Глава 6: Мы и сами не знаем, что между нами происходит (2/2)

— Тебе не о чем беспокоиться. Я уверена, что с этим у тебя не будет проблем, ибо твои гены просто шикарны. А еще в твоем распоряжении будет целая куча диетологов и тренеров, которые помогут тебе снова стать стройной красавицей и поразить всех своей фигурой.

— Мне надо оставаться в форме, чтобы быть востребованной, как модель, и не переставать нравиться своему жениху. — Ракель хитро улыбается. — Я обязана быть такому красавчику под стать.

— Если бы ты родила ему ребенка, то Терренс уже никуда не делся от тебя и любил тебя с любой фигурой. Конечно, он и так обожает тебя, но ребенок еще больше сблизит вас.

— Тем не менее я не могу запускать себя. Поэтому буду делать все, чтобы оставаться красивой и желанной и стать прекрасной матерью, когда у нас будут свои дети.

— Мне кажется, он был бы безумно рад стать отцом, — скромно улыбается Наталия. — Ему нравятся детишки… Терренс как-то сказал, что любит наблюдать за тем, как они играют на детских площадках.

— Я знаю, он и мне говорил, что может иногда пойти куда-нибудь, где гуляют дети, и понаблюдать за ними, — с легкой улыбкой отвечает Ракель. — И если честно, он – первый человек среди моих знакомых, который созрел для женитьбы довольно быстро и захотел стать отцом так рано… Все мои знакомые среди мужчин созревали для этого к тридцати годам и после. Но Терренс готов им стать уже с двадцати пяти.

— Наверное, он привык, так сказать, быть для всех нянькой, — со скромной улыбкой пожимает плечами Наталия. — Ведь среди всех его друзей, которых мы знаем, Терренс самый старший. Хоть наши разницы в возрасте с ним не такие уж и большие, это вполне может повлиять на него. Может, есть кто-то старше, кого мы не знаем, но в моем окружении находятся только те, кто младше него.

— Думаю, так оно и есть. И думаю, что когда у него родится ребенок, он сделает все, чтобы стать прекрасным отцом. Ты ведь знаешь, как сильно Терренс ненавидит своего отца… Он до смерти боится, что может стать таким же и изо всех сил старается не допустить этого.

— Да уж, с отцом у него слишком напряженные отношения, — задумчиво отвечает Наталия. — Эдвард тоже не особо ладит с ним. Однако, в отличие от Терренса, не испытывает к нему ненависть. Хотя от его отца ему здорово досталось в свое время.

— Жаль, что ничто уже не изменится. Не думаю, что Терренс когда-нибудь изменит свое мнение и захочет уступить своей матери и все-таки встретиться с отцом.

— Наверное… Или однажды миссис МакКлайф надоест уговаривать его, и она пойдет на обман, чтобы их встреча состоялась. Я почему-то уверена, что все так и будет, ибо МакКлайф и правда не захочет этого.

— А как ты думаешь, у них есть шанс однажды помириться? Сможет ли Эдвард простить его?

— Не знаю, Ракель… — слабо пожимает плечами Наталия. — Этот мужчина сильно обидел и Терренса, и Эдварда. Одного бросил и не вспоминал о нем, когда тот был маленьким, а другого как будто считал своей обузой и буквально ненавидел. Конечно, эта история еще не совсем ясная, но думаю, что дело все-таки серьезное.

— Возможно, есть какие-то причины, которые могли бы в корне изменить ход событий. Но сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем о них.

— Кто знает, подруга…

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой обе девушки бросают взгляд в разные стороны и думают о чем-то своем. А затем Наталия быстро проверяет время на больших часах, что висят на стене в гостиной, и переводит взгляд на Ракель.

— Кстати, Ракель, а ты не хочешь остаться со мной на ужин? — дружелюбно предлагает Наталия. — Родители все равно будут дома очень поздно, а мне не хочется оставаться одной. Мы могли бы приготовить что-нибудь, поболтать, посмотреть кино… Просто здорово провести время впервые после моего возвращения.

