Спешл 0. Сгорая в пламени печали (2/2)

«Другой» Луффи отстранился от повара и полез в карман шорт, после чего протянул друзьям золотистую зажигалку в форме сидящей женщины. Ло взял её, чем снова вызвал лёгкую улыбку.

— Мы уходим, — Трафальгар взял чуть не рыдающего кока под руку, и они вместе вышли на палубу.

Золотце глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Всё это — так неправильно и жутко: уничтожать собственными рукам самые ценные и важные для тебя вещи. Но другого выхода у них нет.

— Иди к нему, — надломившимся голосом произнёс Винсмоук, повернувшись к хирургу. — Я знаю, ты хочешь.

— Это… — начал было капитан Пиратов Сердца.

— Всё хорошо, — повар грустно улыбнулся. — Просто иди.

Ло кивнул. На почти негнущихся ногах он вернулся на камбуз. «Другой» Монки Ди стоял на том же месте, будто ждал его.

Трафальгар издал невнятный скулёж и чуть ли не бегом кинулся к «другому» Мугиваре, обнимая его и утыкаясь носом в резиновое плечо. Для него Луффи всегда был тем человеком, который даже при всём своём желании не смог бы исчезнуть из этого мира. Он же Король Пиратов, Солнце Нового мира, тот, кто стал для Трафальгара союзником, другом, накама и любовью всей жизни…

— Обещаю, — выдохнул хирург, — я обещаю, что такого больше не повторится. Я обещаю… — он тихо всхлипнул. — Лу…

«Другой» Луффи мягко отстранил его от себя. Холодные губы коснулись тёмного лба. Ло затрясло, он накрыл своими руками чужие руки. Коразон как-то рассказывал ему о значении поцелуев. Так, поцелуй в губы — это выражение любви, в щёку — дружеской симпатии, в нос — доверия, в шею — искренней нежности. А поцелуй в лоб означает всепрощение. Всепрощение, которое Трафальгар, как ему казалось, не заслужил.

«Другой» Монки Ди что-то произнёс, Ло повторил движение губами:

— Берегите себя…

***</p>

Золотце стоял на ночной палубе. Прохладный ветер развевал распущенные золотистые локоны. Винсмоук бездумно глядел вдаль, где, как ему казалось, остался пылающий Санни Го. За его спиной послышались шаги. Повар обернулся. К нему шёл Трафальгар-старший, во рту у него была незажжённая сигарета, в руках он держал какую-то тетрадь.

— Воруешь сигареты у младшенького? — тихо спросил боевой кок, протягивая хирургу свою зажигалку.

— Ты же теперь не куришь, — Ло поджёг сигарету. — Приходится как-то выкручиваться.

Между друзьями повисло молчание, прерывающееся лишь шумом волн и сигаретным дымом.

— Хочешь почитать? — капитан Пиратов Сердца протянул Золотцу тетрадь. — Это их судовой журнал.

— Нет, — Винсмоук покачал головой, — мне страшно даже думать о том, что там произошло.

Трафальгар кивнул. Вспыхнул огонёк зажигалки, который тут же был поднесён к журналу. По палубе начал разноситься запах жжёной бумаги. Хирург задумчиво наблюдал за тем, как тлеет бумага, забирая с собой последние воспоминания о «другом» Санни и «другом» будущем.

Когда журнал почти полностью догорел, Ло выпустил его из рук и он скрылся в темноте волн. Повар придвинулся к другу и положил ему голову на плечо. Трафальгар приобнял его за талию. В дружеских отношениях этих двоих прикосновения считались чуть ли не самой интимной частью, высшим проявлением заботы и поддержки, особенно тогда, когда слов казалось недостаточно.

— Я хочу домой, — тихо произнёс боевой кок. — Хочу, чтобы этот кошмар, наконец, закончился.

— Знаю, — так же тихо ответил хирург. — Я тоже этого хочу…

Попутный ветер уносил Санни Го всё дальше и дальше от пепелища, бывшего когда-то кораблём самого Короля Пиратов и его команды. Странные тучи давно рассеялись, а время возобновило свой ход, что означало, что существование всех тех, кто находился между жизнью и смертью, подошло к концу, подчиняясь законам О-Тоси. И лишь пепел, поднятый ветром в воздух и чудом не попавший в волны, помнил о том, как печально закончилась эта история…