Часть 2 (2/2)

Мне немного неловко писать Вам, но раз был оставлен почтовый ящик то... простите мне мою дерзость. И ещё одну, меня зовут Чонгук, а раз мы теперь знакомы, то давай будем на ты? Думаю, что ты не против.

Я чувствую странную пустоту, когда нахожусь в заполненной до отказа комнате. Я знаю, правда знаю, что это так банально и скучно, но я действительно это чувствую. И дело не в том, что люди вокруг меня какие-то не такие, или со мной что-то не так. Я не знаю, в чем дело, но что-то подсказывает мне, что свои чувства я похоронил под грузом настолько тяжёлым, что в одиночку с ним справиться не могу. А ты справляешься, понимаешь? Справляешься своим текстом. Я улыбаюсь, я плачу, я люблю и предаю вместе с героями.

Мне интересно, какого тебе. Какого тебе, любимый автор, видеть тысячи таких писем и отзывов, читать их и понимать, на что ты способен. На что способно твоё воображение. У этого есть границы? Я очень сомневаюсь.

С любовью и уважением,

Чг.

Пишет уже неделю свои послания на электронную почту. Тэхён не хочет признавать это, но закрепил его аккаунт, чтобы не потерять среди писем об акциях и другом хламе. Зачем? Сам не знает, отвечать ведь всё равно не собирается. Да этот парень и вопросов ему не задаёт, просто пишет свои размышления, рассказывает об учёбе, комментирует его работы, разбирает героев и мешает эти мысли с целыми абзацами собственных чувств. Тэхён не уверен, какое слово можно подобрать, но это, наверное, наивно до безумства. Так наивно, что он не смеет забросить в спам или оставить непрочитанным. Как не смеет и прикоснуться в ответ, написать хотя бы строчку, хотя это наверняка обрадовало бы его незримого собеседника.

Подарило бы не меньше чувств, чем самые длинные главы его работ. Тэхён, если честно, хочет разрыдаться над экраном ноутбука, потому что нельзя поступать с ним так. Нельзя замечать каждую деталь, нельзя настолько глубоко нырять в его творчество, ведь там так много боли и несказанного. И он говорит всё это вместо автора, вытаскивает скрытое между строчек. Было бы плевать, было бы так всё равно, если бы он не написал уже семь писем. Было бы неважно, если бы Тэхён не догадывался, что напишет ему ещё больше, потому что одиночество страшная штука – достаточно даже немого собеседника, если он хороший слушатель.

///\\\</p>

Чонгук трёт красные от недосыпа глаза. Он сказал, что учится на художественную специальность, но не рассказал, что оплата за обучение довольно высокая, а у его мамы нет возможности тянуть это в одиночестве. Не рассказал, что каждый день до поздних часов пропадает на работе, а потом читает его работы в автобусе, прислонившись головой к холодному стеклу. Не рассказал, что эти работы стали теперь единственным местом, где можно отдохнуть и успокоиться. Или наоборот вдруг взбунтоваться и очнуться, словно зашёл в ледяную воду.

Чонгук ещё не успел написать о том, что каждое утро он морщится от боли в мышцах, но всё равно упрямо встаёт и не пропускает ни одного дня на учёбе. Он напишет когда-нибудь об этом, но сейчас не хочет. И хоть он готов делиться самым личным и сокровенным – своими мыслями и мечтами, не опасаясь за то, что это вдруг покажется автору неуместным или ненужным, о своих трудностях рассказывать не хочет. Ведь у этого человека по ту сторону наверняка гора своих проблем, наверняка хватает поводов расстроиться.

— Пойдёшь с нами сегодня? — одногруппник набрасывает рюкзак на одно плечо, вежливо улыбаясь Чону.

— Извини, — неловко пожимает плечами, как и всегда, обезоруживая своей улыбкой. — У меня не получится.

У него не получится, потому что времени даже на еду толком не хватает. Не получится потому, что на такие вылазки студентов ему и надеть то, в общем-то, нечего. Но все это неважно для Чонгука, ему в действительности это неинтересно. Он многим кажется не от мира сего со своими задумчивыми, тёмными глазами и мягким взглядом. Ты его пни, а он покорно отойдёт в сторону, пропуская. И глупым будет тот, кто примет это за слабость, потому что в этом мальчишке несгибаемый, прочный и нерушимый стержень, и стержень этот называется – любовь к людям. Любовь слепая и безответная, любовь наивная и щедро сдобренная детской глупостью. Отравляющая болью его сердце, потому что каждый дурной поступок, каждое брошенное животное и обиженный ребёнок, всё это остаётся камнем у него между рёбер.

И самый тяжёлый, самый массивный камень – этот писатель с его неприличной и неприменимой честностью. С его любовью вытаскивать пороки, давать им имена и лица, демонстрировать открыто и с надменной гордостью. И Чонгуку больно до спазмов в горле, но восторг его от такой смелости не сравнится ни с какими другими чувствами.

Выжимает тряпку, устало роняя её на пол. Чонгук прекрасно знает, что нет стыдной работы, нет работы не достойной. Ему не приходится вертеть носом, берёт, что дают. Моет пол в круглосуточном, по выходным отрабатывает смену. Здесь его никто не видит, а значит можно побыть угрюмым. Дома нельзя, дома мама с её удивительно чутким сердцем. У него никогда не получалось ничего скрыть от неё, не получалось в детстве сдержать слёзы. Красивая и сильная женщина выносила все пощечины жизни с гордо поднятой головой, и Чонгук теперь такой же. Он мягкий с ней, ласковый и заботливый. Его мама всегда будет ассоциироваться с тёплыми ладонями и успокаивающим чувством безопасности в её объятиях, словно сама смерть до него из-за этих рук не доберётся.

Скоро его часы работы закончатся – он возьмет телефон в руки и напишет ещё одно письмо. Восьмое. Свои мысли о том, что такое время и перерождение. А Тэхён прочитает его раз десять, не меньше, набросав несколько строк в своём блокноте.