Часть 1. Принц Джек. 1.Поцелуй (1/2)

Джек покосился в сторону зеркала и тепло улыбнулся.

Многие дети в определённый период жизни придумывают себе воображаемого товарища, самого лучшего друга, того, кто всегда поддержит в играх, встанет горой, если потребуется, защитит. А вот Джеку никого не нужно было придумывать. Его лучший друг всегда был рядом. Появившись однажды ночью, он больше не уходил, приглядывая, даже иногда разговаривая с Джеком. А уж моментов, когда совсем ещё юный принц просыпался от мягких прикосновений к голове, волосам и пересчитать было нельзя.

— Ты все врёшь! — злилась Мишель, когда Джек рассказывал ей про Барсука.

Иногда Джеку и самому казалось, что его друг — всего лишь фантазия, попытка получить хоть немного любви у кого-то другого, придумать того, кому он будет важен. Но потом в зеркале видел его. Неявно, без четкого лица, просто тень за спиной. Иногда чувствовал прикосновение ладони к плечу и постоянную уверенность в том, что он не один.

Барсук не исчез, когда Джек вырос. Остался с ним в военной академии. И, конечно же, последовал за Джеком на фронт.

Странное чувство неодиночества поддерживало, когда страх прижимал в окопах к земле. Когда над головой грохотали «голиафы», Джек был единственным, кто не молился всем подряд богам в надежде хоть как-то выпросить себе пару лишних лет. Он знал, что Барсук прикроет.

Возможно, такая слепая вера была наивной, неправильной, но Джек не мог отказаться от своих убеждений просто потому, что так легче воспринималась реальность, в которой, по сути, он не был нужен никому. Ни родителям, ни сестре-близнецу, ни собственному любовнику.

А потом была операция в Лисьем лесу. Где не пришла поддержка с воздуха, где их ждали, где бойцы Джека падали, убитые, один за другим.

— Помоги! — шептал Джек, стараясь одновременно слиться с корнями ели и отстреливаться. — Помоги, пожалуйста.

Но Барсук не слышал. Или лимит чудес был истрачен на падение из окна в общежитии академии и автокатастрофе, где от машины остались плохо опознаваетый набор железного лома, а сам Джек отделался только лёгким испугом и неглубокой царапиной на скуле.

Взлетел приклад винтовки гефца в чёрном обмундировании, перед глазами вспыхнули звёзды — и Джек провалился во тьму.

Приходил Джек в себя тяжело. Голова раскалывалась так, словно он… ну да, получил в лоб прикладом. Хотелось, конечно, проснуться у себя в гостиной после очередной задорной пьянки, но он хотя бы был жив.

Голая тусклая лампочка под потолком палатки нервно мерцала, то обрисовывая грубыми тенями Джека и тихо поскуливающего рядом сержанта, то погружая всё пространство в густую темноту.

Страшно хотелось пить. Губы Джека потрескались, язык во рту распух и почти не ворочался.

— До чего же ты проблемная детка… — прошелестел рядом бесплотный хриплый голос, и с запястьев Джека исчезли наручники

Волна облегчения окатила Джека, согревая, он дернулся в сторону голоса и упал, распластавшись на полу. Рядом снова громко всхлипнул сержант, напоминая о том, что до своих им ещё идти и идти.

Если вход в палатку кто-то и охранял, то сейчас там никого точно не было. Взвалив своего бойца на плечо, Джек, стараясь двигаться как можно быстрее и тише, нырнул в тень соседнего тента, замер, прислушиваясь, а не направится ли кто-нибудь проверить пленников. Но ответом ему была только тишина, мерное потрескивание костра рядом и далёкие звуки ночного леса. Складывалось впечатление, что в лагере Гефа они с сержантом полностью одни.

— Десять минут, — раздалось за спиной Джека, заставив его вздрогнуть и резко обернуться, из-за чего он едва не уронил Тьеполо себе под ноги.

Но стоящий в темноте, там, куда не дотягивались отблески костра, человек не был похож ни на кого из Гефа.

— Девять минут, — сухо повторил он и растворился в темноте, сверкнув железом в районе левой руки.

Джек выматерился, сильнее сжал зубы и потащил едва передвигающего ноги сержанта в сторону линии фронта.

Они почти дошли до своих, когда за спиной начали рваться гефские танки — один за другим, безостановочно. Ночь озарилась огнём, её тишину разорвал грохот и стон железа. В спину ударило взрывной волной, но их с сержантом было кому подхватить под руки.

В следующий раз Джек открыл глаза уже в полевом госпитале, вокруг хлопотали медсестры, о чем-то споря и весело переглядываясь.

— Воды, — устало попросил Джек и ему в губы тут же ткнулся край железной солдатской кружки.

Джек и не представлял, какой вкусной может быть простая вода.

— Лежите, капитан, — похлопала его по плечу грудастая медсестричка. — У вас контузия и небольшое обезвоживание. Неделя — и вернётесь в строй.

— Кто ещё выжил? Кого-то смогли найти? — тихо спросил Джек, вглядываясь в темные глаза медсестры.

Ответа ему не потребовалось, все отразилось на её живом эмоциональном лице, в один миг перекосившемся от боли.

Никто не выжил. Только он и Тьеполо, и то из-за того, чтобы была причина немного поторговаться с королем.

Медсестра отошла к другому пациенту, и плечо Джека сжала твёрдая горячая невидимая рука.

— Это война, детка, — сказал Барсук.

— Война, — повторил Джек, чувствуя, как в груди поднимается волна жгучего гнева на отца, на армейское руководство, на всех, кто допустил то, что сейчас творилось в королевстве.

Джек не помнил, с чего началась война. Только скупое сообщение, полученное на третьем курсе военной Академии о том, что на Гильбоа вероломно напал Геф и принцу Джонатану предстоит учиться ещё упорнее, чтобы по возвращении домой показать, насколько не напрасными были траты на его обучение.

Именно в тот момент Джек понял, что дома всем плевать.