Часть 3 (1/2)
Придя в себя, Максим обнаружил, что он туго-натуго привязан к одному из камней, составляющих кромлех. Илья был привязан рядом, к соседнему валуну. Его глаза были широко открыты, но он никак не реагировал на сбивчивый шепот своего друга, неверяще качая головой в полном отрицании происходящего.
С Денисом дела обстояли хуже некуда. Он лежал, распятый на центральном алтаре. Его глаза от страха выкатывались из орбит, глядя, как Морена заносит над ним острый кремниевый нож. В это время прочие жрецы, расставленные напротив «своих» камней кромлеха, напевным речитативом читали славословие неким Нави.
Мужские голоса монотонно бубнили. Жесты их рук были одинаково точными и выверенными.
«Словно репетиция в гротескном театре ужасов», - подумалось Максиму.
Плавно, как в замедленной съемке, зловещий нож пронзил тело жертвы. Плотная куртка и плоть ничем не мешали древней сущности делать свое черное дело - Черная Богиня в несколько приемов извлекла печень из еще живого тела. Кровь фонтаном брызнула вверх, окатив древний камень красным. Дикие, душераздирающие крики Дениса разносились над полем.
Максим взахлеб рыдал, начисто позабыв о показном мужестве перед друзьями. Со стороны Ильи не раздавалось ни звука. Он казался пребывающим в глубоком шоке и не реагировал.
Морена поглотила печень, открыв рот невообразимым для живого человека образом. Принимая жертвенную трапезу, она на мгновение полыхнула алыми отблесками внутри почерневших провалов, заменивших ей нормальные глазницы. Затем лицо существа вновь стало человеческим. Оно замерло в ожидании.
Чья-то рука отодвинула Черную Богиню Морену прочь. К алтарю подошел мужчина в белой маске, сплошь украшенной черными перьями. Если бы не происходящая жуть, его появление можно было бы назвать эффектным.
Он единственный из всех носил распущенные волосы до пояса с парой косиц у висков, украшенных черными перьями на концах. Его просторные одежды были белыми как снег с белой же вышивкой по ткани. На руке было два крупных перстня с черным и алым камнями. В подошедшем мужчине с ухватками главного жреца – или божества? – Максим без удивления узнал Согота.
- А вот и наш Хотепыч нарисовался! Ты кто такой будешь, бестия? - заявил молодой человек, глядя прямо в глаза надвигающейся смерти.
Тот ничего не ответил, спокойно и с достоинством проигнорировав чужую неучтивость. Все это не имело решительно никакого значения.
«Господи, прости меня, грешника… Всех нас прости!» - перед лицом гибели Максим помянул про себя бабушкину молитву.
Молодой человек догадался, что никакой Согот не сын Морены. Если она – Оговна, читай Боговна, сам собой напрашивается вывод, что она – его дочь. Данный вывод подтверждается еще и властными манерами Согота, отодвигающего получившую свою требу женщину.
- Ты кто будешь, а? – дерзко повторил свой вопрос Максим. Он решил потянуть время, сколько у него получится.
- А ты как думаешь, историк? – миролюбиво, с улыбкой отозвалось существо.
Максим решил не говорить то, что именно он думает, справедливо опасаясь возможной кары за хамство. С богами матом не разговаривают, даже если очень хочется. Сдержав гнев, он ответил:
- Чернобог, кто же еще.
- Хвалю за догадливость. Да, люди исстари меня величают Чернобогом.
- Зачем тогда Соготом назвался? На лавкравтову хтонь ты, Хотепыч, извини, не тянешь. У тебя манеры слишком лощеные.
Чернобог не сдержавшись, весело засмеялся.
- Ты не прав, дитя. Моя суть как раз именно та, о которой писал сметливый мальчик Говард.
- Откуда вы взялись? Зачем вы мучаете нас?
- Мы пришли с далеких звезд, упав с метеоритом на вашу землю и остались здесь надолго. Мы проснулись, когда люди позвали нас, принеся первые кровавые жертвы в мегалитах. Вы всегда чтите нас своими низменными страстями. С тех пор мы всегда берем свое.
Закончив на этом псевдоисторический экскурс, божество вернулось к кровавому ритуалу.
Чернобог сноровисто вырезал у еще дышащего Дениса сердце. Казалось бы, хлипкий кремниевый нож не взломает человеческие ребра, однако темное божество враз вскрыло грудную клетку. Чернобог откинул вниз челюсть под невозможным для человека углом, обнажив темный провал внутри, не похожий на нормальный человеческий рот. Полыхнули алые пятна глаз в глазницах черепа. Дымящееся на холодном воздухе, еще бьющееся сердце Дениса было моментально проглочено темной сущностью. После этого горящие уголья глаз сыто погасли и снова стали выразительными темно-серыми глазами.