— Конечно, останусь с большим удовольствием, — с широкой улыбкой отвечает Ракель. — Да и если твои родители вернутся раньше, я буду рада поужинать в их компании.

— Ах, спасибо, дорогая, ты спасла меня от одиночества! — Наталия на пару секунд заключает Ракель в крепкие объятия и отстраняется с широкой улыбкой. — Теперь остаток для точно пройдет великолепно!

— Почему бы не воспользоваться таким прекрасным шансом провести время с лучшей подружкой. Я хоть смогу немного отвлечься от сегодняшнего кошмара на съемках и не убивать время в полном одиночестве, сидя дома, пока мой мужчина где-то гуляет.

— Не беспокойся, Ракель, я сделаю так, что ты забудешь этого наглого, орущего на всю площадку козла и расслабишься, — уверенно заявляет Наталия. — Сейчас мы с тобой найдем что-нибудь вкусненькое в холодильнике, нальем себе выпить и проведем остаток дня в прекрасной компании.

— Ах, Наталия, чтобы я без тебя делала… — Ракель с широкой улыбкой откидывается на спинку дивана.

— Располагайся, снимай куртку и чувствуй себя как дома, — слегка похлопав Ракель по руке, говорит Наталия. — А я пойду посмотрю, что есть в холодильнике, и для начала принесу что-нибудь выпить.

— Хорошо. Только я предупрежу Терренса, что останусь здесь. — Ракель дотягивается до лежащей рядом сумки, раскрывает ее и ищет в ней свой мобильный.

— Мудрое решение, подруга, — отвечает Наталия, встает с дивана и медленным шагом направляется на кухню, по пути поправляя свои собранные наверх волосы.

— Чтобы он не беспокоился и знал, когда меня стоит ждать.

Пока Наталия уходит на кухню проверять еду в холодильнике, Ракель достает из сумки свой мобильный телефон и сразу же видит уведомление, говорящее о том, что ей около часа назад пришло новое сообщение от Терренса.

«Если вернешься домой и не застанешь меня там, то не переживай. Мы с Эдвардом отправились к матери в гости. Я пригласил его поехать со мной, и он согласился. Надеюсь вытянуть из него хотя бы что-нибудь, над чем мы смогли бы поразмышлять. Не знаю во сколько вернусь, но постараюсь не задерживаться.»

Прочитав сообщение, Ракель скромно улыбается, немного думает, быстро набирает текст на телефоне и отправляет Терренсу ответ.

«Прости, только что увидела твое сообщение. Хорошо, я все поняла. Но ты можешь не беспокоиться, ибо я вряд ли вернусь домой в ближайшее время. Я останусь с Наталией на ужин, поддержу ее и попробую подтолкнуть к каким-нибудь признаниям. Мне уже удалось кое-что вытянуть из нее, но нам нужно больше, чтобы знать, что делать. Постараюсь не задерживаться и как можно скорее вернуться домой.»

А как только она видит, что сообщение доставлено, Ракель кладет телефон к себе в сумку и складывает руки перед собой, думая над тем, что ей удалось узнать. Девушка не до конца поверила Наталии и считает, что ее подруга могла сказать первое, что ей пришло в голову, дабы побыстрее закрыть тему. Впрочем, Ракель не собирается сдаваться и намерена узнать еще что-то, чтобы знать, над чем размышлять. Но чуть большую надежду Ракель все-таки возлагает на Терренса. Она надеется, что ему удастся так или иначе разговорить Эдварда и узнать намного больше, чтобы начать строить какие-то догадки и попытаться помочь своим близким людям.

***</p>

Тем временем Терренс и Эдвард приехали в тот дом, где живет их мать Ребекка, неплохо проведя время в дороге за увлекательными разговорами. Вот они уже стоят напротив красивого, но довольно маленького дома со всеми удобствами. Не такой, как у богатых людей, но с хорошими условиями. Он расположен в одном из самых тихих мест в городе, в котором полно густых лесов. А рядом с ним расположены еще несколько скромных и небольших домов по соседству, в которых проживают соседи этой женщины.

