Глава XX. Вся жизнь бАбслей (1/2)
Жизнь состоит из мелких деталей и множества различных компонентов, если ты в ней — фотограф. Для него каждый листочек на деревце — неотъемлемая часть композиции. Любая рябь на воде — важный штрих для создания общей картины. Всякая трещина в асфальте — необходимый элемент для поддержания полной гармонии.
И Моника, будучи профессиональным фотографом, жила этими деталями, вырывала их крупицы с целью выдержки стиля и образа на фотографиях. Её дни никогда не проходили впустую: одарённая особенным зрением со встроенной увеличительной линзой она не отдыхала даже в выходной день. Куда ни посмотри, а девушка всегда находила новый материал, который она успевала запечатлеть на всё время стоявшем на стрёме как минимум смартфоном. Кто знает, куда может в один день пригодиться тот или иной кадр.
Будни фотографа всегда были насыщенными, и сегодняшний день не стал исключением. Особенно вечер.
Как всегда целый день Моника провела в фотостудии, где не обошлось без капризов клиентов, проблем со светом и технических неполадок. Однако издержки профессии — сплошной пустяк, если от работы ты благоухаешь как цветочные поляны весной. Возможно, Моника в силу своей необщительности и замкнутости не очень любила напрямую пересекаться с людьми (любимые родственники не в счёт), но работу свою она просто обожала. Она горела, полыхала ярким пламенем, едва брала в руки камеру и концертировала весь свой фокус, всё своё сознание в его объектив — портал во вселенную застывших фигур, в то же время кипящих жизнью.
После обеденного перерыва Моника забрала близнецов и поехала в больницу, где лежала её сестра Глория и постепенно восстанавливалась после операции. К счастью для всех она прошло успешно; осталось только набраться терпения до полного восстановления сил.
После сестринских поболтушек и обсуждения последних сплетен мира Моника отвезла племянников ко второй тёте и бабушке, не забыв погостить у последних и забрать огромный-преогромный пакет с приготовленными мамой булочками и фирменной пастой с соусом песто. Запас, естественно, годовой.
Немного уставшая, но вполне себе довольная результатами продуктивного дня, Моника вернулась поздним вечером в съёмную квартиру, сходила в душ, помыла голову и, обмотав волосы полотенцем и надев махровый халат, разогрела себе мамину еду, но как только она села за стол, на улице раздался тягучий мужской возглас:
— Моникаааааааа!
«Что за пьянь сюда припёрлась?» — ворчливо подумала она. — «Никогда поесть не дадут!»
А да ну их к чёрту, тут же махнула рукой Моника. На каждую пьяницу внимание обращать — только нервы лишний раз мотать и себе, и другим. В конце концов, Моник вокруг полно, не факт, что зовут именно её. Поэтому, как ни в чём не бывало, девушка продолжила вечернюю трапезу.
— МОНИКААААА!!!
Та ноль внимания, хотя и дёрнулась от внезапности.
— НУ МОНИКААА!
— ЧЁ РАЗОРАЛСЯ, ТЫ НА ЧАСЫ СМОТРЕЛ ВООБЩЕ?! ШЛЁНДРАЮТ ТУТ КАК У СЕБЯ ДОМА! ИДИ СПАТЬ, ПЬЯНЧУГА! — О, синьора ди Вино ещё не спит.
— МОНИКААА! — настаивал голос.
— Моника, ответь уже несчастному парню! — послышался голос другого соседа. — Невозможно же слушать эти завывания!
— Завывания?!! Вообще-то я певец, я облюда…облади…облидатель…
— Да балда ты! — высказались другие соседи.
— Щас спою ведь! — вызвался незваный гость. — «L IS FOR THE WAY YOU LOOK AT ME…»
«Певец?» — спросила себя Моника. — «Только не говорите мне, что это…»
От этой мысли она всё же встала и вышла на балкон. Да, её сомнения подтвердились. Под окнами в немного трезвом виде горлопанил самый прекрасный баритон планеты Джанлука Джинобле. И хорошо горлопанил, собака, хоть и выпивший.
— О, — расплылся в кошачьей улыбке абруццезе, — накоецц-то ты вышла! Моника, радость моя!
— Ты что тут делаешь? — разозлилась девушка.
— Приехал тя повидать, — чуть заикнулся Джан. — «V IS VERY VERY, EXTRAORDINARY…»
— Хватит орать, ты весь район разбудил! — крикнула Моника.
— «E IS EVEN MORE THAN ANYONE THAT YOU ADORE CAN…» — продолжал себе баритон.
— Да заткнись ты! — не выдержала Моника и выключила пьяное радио броском тапком прямо в голову. Так девушка узнала, что она неплохой снайпер.
— Ой! — воскликнул Джинобле. — Тапочки летают…Эт ты мне кинула, да? — восторженно закричал он.
— Нет, тебе посылка с неба пришла! — развела руками Моника.
— Но я ж знаю, что эт ты, — сквозь опьянённый смех произнёс Джанлука. — Бьёшь, значт, любишь, а?
— О Боже… — обречённо вздохнула Моника.
— «LOVE IS MORE THAN I CAN GIVE TO YOUUUUUUUUUU…»
— Да заткнись ты уже!!! — гаркнула девушка и кинула в певца второй тапок.
— Эт чё, пазл такой? Я должн собрать всю твою обувь? — чуть пошатнувшись от удара, засмеялся Джинобле.
— Ты угомонишься или нет?! — не выдержала виновница вечернего переполоха.
— Зачем? Я тока начал. «LOVE IS MORE THAT JUST A GAME FOR TWOOOO…»
— Сейчас ты у меня допоёшься, Джинобле, — шикнула Моника и покинула балкон.
Единственный способ, которым можно заткнуть неугомона, — это вырубить его и уложить спать. А для этого надо привести его в дом. И пусть для Моники это было равно пытке — привести чужого мужчину к себе в квартиру — выбора у неё не было, и она спустилась вниз в чём была, но со сковородкой, чтобы забрать абруццезского музыканта с улицы. Пока она спускалась, Джанлука продолжал бесплатный концерт.
— О, — с распростёртыми объятиями встретил он Монику. — У нас будут блинчики? — спросил он, увидев сковородку.
— Сейчас я из твоей морды блин сделаю! — пригрозила девушка.
— Лано, ладно, — развёл руками абруццезе. — Куда поедем-то?
— В вытрезвитель, — отпихнула его девушка. — Господи, как ты вообще доехал сюда в таком состоянии?
— Я летел на крыльях лю… — Джанлуке не дали договорить, потому что девушка дала ему хороший подзатыльник. Рукой-рукой, не волнуйтесь. — Сё-тки любишь, да? — не унимался Джинобле.