Threatened (2/2)

— О, тогда ясно. — Согласно кивает головой Такемичи с таким важным видом, будто даёт ему своё благословение. — Он настоящий профессионал. Полгода назад он представлял интересы моего отца на суде. Тогда у него были проблемы с разделением акций с его главным партнёром. В итоге благодаря Баджи Кейске мой отец отсудил почти девятносто процентов всех активов.

Это… действительно впечатляет.

Но Чифую предпочёл бы услышать что-нибудь нехорошее о Баджи, чтобы эти странные ощущения внутри, похожие на хрупкие весенние цветы, прекратили сдавливать его наивное детское сердце своими путами.

— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? Он не сделал тебе ничего плохого? — Продолжала настаивать Тачибана, которая не оценила мертвенную бледность и мешки под глазами у лучшего друга. — Не побоюсь сказать, что выглядишь ты ужасно…

— Да, я в порядке. Просто неделя выдалась тяжёлая. — Нагло врёт прямо в глаза Мацуно, желая как можно быстрее уйти от этой темы. Он просто хочет домой, чтоб поспать хотя бы четыре часа. — Я, наверное, возьму такси.

— О, что ты. Мы подбросим тебя, да, Мичи? — Тут же поднимается из-за стола девушка, оставляя на столе свой обед, к которому даже ни разу не притронулась. — Ты правда не заболел?

Нет, что вы. Чифую просто тронулся, вот и всё.

Иного объяснения тому, что всю дорогу до дома он трясётся, как осиновый лист на ветру, предвкушая устрашающее одиночество своей квартиры, он найти не в силах.

Он сбрасывает с себя пальто и обувь, не удосуживаясь убрать их на место в шкаф, оставляя пакеты в прихожей, и падает лицом в подушку, готовый вот так уснуть, прямо в грязной одежде.

Чифую чувствует, как жалобно урчит его собственный желудок, и только досадливо поджимает губы — он совсем ничего не ел с самого утра, и так всю неделю. Он не мог ни пить, ни даже смотреть на еду, и даже начинал думать, что смерть от обезвоживания в его ситуации вполне себе может сойти за благословение.

Омега не замечает, как проваливается в сон — всё ещё нервный и чуткий, но это уже прогресс. Ему ничего не снится, и пустота вокруг кажется раем по сравнению с тем, какие кошмары мучают его наяву. Он ощущает себя в запертым в недосягаемом, спрятанном от лишних глаз вакууме — беззащитным и защищённым одновременно.

(Но когда всё идёт слишком хорошо, это значит, что за углом нас поджидает опасность, верно?)

Внезапный телефонный звонок нарушает воцарившуюся в квартире тишину, заставляя Мацуно испуганно подорваться с дивана и сесть ровно. Растерянный, он застывает на пару секунд в одном положении, инстинктивно прижав одеяло к груди, прислушиваясь к посторонним звукам. Его сердце набатом стучит где-то в горле, а глаза напряжённо вглядываются в пугающую темноту коридора, на тяжёлую входную дверь.

Чифую чувствует, как неприятно сжимается желудок, а липкое предчувствие чего-то плохого никак не оставляет его. Он перебирает в голове события прошедшего будто в тумане дня в попытке вспомнить, что происходило до того, как он лёг спать.

Его руки, напряжённо сжимающие тонкую ткань одеяла, леденеют и слабеют, когда он начинает понимать.

Замок. Он ведь закрылся на замок изнутри, так?

Он снова впивается взглядом в злосчастную дверь, готовый в любую секунду впасть в истерику. Ему кажется, что с другой стороны кто-то есть.

Нет. Он буквально ощущает всем своим существом, что там, снаружи, определённо кто-то находится.

Прямо перед его дверью. Ожидая его.

Чифую чувствует, как внутри всё пробирает могильным холодом: ему чудится тот самый отвратительный запах в его гнезде, чужой пронизывающий взгляд, отчётливо чувствуется чужое присутствие. Он неконтролируемо дрожит всем телом, едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, не выдерживая всего того стресса, который навалился на него.

Ему хочется прямо сейчас позвонить Инуи и попросить его срочно забрать его отсюда, из этого ада. Ему хочется снова оказаться в их доме, в своей старой комнате, снова ощутить тепло и безопасность.