Остановив машину неподалеку от ворот дома, Терренс и Эдвард выходят из нее и закрывают за собой двери. И пока МакКлайф-старший закрывает свой автомобиль, его младший брат осматривается вокруг и приходит в неописуемый восторг от той удивительно красивой местности, в которой он находится. Несмотря на то, что Эдвард уже несколько раз бывал здесь после того, как познакомился со своей матерью, он все равно не перестает восхищаться этим домом так, как будто видит его впервые в жизни. Такая красота вокруг заставляет его грустить из-за того, что у него самого никогда не будет такого же милого домика, в которым он жил бы в полном одиночестве. Даже самый малюсенький домик в подобном месте стоит бешеных денег. Эдварду вряд ли удастся заработать такие деньги, даже если он будет вкалывать как проклятый и откладывать все, что получал бы. Иногда ему кажется, что он так и будет жить у женщины по имени Виктория Ричардсон. Но что с ним будет, если она вдруг умрет – мужчина не знает. Хотя и догадывается, что вряд ли сможет остаться в этой квартире, и ему придется покинуть ее.

— Ах, никогда не перестану восхищаться этим домом, — продолжая осматриваться вокруг, с восхищением во взгляде говорит Эдвард.

— Не мог же я позволить своей матери жить в какой-нибудь обшарпанной комнате в общежитии, — положив ключи от машины в карман, отмечает Терренс. — Мне было противно думать, что мои условия намного лучше, чем ее. Вот я и настоял на покупке любого дома, который ей понравится. Выбор был огромный, но она предпочла именно этот.

— Если бы у меня была возможность, я бы тоже жил хотя бы в своем доме. Пусть даже он был бы небольшим, но зато моим собственным.

— Неужели у тебя вообще нет никакой возможности поднакопить денег и купить небольшой домик за городом?

— Ты издеваешься надо мной? Я с семнадцати лет пытаюсь заработать денег, но их мне хватает только на самое необходимое! О покупке своего жилья я даже и не мечтаю.

— Неужели ты получаешь так мало, что не можешь хоть что-то отложить?

— Самый дешевый дом стоит минимум пятьдесят тысяч долларов. Мне в жизни не накопить такую сумму, учитывая, что в неделю за временные подработки я могу получать максимум долларов восемьдесят-сто.

— Ну устройся куда-нибудь на полный день. Там зарплата будет куда получше. Ты смог бы что-то с нее откладывать.

— Куда может устроиться человек, у которого нет никакого опыта и образования? Да и должен признаться, что сидеть на одной и той же работе скучно. Мне больше нравится разъезжать по городу и работать в разных местах. Сидеть на одном месте половину дня – скука смертная.

— Я понимаю тебя, ибо и сам в свое время менял одну работу на другую. Но такими одноразовыми подработками ты никогда не заработаешь много денег.

— Знаю, но если честно, я уже как-то привык к этому. Главное, что я зарабатываю какие-то деньги и могу на них прожить. А жилье у меня пока что есть, пусть даже оно и не мое.

— Но ты не сможешь всю жизнь жить у той женщины. Что ты будешь делать, если она вдруг умрет? Вряд ли ты сможешь остаться в ее квартире, ибо никем ей не приходишься.

— Что-нибудь придумаю. Но я знаю точно, что у меня никогда не будет денег на свое собственное жилье, которое куплю сам лично. Я с семнадцати лет живу буквально на чемодане, и как птичка прыгаю с одной ветки на другую.

— Ты думаешь, все настолько безнадежно?

— Думаю, да. — Эдвард скромно улыбается. — Но я не расстраиваюсь, ведь мне к этому не привыкать. Я уже давно смирился с тем, что никогда не смогу жить в шикарном доме или малюсенькой квартире.

