Помойка (1/1)
Я с детства умею хранить секреты и даже считаю это своим преимуществом. На моей памяти я только раз разболтала тайную тайну и сделала это не из вредности или коварства, а скорее, из переполняющих меня чувств. А дело было так.
Как только я начала говорить, меня уже сложно было остановить. Мама нежно лелеет воспоминания того периода, когда мы с ней много гуляли и постоянно о чем-то болтали. Я и сейчас вижу эту картинку: неумолкающая Астёна Дева идет маленькими толстыми ножками по парковой дорожке и вслух анализирует происходящее вокруг. Во многом я и сейчас такая, включая толстые ножки.
Я помню тот день, будто он был вчера. Гуляя по городу, мы с мамой пришли к странному серому зданию: высокий забор, большие громоздкие ворота. Машины и люди сновали туда-сюда. Я оглянулась по сторонам. Мужчины сидели в машинах, кто-то стоял курил у забора, о чем-то разговаривая с озадаченными лицами. Женщины, одна за другой, заходили в небольшое серое здание медленно, будто раздумывая, а стоит ли идти. Почему-то нам с мамой тоже нужно было в это здание. Мы зашли внутрь и поднялись на второй этаж.
В небольшом квадратном коридоре по периметру стояли мягкие серые кресла с деревянными ручками. В каждом из кресел сидела женщина. Где-то там же, между них, было две двери и стол, за которым девушка под лампой что-то беспрерывно писала. Одна из дверей открылась, оттуда вылезла чья-то голова и назвала фамилию. Женщина в углу встала со своего места, и мы с мамой тут же сели на него вдвоем.
В помещении было душно и много людей. Я сидела, болтала ногами и разглядывала женщин, которые только и делали, что громко вздыхали и махали перед лицами бумажками, создавая ветер. Время от времени из двери высовывалась голова и снова называла фамилию. Женщины тут же исчезали за дверью. Потом мама наклонилась ко мне и сказала: «Настенька, посиди здесь, пожалуйста. Только никуда не уходи. Совсем никуда. Поняла?». Я кивнула и увидела, что женщина, сидящая рядом, положила свою руку сверху на мамину и произнесла: «Я присмотрю». В следующий момент голова из двери снова выглянула, и мама ушла вслед за ней.
Я сидела и смотрела на женщину рядом, а она смотрела на меня и улыбалась. Наверное, мы даже о чем-то с ней говорили. По моим меркам мамы не было несколько дней. В реальности – минут пятнадцать. Выйдя из кабинета, мама взяла меня за руку, и мы спустились по лестнице на улицу. Сразу у выхода мама обратилась ко мне со словами: «Настена, я тебе кое-что расскажу, только ты папе сразу не говори. Хорошо?». Я утвердительно кивнула, и мама продолжила: «У тебя будет братик или сестренка». В этот момент мы уже вышли за большие ворота и остановились на тротуаре под высоким забором. Кажется, мама застегивала на себе кофту, а я стояла и пинала корни дерева.
«Ты услышала, что я сказала?» - вновь спросила мама, - «У тебя будет братик или сестренка» - будто нарочно повторила она. Я подняла голову, посмотрела вокруг. Мимо проходили люди, солнце пробивалось сквозь листву деревьев и падало тенью на тротуар. В паре метров от нас стояли заржавевшие мусорные баки и, глядя на них, мне стало грустно.
Мама взяла мою руку в свою, и мы медленно пошли по улице. «Настенька», - начала мама. Предугадывая ее вопрос, я резко громко ответила: «Мы выкинем ЭТОГО брата или сестру на помойку!». Мне сложно представить, какие эмоции испытала в тот момент мама, но помню, что я, не понимая до конца, что такое «братик или сестренка», была вне себя от мысли, что ради этой новости нам пришлось тащиться в это серое здание и сидеть там в душном коридоре с кучей женщин. Я просто не понимала как все это связано и зачем нам братик или сестренка.
Мы с мамой шли по бульвару Франко, она мне что-то рассказывала, задавала вопросы, а я отвечала и воображала, какой старшей сестрой я стану. Возможно, тогда я действительно не понимала, что все это значит и разговоры представлялись мне какой-то игрой, в которой нужно было раскрыть весь спектр своей фантазии.
«У нас будет брат или сестра!» - выпалила я, когда папа едва переступил порог квартиры, - «Только это секрет!». Где-то за моей спиной я почувствовала, как мама закатывает глаза и решает раз и навсегда не делиться со мной сокровенным. Папа стоял прямо напротив меня, на его лице было одновременно замешательство и легкая приятная улыбка. Он закрыл входную дверь, снял обувь, присел на корточки, и я подошла его обнять.