Хочется в согревающие объятия Сейшу, чтобы забыть обо всём этом кошмаре.

И именно в тот момент, когда Мацуно принимает решение вызвать старшего омегу, он отчётливо слышит стук.

Три удара, — последовательных, почти что робких, — заставляют его замереть, вперившись стеклянным взглядом в тёмную прихожую.

Он бы хотел уверить себя, что ему просто показалось, что это — просто плод его воспалённого бессонницей сознания, если бы стук не повторился вновь — на этот раз увереннее.

А потом ещё раз. И ещё один.

Чифую всё это время сидел, слившись со своим белым одеялом, отказываясь шевелиться в принципе. С каждым новым ударом ему казалось, что он переживает небольшую клиническую смерть, и что такой исход был бы в любом случае лучше, чем то, что предвещает ему стоящий снаружи.

Омега никогда не воспринимал всерьёз свои внутренние предостережения, но сейчас он был абсолютно уверен, что за дверью его ждёт смерть.

Стук раздался в последний раз, гораздо более нетерпеливый, чем предыдущие, и резко затих. Тишина ещё никогда не казалась Чифую настолько оглушающей, что складывалось впечатление, словно его поместили внутрь барабана, по которому нещадно колотили ладонями.

Долгие минуты затишья казались ему вечностью и были похожи на мгновения страшного суда. Вопреки внутреннему голосу, кричащему оставаться на месте и ни в коем случае не приближаться к двери, Мацуно медленно выбрался из-под одеяла и поднялся на ватные ноги, едва переставляя их, будто заново учась ходить.

Он остановился в коридоре, не решаясь подходить ближе, чем уже есть, и первым его побуждением было избавиться от этой устрашающей темноты, которая только усиливала его панику в разы. Парень потянулся к выключателю и щёлкнул по гладкой кнопке, которая издала характерный звук, но свет так и не зажёгся.

Омега озадаченно нахмурил брови, ненадолго забывая о том, в какой ситуации оказался.

Неужели, пробки выбило?

Но едва он успел задаться таким легкомысленным вопросом, как тут же услышал мелодию, доносящуюся из гостиной, где он оставил свой телефон.

Чифую раздражённо выдыхает и бросает полный ненависти взгляд на дверь, прежде чем вернуться обратно в постель.

Уверенный в том, что это Инуи среди ночи беспокоит его своей проверкой, омега обшаривает диван в поисках гаджета, и, наконец, находит его, запутавшегося в наволочке.

Однако в животе поселяется какое-то странное липкое чувство, когда вместо привычного контакта высвечивает незнакомый номер.

На пару мгновений омега впадает в ступор, переводя взгляд с телефона в руке на дверь в коридоре, пока в его голове зарождаются не самые приятные подозрения.

Терзаемый сомнениями, он осторожно проходит обратно в коридор, останавливаясь в проёме, чтобы держаться на приличном расстоянии от входной двери и в то же время держать её в поле видимости.

Только после этого Чифую, игнорируя голос разума, предупреждающий об опасности, принимает входящий вызов, первые пару секунд с замиранием сердца ожидая сам не зная чего.

По ту сторону провода поначалу не было совершенно никаких признаков жизни, и Мацуно, разозлённый такой глупой шуткой, готов был уже бросить трубку, как с другой стороны подали голос:

— Впустишь меня? — От одной только улыбки в незнакомом, пробирающем до мурашек голосе, у Чифую сознание помутилось, а в горле пересохло. Он почувствовал, как мгновенно покосились его ослабевшие ноги, и ему пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не лишиться чувств.

Он… всё ещё ждал его там, за дверью?

И он хотел, чтобы Чифую позволил ему войти внутрь?

Когда с его стороны ожидаемо не последовало никакого ответа, незнакомец снова заговорил, отчего парень издал какой-то неясный приглушённый писк, поскольку на хрупкое мгновение успел забыть о том, что он всё ещё на проводе.

— Впусти меня. — Чужой тон стал требовательнее, когда он просил омегу сделать самую глупую вещь на свете. — Пожалуйста.

Мацуно хватило лишь на судорожный вздох. Это, наверное, стало чем-то вроде зелёного света для нарушителя его спокойствия, заметно приободрившегося от того, что Чифую подал признаки жизни.