И пока Эдвард с легкой улыбкой и снова рассматривает дом Ребекки, Терренс смотрит на него с грустью во взгляде и понимает, что ему так или иначе жаль этого парня. Мужчина не думает покупать дом еще для своего брата, но ему все равно хотелось бы как помочь этому парню, который совсем потерял надежду на хорошую жизнь.

— Ладно, хватит уже любоваться природой, — быстро прочистив горло, уверенно предлагает Терренс. — Пошли уже к матери.

— Однако здесь очень красиво, — с легкой улыбкой отмечает Эдвард. — И тихо… А я люблю подобные места.

— Ну… — Терренс хитро улыбается. — Если хочешь, я могу оставить тебя здесь. Будешь охранять мою железную лошадку. А я в это время проведу прекрасное время с мамой и съем что-нибудь вкусненькое. М-м-м…

Терренс медленно разворачивается и с хитрой улыбкой собирается подойти к дому Ребекки, но Эдвард резко останавливает его, схватив под руку и одернув со словами:

— Ну уж нет, братец, ты не оставишь меня здесь. Раз уж пригласил, то я не отвяжусь от тебя и не стану охранять твою старую клячу.

— Сам ты старая кляча! — Терренс дает Эдварду легкий подзатыльник. — Моя ласточка еще может дать фору любой новой тачке! А вот твоя старая колымага производства девяностых годов скоро вся развалится. И руль когда-нибудь точно останется у тебя в руках.

— Ну знаешь, хоть эта машина и совсем старушка, но и она на многое способна.

— Пф, да моя малышка сделает твою развалюху в два счета. — Терренс с гордым видом приглаживает свои волосы. — Тем более, что я великолепно умею водить машину и прекрасно чувствую себя, когда скорость запредельная.

— Ох, и опять ты нашел повод похвалить себя любимого… — закатывает глаза Эдвард, скрестив руки на груди. — Слушай, Терренс, у тебя хоть один день может пройти без вознесения себя? Или для тебя услышать комплимент и убедит себя, что ты все еще привлекателен и неотразим так же важно, как и дышать?

— Если тебе не жалко уничтожить свою развалюху, то ты узнаешь, на что способны я и моя тачка. Я уделаю тебя и докажу, что мое превосходство просто невозможно оспорить.

— Я лучше уделаю тебя в чем-нибудь другом. В том, в чем ты полный лузер.

— Такого просто не существует, ибо в моих руках горит буквально все, к чему они прикасаются.

— Ар-р-р, опять ты напялил корону и возомнил себя королем! — Эдвард усмехается с гордым видом. — Ну ничего, я быстро ее собью с твоей прекрасной башки.

— Ты слишком много говоришь, братец. Я уже все сказал, тебе меня не догнать – и точка!

— Думай что хочешь. Только потом не пожалей о том, что был таким самоуверенным и распушил свой петушиный хвост.

— Так, хватит болтать, несносный ты мальчишка! Уже начинаешь надоедать своими бесполезными комментариями.

— А я не навязывался тебе, – невинно улыбается Эдвард. — Ты сам пригласил меня поехать к матери. Так что твое нытье здесь совсем неуместно.

— Шагай давай, твою мать! — Терренс несильно толкает Эдварда в спину в сторону дома их матери. — Или ты быстрее шевелишь своими булками, или я везу тебя на какого-нибудь шоссе, оставляю там и еду к матери один.

— О-о, какие мы дерзкие! — со смешком восклицает Эдвард и с приподнятыми руками идет в сторону нужного дома, пока Терренс усиленно толкает его в спину. — Не удивляйся, если ты потом не найдешь свою малышку на своем месте. Может, я найду момент, сопру ключи из твоего кармана и покатаюсь на ней. Или смотри, чтобы на шоссе остался не я, а ты.

