красного. Как можно годами жить в этом месте и при этом умудриться не выжить с ума, Картер совершенно не представлял: это тяжелое место, казалось, могло добить кого угодно.

Добрались до камеры только спустя примерно пятнадцать минут. Здесь, на третьем ярусе блока R, в совершенно пустом помещении стояла лишь одна женщина. Коренастая, хмурая удракийка, бывшая, по всей видимости, той самой Зеллой, с которой разговаривал сопровождающий его охранник.

— Разберись с ним сама, ладно? — Варден отмахнулся от него, как от ненужного хлама, легким ударом в плечо подтолкнув навстречу Зелле. — У меня еще куча дел, — сказал мужчина и, развернувшись, направился вниз по лестнице, оставляя за собой отголоски стука ботинок и металл.

Зелла, излучающая собой верх недовольства, смерила его оценивающим взглядом, задержала взгляд на лице и, как-то странно ухмыльнувшись, буркнула.

— Подожди-ка здесь, — женщина махнула ему рукой, веля сделать шаг назад, и приоткрыла дверь тюремной камеры.

Картер снова ощущал тотальное непонимание происходящего, и потому пристально наблюдал за каждым ее движением, думая лишь о том, что работники Иггаззирской тюрьмы все до единого страшно странные.

— А вот и твой горячий кареглазый солдатик, — язвительно процедила она кому-то, находящемуся на дверью, чем вогнала Картер еще в более неловкое положение, чем прежде (да они как будто все сговорились против него!), затем, повернувшись к нему, махнула рукой, толкнула дверь и позволила ему зайти, после чего, ничего не говоря и не спрашивая, захлопнула ее. Металлический лязг эхом гудел в ушах еще с полминуты, а он… он просто старался вспомнить, как правильно дышать и ровно стоять на ногах.

Жизнь определенно имеет с ним свои счеты.

Раз, два, три, раз, два, три… Картер поджал сухие губы и сдавленно сглотнул. Нет, нет, нет, это не может быть правдой! Она ведь… она ведь была там. Была совсем рядом. А теперь…

Глаза защипало, но он знал, что не заплачет. Не сможет — потому что сил не оставалось даже на это.

Он молчал. Она молчала вместе с ним, сверля изумленным, сверкающим взглядом. Все те же светлые, отливающие золотом волосы, все те же пронзительные янтарные глаза — совсем не изменилась.

Он сказал, что ей лучше уйти, даже не представляя, как скверно, тошно и отвратительно будет после, и как глубоко он сможет упасть.

Тишина ощущалась губительной.

Нет, это не может быть правдой! Может быть, он и впрямь сошел с ума на том корабле, и теперь видел галлюцинации?..

Нет, это не может быть правдой…

— Привет, — Картер не представлял, откуда в нем вдруг взялась решительность заговорить, но он сделал это. Она вздрогнула. Глубоко, шумно — слишком шумно — вдохнула и тихо, с едва заметным надрывом протянула:

— Здравствуй, Картер.

Это не может быть правдой. Но это была она.

— Ты похудел, — заметила она. Пресно, безжизненно… безразлично. Уж лучше бы она набросилась на него, хорошенько врезала, сломала нос, выбила пару зубов, а потом избила до полусмерти… Но Джоанна не сделала ничего. Она просто сидела, продолжая сверлить его взглядом, полным… сожаления. Но она не должна ни о чем жалеть — это он должен. Должен стыдиться, злиться и ненавидеть самого себя за все, что он сделал.

Должен был намного сильнее, чем сейчас.

Секунды перетекали в минуты, минуты тянулись мучительно медленно, а она все так же смотрела на него, не отрываясь ни на секунду, пока на ее лице не расцвела легкая, почти незаметная улыбка.

«Ты меня ненавидишь?»

Ни в коем разе. Он ненавидел все, кроме нее. И если это — главная причина, по которой смерть каким-то чудом решила обойти его, он посвятит ей всего себя.

— Присядь, — на сей раз Джоанна первой прервала молчание, похлопав ладонью по матрасу рядом с собой.

Картер посмотрел на ее кисть, затем снова — на ее лицо, и сделал несмелый шаг, и еще один, и еще… Пока не опустился рядом. Вместе с матрасом скрипнуло и его сердце. Картер поджал губы и не решился поднять взгляд, смотря то в пол, то на стену, то на дверь… Только бы не на нее.

Джоанна издала тяжелый вздох и холодно, апатично констатировала:

— Я думала, что умру.

Картер прикрыл глаза. Ему до сих пор не верилось, что это происходило наяву. А может быть, это все просто видения в предсмертной агонии?

— Я тоже так думал.

Джоанна усмехнулась. Иронично, фыркающе — так, как умела только она.

— И все-таки, мы живы. И мы здесь.

«Вместе», — хотел было закончить Картер, но осекся. То, что их свели обстоятельства, вовсе не означает, что она его простила. Джоанна не прощает.

— Что они спрашивали у тебя, когда ты пришел на досмотр? — неожиданно спросила она, вспыхнув какой-то мрачной серьезностью, которую он прежде за ней не замечал.

— Имя, планету, — Картер пожал плечами. Почему-то все происходило так легко, словно до этого ничего и не случалось.

— И что ты ответил? Только тихо.

— Сказал, что меня зовут Элой и я с Немекроны.

— А звание? Они знают, что ты майор?

— А я… — Картер тяжело вздохнул. — Я теперь уже командующий.

— Правда? — Джоанна обернулась на него, и он не выдержал — поднял взгляд. Она казалась по-настоящему изумленной и… радостной. — И когда ты успел?

— Королева Кармен после… после коронации, — «Ты меня ненавидишь?» — назначила меня.

Джоанна нахмурилась и поджала губы, снова отвернувшись. Она помнила. Она не простит.

— Что ж, — она пожала плечами, — поздравляю с повышением.

— Да не такой уж это и праздник, — вяло отмахнулся Картер, украдкой взглянув на Джоанну. Ее лицо вытянулось в изумлении. Она все поняла.

Она всегда понимала.

Снова повисла тяжелая пауза. В камере стало до безобразия тихо: Картер слышал, как дышит Джоанна, как бьется его собственное сердце, едва не выскакивая из груди, и страшно боялся, что и она услышит. По правде говоря, он и лишнего движения боялся сделать: стыд и сожаление из-за всего, что он сделал и сказал — особенно по отношению к ней, — просто сковал его тело, не давая и вздоха лишнего сделать.

Когда Джоанна снова повернулась к нему, Картер невольно вздрогнул. Перегар с нотками сладкого аромата помады и ментоловых сигарет выудился из памяти сам себе.

— Я не собираюсь здесь оставаться, — решительно заявила Джоанна, смотря ему прямо в глаза. — И тебя бросать здесь — тоже.

«Я люблю тебя».

— Мы сбежим отсюда. Вместе.