— Впусти меня. — Настаивал он. — Ну же. — Человек по ту сторону нетерпеливо дёрнул ручку входной двери, заставив омегу отшатнуться.

У Чифую сердце ушло в пятки, когда он подумал, что у этого больного ублюдка может быть ключ от его квартиры, и это лишь вопрос времени, когда он попадёт внутрь.

С позволения Чифую или без него.

Мацуно обессиленно отнимает телефон от уха и отступает назад, вглубь гостиной, не способный думать ни о чём. Он наощупь находит кнопку вызова охраны и судорожно нажимает на неё несколько раз, прежде чем вспоминает о том, что электричество отключено, а значит теперь он в ловушке. До него продолжают доноситься нелепые просьбы незнакомца уже не из динамика, а наяву, переходящие в крики и угрожающее рычание, обещающее расправу за неподчинение:

— Впусти меня! Сейчас же открой эту чёртову дверь!

Он больше не стучал — теперь он колотил дверь руками и ногами, налегая на неё всем телом, словно стараясь сорвать её с петель. По интенсивности и силе его действий Чифую мог определить, что альфа с другой стороны просто громаден, и эта мысль заставила его испуганно сжаться.

Когда дверь издала нехарактерный для себя звук, напоминающий сгибающуюся сталь, омега, не видя ничего перед своими глазами от застилающих взор слёз, спотыкаясь в непроглядной тьме, бросился к лестнице, ведущей на второй уровень квартиры. Он лихорадочно перебирал в голове варианты, где можно было бы спрятаться, но в панике его мозг возвращался к одной и той же мысли.

(Где бы он ни был, в этой квартире он как зверь, запертый в клетке.)

Найти его в такой западне будет проще простого.

Он вваливается в ванную и запирается на внутренний замок, для верности подпирая дверь стиральной машинкой. Инстинктивно Мацуно забивается в дальний угол комнаты, прислушиваясь к непрекращающимся ударам, доносящимся с первого этажа.

Они кажутся такими далёкими, будто достигающими его слуха сквозь толщу воды, и одновременно такими близкими, карающими, как если бы смерть стояла у его порога, а перед глазами проносилась вся его жизнь. Он обхватывает голову руками и издаёт раздирающий душу крик, думая, что начинает сходить с ума.

Только сейчас Чифую замечает, что всё это время сжимал в ладони телефон до синих полос на бледной коже. И он понимает, что если ничего не предпримет прямо сейчас, то его завтра может не наступить.

Он небрежно стирает слёзы рукавом толстовки, снимая блокировку с помощью отпечатка пальца, и тут окончательно теряется.

Кому он должен позвонить в такой ситуации?

Инуи?

Но что, если этот псих что-нибудь сделает со старшим омегой? Каким бы сильным ни был Сейшу, он не сможет противостоять такому альфе.

Чифую не может позволить Инуи пострадать, даже если от этого зависит жизнь самого Мацуно.

Однако…

Его взгляд цепляется за номер человека, который является его единственным спасательным кругом в настоящий момент. Пару секунд его палец нерешительно нависает над контактом, но набирающие силу угрожающие крики и удары заставляют его отбросить сомнения и действовать.

Он прикрывает воспалённые от слёз и недосыпа глаза, считая гудки и молясь, чтобы стальные петли, на которых держится входная дверь, продержались ещё хотя бы немного.

Спустя некоторое время с другой стороны поднимают трубку, и Мацуно отчётливо слышит сонный голос адвоката:

— Алло? — Омега не сдерживает беспомощных слёз и первые несколько секунд может лишь громко рыдать навзрыд прямо в динамик телефона.

— Баджи-сан!.. — Он хочет объяснить всю ситуацию, но слова застревают в горле, когда до него снова доносятся звуки снизу. Чифую может только кричать и плакать, медленно теряя связь с реальностью и рассудком.

— Чифую? — Сонливость Кейске как рукой сняло, стоило только услышать этот чистый, животный страх в голосе омеги. Он напрягается всем телом, когда не получает ни ответов, ни признаков вменяемости со стороны Мацуно. — Что случилось? Ты где?

Баджи решительно покидает постель, в пару шагов оказываясь в прихожей.