— В следующий раз, если мы поедем куда-то вместе, я захвачу с собой широкий скотч и крепко заклею тебе рот, чтобы ты заткнулся хотя бы на пару минут, — уверенно заявляет Терренс. — А то с каждым днем твой язык становится все длиннее и длиннее.

— Твоя корона тоже жмет тебе все больше и больше. Но ничего, я не позволю тебе зазнаваться и заставлю помнить, что ты – никакой не Бог. А такой же человек, как и все люди на Земле.

— Закрой свой рот хотя бы секунд на десять и иди к дому.

Терренс снова подталкивает Эдварда в спину. Но МакКлайф-младший резко разворачивается и со смешком дает ему крепкий подзатыльник. В ответ на что получает точно такой же от своего брата. Они обмениваются еще парочкой до того, как МакКлайф-старший применяет к парню несильный захват шеи и свободной рукой сильно лохматит ему волосы. Пока Эдвард бьет своего брата куда только можно и портит Терренсу прическу, когда освобождается из его хватки.

Правда братья решают не продолжать свою игру на улице, даже если в этом районе пока что никто не проходил и не проезжал. Немного приведя себя в порядок, Эдвард и Терренс все-таки направляются к дому своей матери. Последний на ходу приобнимает своего брата, по-дружески хлопает его по плечу и голове и получает от того такой же ответ. А через несколько секунд братья МакКлайф наконец-то доходят до входной двери нужного дома.

Терренс нажимает кнопку дверного звонка, пока Эдвард просто стоит, засунув руку в карманы на темно-синих джинсах. Спустя некоторое время перед ними предстает голубоглазая женщина с нормальной фигурой, темными каштановыми волосами и короткой стрижкой. Она выглядит довольно миниатюрной, стоя перед практически двухметровым Терренсом и Эдвардом, который будет пониже его на пару-тройку сантиметров.

— Терренс? Эдвард? — с широкой улыбкой произносит Ребекка. — Надо же!

— Привет, мама, — с легкой улыбкой отвечает Терренс. — А вот и мы!

Терренс заключает Ребекку в трогательные объятия, которые та с радостью принимает, и обменивается с ней дружеским поцелуем в щеку. А затем женщина с еще большей теплотой обнимает и Эдварда, которого рада увидеть впервые за долгое время.

— Вот так сюрприз, ребята! — радостно, немного взволнованно произносит Ребекка. — Что же вы не предупредили, что приедете? Я бы хоть приготовила бы что-нибудь…

— Просто подумали немного и решили сделать тебе сюрприз, — с загадочной улыбкой отвечает Эдвард.

— Да, мы ведь давно не навещали тебя, — со скромной улыбкой кивает Терренс.

— О да, вы что-то совсем забыли про свою маму… — уверенно кивает Ребекка, расставив руки в бока. — Один пропал на целый месяц и не давал о себе знать. А второй был в туре с группой и увлекся музыкой… Ребята, вы бы хотя бы изредка звонили мне. А то я скучаю…

— Я тоже очень скучал, и мне не терпелось поскорее увидеться с тобой, — мягко отвечает Эдвард. — Прости, что так получилось.

— Даже если мы были сильно заняты, то все равно скучали и думали о тебе, — уверенно добавляет Терренс.

— Я верю, дорогие мои… — широко улыбается Ребекка. — Ладно, не будем разговаривать на пороге. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома…

Ребекка отходит от порога, а Эдвард и Терренс медленно, но уверенно заходят в дом и с интересом осматриваются вокруг. Гостиная в доме женщины намного меньше, чем в доме Терренса, но все такая же светлая, уютная и все также просторная. Здесь стоят два серых дивана друг напротив друга, а в середине расположен прозрачный кофейный столик. На нем лежит пульт от небольшого телевизора, который висит на стене под светло-коричневой лестницей, ведущей на второй этаж. Несколько небольших окошек закрыты белоснежными жалюзи и пропускают свет в гостиную днем. Люстра с четырьмя плафонами и несколько маленьких настольных или напольных ламп освещают ее в темное время суток. В самом дальнем углу находится небольшая книжная полка с несколькими полками, на которых стоит стопка книг, какие-то маленькие вазочки и фотографии в рамках. На белоснежных стенах висит несколько картин. На них изображены какие-то пейзажи или какие-то странные узоры. А на маленьком столике рядом с лестницей стоит небольшой горшок с каким-то комнатным растением.