Кровь растекалась по всему старинному алтарному камню, при этом полностью исчезнув с белых одежд служителей. Чернобог взглянул на жертву, и перерезал ей горло отточенным движением.
- Быть тебе с нами во веки веков. Восстань и иди, служитель.
Тело Дениса не шевельнулось. Его куда-то аккуратно утащили двое жрецов, исчезнув за границей кромлеха.
Максим заподозрил, что ронять слова, чтобы напугать пару жертв, Чернобог точно не станет. Следовательно, для Дениса еще ничего не закончилось, а продолжение будет в несколько ином формате. Хотя вряд ли это затронет душу покойного друга. То, что поднимется, то их Денисом уже никогда не будет.
- Тот Денис, которого я знаю, не станет служить тебе. Это будет жалкий зомби, а не Денис.
- Здесь нет зомби. Ты не прав, мальчик.
- Его грязное житие и запретные страсти принадлежат нам по праву. Вся ваша жизнь служила нам, так почему же вы не сможете после, так сказать, смерти служить нам? – встряла Морена.
- Что он такого дурного-то сделал? – взвыл Максим.
- Воровал, растлевал молодых дев, покрывал грязные дела, играл на деньги. Нюхал кокаин. Его жизнь привела его в мир Нави. Здесь навсегда он и останется, - соблаговолила пояснить женщина.
- Жертвы вечно служат тем, кому их посвятили. Так произойдет и с вами. Посмотри на них, - Чернобог указал точеным подбородком на окружавших его служителей. – Что тебе не нравится? Вечная жизнь во славу первоначального божества, что может быть почетнее?
- По вашим делам и божество дадено, - философски отозвалась Морена.
Чернобог так глянул на дочурку, что та прикусила язык и аккуратно отодвинулась назад. Видимо, главное божество мира Нави не любило, когда «семья» комментирует его деятельность.
Пришел черед Максима. Отвязав, служители стали укладывать его на жертвенный алтарь. Молодой человек оказал врагам подобающее сопротивление, что есть мочи лягая и пиная бесчувственные к боли тела.
Да, это были не зомби. Жрецы были полностью подобны людям. Их глаза несли осмысленное выражение неудовольствия дракой во время ритуала. Руки мужчин были умеренно теплыми. От этого Максиму стало почему-то лишь страшнее.
Максим оказался враз обездвижен по взмаху руки Чернобога, которому надоело копошение неугомонной жертвы. Будто тяжелый камень лег на каждую его конечность и все тело, сковав молодого человека.
«Приплющил так приплющил, свинья белесая, - ругался про себя на палача кандидат в почетные служители. – Я тебе служить не буду, даже если сдохну и воскресну по твоей говноволе. Не буду и точка!»
Тихий до того, как мышь, Илья по-кошачьи внезапно прыгнул вперед. Он отшвырнул одного из жрецов, одновременно сорвав с его пояса кремниевый нож. Этим ножом молодой человек стремительно ударил под левую лопатку Чернобога.
Илья тут же сдернул Максима с алтаря, отбросив прочь и Морену, попытавшуюся было его сцапать.
С силой, удесятеренной отчаянием, Илья, волоча любимого за собой, понесся напрямик к Дону.
- Река, Максим, это же текучая вода! От нечисти нужно перебраться через реку, тогда мы спасены, – прохрипел на бегу Илья каким-то сиплым, чужим голосом.
- Ты прав, - на бегу ответил ему Максим. «Как я сам не додумался! Не зря Илюха всю жизнь фантастику любил.»
Тут он увидел, что у друга, бегущего впереди, синяя джинсовая куртка постепенно становится алой. Максим заметил к своему ужасу, что у возлюбленного из спины торчит нож, всаженный по самую черную рукоять. «Это Морена, сука, отомстила за любимого папашу». Страх придал ему сил, и хромающий парень смог поравняться с другом. Он увидел, что у Ильи льется кровь изо рта.
Видимо, ранение очень серьезное. Быть может, задето легкое. Нужна госпитализация, а не перебежки по полям наперегонки с нечистью…
- Илюха, ты только держись, - умолял Максим. - Мы вырвемся отсюда, и ты выздоровеешь.
- Не хочу жить вечно, как те жуткие твари, - вышутился Илья и тяжело закашлялся. – Лучше умру свободным. Встретимся на небесах.