— Я дома!.. Он тоже здесь!… — Заикается от слёз омега, и адвокат едва ли может разобрать его лихорадочный лепет. — Он хочет, чтобы я впустил его…

— Не подходи к двери, ты слышишь меня? Запрись в комнате и не выходи. — Баджи сжимает челюсти, наспех набрасывая пальто на плечи и хватая ключи от машины. Он всё ещё слышит испуганные рыдания Чифую в трубке, и от этого его сердце сдавливает тревога, лишая возможности дышать. — Я буду через пятнадцать минут.

— …Он убьёт меня… — Продолжает как не в себе Мацуно, его язык заплетается, он дышит судорожно и часто, прерываясь на истеричные всхлипы. — …Он выламывает дверь… Я не хочу, Баджи-сан…

— Послушай меня, Чифую. — В тоне Кейске слышится сталь, когда он говорит. Мацуно против воли затихает, его внутренний омега доверчиво внимает альфа-голосу, который Баджи применяет на нём с единственной целью — привести мальчика в чувства. — Он не тронет тебя. Просто посиди где-нибудь до моего приезда, хорошо? Я скоро буду, обещаю.

— Х-хорошо… — Неуверенно соглашается Мацуно, и, слыша беззащитность в его слабом, охрипшем от слёз голосе, Баджи чувствует себя таким бессильным от того, что не может успокоить его прямо сейчас.

— Умница. Хороший мальчик. — Ласково хвалит его Кейске, заводя машину и срываясь с места. Он выезжает на трассу и разгоняется до ста двадцати, игнорируя красный.

Чифую обессиленно откидывает голову на холодную плитку ванны.

Он неосознанно считает каждый удар, гадая, какой из них станет последним, прежде чем дверь не выдержит. С его губ лихорадочно срываются невнятные отрывки молитв, и омега ни разу не вспоминает, что, вообще-то, не христианин.

***</p>

Баджи показывает на контрольном пункте свой временный пропуск, который выдал ему Сейшу, скрипя зубами, на случай непредвиденной ситуации. Он паркуется прямо перед входом, мельком оглядывая жилое здание и замечая, что ни в одном окне не горит свет, даже в холле.

Почему электричество отключили именно сейчас, без какого-либо предупреждения?

И, конечно, он догадывается, чьих рук это дело.

Внутри он замечает других охранников с фонарями и консьержа, которые громко спорят о чём-то, не стесняясь в выражениях. Кейске прислушивается к их разговору, пока быстрым шагом пересекает первый этаж, направляясь к пожарной лестнице.

— …Старый хрен, ты какого чёрта полез сюда? Ты провода зубами перегрыз, что ли? — Доносились до него обрывки фраз одного из охранников. Баджи не удивлён: если бы пробравшийся сюда преступник не отключил энергопитание во всём доме, то его бы засняли камеры, в том числе и та, что установлена агентами Коконоя прямо над дверью квартиры Чифую.

Если в прошлый раз этот человек сумел стереть все записи, на которых он был, то значит, что у него был доступ к системе безопасности. Именно поэтому Инуи пошёл дальше, установив собственные камеры наблюдения, записи с которых мгновенно поступали в его офис, а не на охранный пост жилого комплекса. Но и их маньяк не так прост: он сбросил Сейшу с хвоста прежде, чем успел засветиться, перерезав провода.

Баджи с каждым днём становится всё более интересно, с кем он имеет дело. Потому что такая осведомлённость и ловкость никак не могли быть чертами простого сталкера.

Он преодолевает последний лестничный пролёт, оказываясь на двенадцатом этаже, и замирает в тёмном коридоре. Если этот человек всё ещё здесь, то нужно быть куда более острожным, чтобы предупредить все его последующие действия.

Он медленно выдыхает через рот и делает шаг в нужную сторону, оглядываясь по сторонам от себя. Инстинкты хищника в нём сигнализируют о поджидающей опасности, притаившейся за углом.

Баджи боковым зрением улавливает серебряные блики и едва успевает увернуться, прежде чем свинцовая пуля попадёт в него. К счастью, она только задевает его левую щёку, обдавая кожу неестественным жаром, и пролетает мимо, врезаясь в стену позади него.

На мгновение он теряет бдительность, прикладывая ладонь к горящей скуле, и спохватывается только тогда, когда слышит удаляющийся топот, доносящийся со стороны лестничной клетки.

Похоже, он упустил его.