Все выглядит не так уж богато, но все элементы дизайна прекрасно гармонируют друг с другом. Не привыкший жить в такой красоте Эдвард с восхищением во взгляде и приоткрытым ртом окидывает взглядом всю гостиную и поражается тому, насколько здесь здорово. В глубине души мужчина немного завидует тем, что может позволить себе жить в собственном доме или квартире, не важно, была бы она дорогая или дешевая. Этот человек стыдится, что в свои двадцать пять лет у него нет ни достойного образования, ни хорошо оплачиваемой работы, ни собственного жилья. Он продолжает скакать с одного места на другое, играть на гитаре и писать песни, которые никому не будут нужны.

А пока Эдвард восхищенно реагирует на все, что перед собой видит, и жалеет, что его жизнь не сложилась настолько удачлива, Терренс проходит в гостиную и достает из кармана куртки телефон, чтобы проверить на нем пропущенные звонки и сообщения. Едва сняв блокировку, мужчина видит, что ему пришло сообщение от Ракель, которая она отослала ему буквально несколько минут назад.

Терренс слегка улыбается, когда узнает, что Ракель удалось что-то вытянуть из Наталии. Не зная, как мало она смогла узнать, мужчина начинает понимать, что девушка была права, когда настояла на разговоре с ее подругой и Эдвардом. Но все же он надеется, что она узнала гораздо больше него. И с этой надеждой Терренс отвечает Ракель, напечатав ответное сообщение и отправив его.

«Лучше поздно, чем никогда. Ты уже что-то знаешь? Ух ты! Это же здорово! Я тоже вытянул кое-что из своего братца, но этого недостаточно, чтобы мы могли что-то решить. Возлагаю на тебя все надежды, милая. Постарайся разговорить Наталию и узнать как можно больше. Не знаю, скажет ли мне Эдвард еще что-нибудь, но я постараюсь узнать больше.»

А Ребекка, уже закрывшая входную дверь, подходит к Эдварду, осматривающий гостиную и берущий в руки пару вещичек, и Терренсу, набирающий в телефоне сообщение для Ракель.

— Вы так обрадовали меня своим визитом, — с легкой улыбкой признается Ребекка. — А я все сижу и думаю, когда же мои мальчики захотят проведать свою маму и побыть с ней хотя бы пару часиков.

— Я правда хотел съездить к тебе в гости, — положив какую-то безделушку на свое место, с легкой улыбкой признается Эдвард. — Но мне позвонил Терренс и предложил вместе поехать сюда. И я с радостью согласился.

— И где же ты пропал все это время, дорогой? — Ребекка подходит к Эдварду поближе и берет его за руки. — Ты так внезапно исчез и совсем забыл про меня.

— Да так, уехал из города по работе на целый месяц… — немного неуверенно отвечает Эдвард. — Нашел неплохую подработку в другом городе, где мне заплатили очень хорошие деньги.

— Неужели был так занят, что даже не хватало времени связаться со своими близкими?

— К сожалению, у меня было очень много работы… — Эдвард на секунду бросает взгляд в сторону. — Так уставал по вечерам, что даже не хватало сил взять телефон и позвонить родным.

— Ну а сейчас же что? Ты уже сделал свою работу? Или что-то не сложилось?

— Я сделал, что от меня требовалось, получил свои деньги и вернулся в Нью-Йорк. — Эдвард улыбается намного шире. — Теперь я дома, рядом с близкими людьми, по которым очень скучал.