Но… у этого парня был с собой пистолет?

Без шуток, это дело начинает набирать обороты слишком быстро.

Он улавливает характерный металлический запах и с шипением отнимает руку от лица — та становится неприятно липкой от собственной крови.

Интересно, этот псих специально промахнулся? Похоже, он умеет держать в руках пистолет. Если бы он был никудышным стрелком и хотел застрелить Кейске, то его пуля угодила бы в тело адвоката, а не пролетела бы мимо головы. Всё-таки они стояли на не таком уж большом расстоянии друг от друга, а раз выстрел был способом отвлечь Баджи, чтобы выиграть несколько секунд для побега, то перед ними весьма и весьма искусный стрелок.

Альфа вспоминает, зачем он вообще сюда приехал, и смотрит в упор на дверь уже знакомой квартиры. Он бесшумно достигает её и резко дёргает ручку на себя.

На его удивление, она поддаётся, отворяясь с отвратительным скрипом.

Баджи застывает, словно поражённый молнией.

Дверь… открыта?

Неужели преступник вскрыл её? Если бы Кейске не приехал бы вовремя, то тот человек вошёл бы внутрь, чтобы…

Он чувствует, как его прошибает холодный пот, а в голове набатом звучит один и тот же вопрос:

Где Чифую прямо сейчас?

Этого достаточно, чтобы адвокат тотчас же сорвался с места.

В квартире знакомо пахнет омегой, но Кейске старается выбросить из головы лишние мысли, и следует за собственными инстинктами. Они ведут его вверх по лестнице, и альфа не может не испытать облегчения, когда не видит никаких следов борьбы.

Может, он всё-таки успел?

Адвокат останавливается у одной из дверей, прислушиваясь к чужому загнанному дыханию. Он не знает отчего, но прямо сейчас в голове Баджи предстают самые страшные и жестокие картины того, что может ожидать его внутри.

— Чифую? — Тихо зовёт он, не узнавая собственный хриплый голос. Когда Кейске не слышит ответа, его ладонь до боли стискивает дверную ручку, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках. — Это я, Баджи-сан. Открой, пожалуйста.

На самом деле, в настоящий момент больше всего на свете он хочет выломать этот чёртов кусок дерева, чтобы собственными глазами увидеть Мацуно живым и невредимым. Но его рациональная часть говорит ему не пугать омегу ещё больше и проявить терпение.

Ещё одну бесконечную минуту с другой стороны не слышно ни звука, прежде чем раздаётся какой-то шум, словно кто-то за дверью отодвигает что-то, и долгожданный щелчок замка.

Альфа решительно распахивает дверь, заставляя Мацуно со страхом отступить чуть назад, и замирает, вглядываясь в худую бледную фигуру перед собой.

Как раз в этот момент, словно по волшебству (”спасибо, блять, вовремя” - думает про себя Кейске), лампочка над ними несколько раз моргает и остаётся светить.

Чифую с непривычки щурит покрасневшие от рыданий глаза, и Баджи быстро осматривает его на предмет травм. Похоже, он приехал вовремя, поскольку ребёнок цел и физически невредим. На его бледном, лишённом всякой жизненной краски лице досыхают влажные дорожки слёз. Он дезориентирован своей недавним приступом истерии, глядя на адвоката маленьким растерянным котёнком.

Но, стоит ему осознать, кто стоит перед ним, как воспоминания последнего получаса своей жизни проносятся перед глазами омеги, и он снова впадает в истерику, теперь уже от облегчения.

Он плачет навзрыд, растирая покрасневшие нос и глаза, совершенно не сдерживаясь, и на эмоциях бросается к Кейске, повисая на шее альфы. В настоящий момент он убеждён, что только этот человек может защитить его от опасности.

Баджи позволяет себе облегчённо выдохнуть, прикрывая глаза и слушая новые и новые рыдания Чифую. Он никогда не думал, что будет счастлив просто чувствовать влагу от чужих слёз на своей футболке, но теперь едва ли сам сдерживает слёзы. Кейске опускает подрагивающие от пережитого адреналина ладони на спину омеги, не разрешая себе скользнуть ими ниже, даже если внутренний альфа утробно рычит от желания сделать это.

Он прижимается щекой к светлой макушке, выпуская успокаивающие феромоны, неожиданно даже для себя наслаждаясь ощущением тепла. Его смущает жар чужого тела, его пылкость и юность, то, какой омега в его руках гибкий и хрупкий одновременно. Баджи никогда не знал этих странных ощущений, от которых кончики пальцев волнительно подрагивают.

Или знал, но успел забыть.

И вспомнил только сейчас, согревая в объятиях дрожащего всем телом Мацуно, робко вдыхая его природный запах, от которого во рту снова вскипает слюна. Он испытывает странного рода голод, как будто ему хочется съесть что-то сладкое, что-то, что пахнет точно также.

<s>Например, самого Чифую.</s>

Омега постепенно успокаивается, и Баджи спустя несколько минут может слышать его свистящее сопение. Он осторожно подхватывает его на руки, вспоминая, что видел что-то вроде гнезда в гостиной на первом этаже.

Вес тела Чифую ощущается неожиданно приятным в его руках, и альфа почти что разочарован, когда ему приходится опустить того на диван. Кейске снова смахивает все эти будоражащие ощущения на отцовский инстинкт, как если бы у него был собственный ребёнок, и он заботился о нём.

Баджи накрывает его тёплым одеялом, взволнованный мыслью, что находится так близко к гнезду омеги, которая не является его невестой. Если так подумать, то он никогда не отдавал должного внимания гнезду Саюри, и никогда не был так смущён тем фактом, что каждую ночь спит в нём.

Только после этого Кейске снова бросает взгляд на чужое заплаканное лицо и замечает, что всё это время Мацуно наблюдал за ним из-под полуприкрытых век.

Он не хочет уходить. Вернее, что-то не даёт ему уйти — возможно, вид Чифую, послушно лежащего на постели, такого слабого и беззащитного.

(Господь, Баджи даже не хочет думать, что было бы, прибудь он хотя бы на секунду позже.)

Светло-зелёные глаза Мацуно мерцают в темноте комнаты, и Баджи не может отвести от них взгляда.

Но омега первым нарушает молчание своим тихим, осипшим голосом:

— У Вас кровь.

Адвокат не сразу приходит в себя, но после вспоминает. Только сейчас он начинает ощущать, как щиплет кожа в том месте, где её обожгла пуля, и стискивает челюсти, морщась.

— Всё в порядке. — Вопреки этому отвечает он, не желая вызывать лишних беспокойств. — Ложись спать. И позвони утром своему отцу и Инуи, хорошо?

Чифую виновато поджимает губы, кажется, понимая, откуда взялась эта огромная царапина на лице Баджи. Похоже, он сейчас снова расплачется.

Он так не хотел, чтобы пострадал кто-то ещё, но именно это и случилось.

— Чифую. — Зовёт его Кейске требовательно и мягко одновременно, и внутренний омега Мацуно замирает от охватившего всё тело сладкого волнения. Он хочет прийти к логическому завершению их встречи, но снова получает только дежурные слова. — Береги себя.

Мацуно слышит по его голосу, как Баджи сдерживается, чтобы оставаться в рамках, и спускается с небес на землю.

То, что альфа примчался, чтобы спасти его, никак не отменяет того факта, что он почти женат.

А Мацуно Чифую просто избалованный маленький омега, за которым он вынужден присматривать не по своей воле, а по просьбе его отца.

И вообще…

Чифую переворачивается на бок, спиной к адвокату, кусая губы от какой-то совершенно детской обиды.

…Баджи просто выполнял свою работу, и никаких личных мотивов у него не было.

— Спасибо, Баджи-сан.

Он прислушивается к звукам позади себя, чувствуя, как замирает сердце от того, что Баджи уходит не сразу. Кейске стоит над ним ещё несколько секунд, прежде чем развернуться и бесшумно покинуть квартиру, предварительно проверив дверь.

Адвокат останавливается в холле и даёт крупные чаевые двум охранникам, которые по его просьбе немедленно отправляются на двенадцатый этаж, чтобы охранять квартиру одного омеги до утра.

Когда в ту ночь он ложится в свою по обыкновению холодную кровать, а Саюри во сне привычно обвивает его тело руками, Баджи чувствует, словно постарел на десять лет.

И альфа точно никогда не признается, что, оставляя Чифую одного в той квартире, он считал каждый свой шаг.