— Ты уж, пожалуйста, больше не уезжай и не оставляй нас, или хотя бы предупреждай, куда ты собираешься, — просит Ребекка, мягко погладив Эдварда по щеке. — Мы тут все переживали и боялись, что с тобой что-то произошло.

— Все в порядке, мама, не беспокойся без причины, — уверенно отвечает Эдвард, взяв Ребекку за руки. — Надеюсь, что я больше не покину город и теперь буду рядом со своей семьей.

— Хотелось бы, милый мой…

Эдвард улыбается намного шире, мило целует Ребекку в щеку и трогательно обнимает ее, на что та с радостью ему отвечает. А через пару секунд они отстраняются, и к ним подходит Терренс, который только что закончил печатать сообщение для Ракель и положил телефон в свою куртку.

— О, Терренс, а чего ты в стороне стоял? — удивляется Ребекка. — Ведешь себя как будто неродной.

— Да нет, Ракель просто прислала сообщение на мобильный, и я ответил, — со скромной улыбкой пожимает плечами Терренс. — Предупредила, что хочет куда-то съездить и вернется домой поздно.

— Снова съемки?

— Да, сегодня у нее должно было быть несколько… И я рад, что решил не оставаться дома один и поехал сюда.

— И мне кажется, это прекрасный повод провести вместе немного времени вместе, — с легкой улыбкой отмечает Ребекка и бросает взгляд на Терренса и Эдварда. — Эдвард, Терренс, оставайтесь со мной на ужин. Обещаю приготовить что-нибудь из ваших любимых блюд.

— С удовольствием останусь, — широко улыбается Терренс. — Давно я ел того, что ты готовишь.

— Я тоже буду не против, — уверенно кивает Эдвард. — А еще ужасно соскучился по твоим изумительным сладким пончикам, от которых я просто без ума.

— Ах, Эдвард, ты у меня та еще сладкоежка, — скромно хихикает Ребекка и легонько щиплет Эдварда за щеку. — До сих пор помню, как ты съел все пончики, которые я приготовила для тебя в первый раз.

— Ну да, я не могу жить без сладкого. Но вообще они просто были настолько вкусные, что я не смог удержаться.

— Да уж, даже мне ничего не оставил, — скрещивает руки на груди Терренс. — Я не такой поклонник сладостей, но мамины просто обожаю. А ты съел все то, что должно было быть моим.

— Неправда, тебе удалось съесть парочку! В отличие от некоторых я всегда делюсь с тобой.

— Ну да, конечно, продолжай строить из себя невинную овечку…

— Ладно, дорогие мои, не надо ругаться, — успокаивает Ребекка, погладив Эдварда и Терренсу по плечу. — Я прослежу, чтобы в этот раз всем досталось поровну.

— Мне, пожалуйста, кусочек побольше.

— Вы пока подождите, а я сейчас что-нибудь приготовлю.

— Не беспокойся, мы подождем, — слабо кивает Терренс. — Пока что меня никто не ждет дома, да и Эдварду спешить некуда.

— М-м-м, в таком уютном домике я бы остался хоть насовсем… — скромно улыбается Эдвард. — Мне очень нравится здесь бывать… Я бы сказал, это примерно то место, где хотел бы жить.

— Ну раз тебе так нравится у меня бывать, то ты мог бы подумать о переезде в мой дом, — предлагает Ребекка. — Домик небольшой, но для тебя здесь будет достаточно места. Ты мог бы жить в свободной комнате на втором этаже.

— Переезде к тебе домой? В этот дом?

— Да, почему бы и нет? Ты – мой сын и имеешь право жить со мной. Я с удовольствием пущу тебя к себе, пока ты не найдешь достаточно денег на покупку своего жилья.

— Ах, мама, боюсь, я уже никогда не смогу купить себе жилье… — с грустью во взгляде вздыхает Эдвард. — У меня нет денег даже на самую ужасную и дешевую квартиру. Того, что я получаю на подработках, недостаточно, чтобы планировать такую крупную покупку.

— Ну почему же… Если ты будешь понемногу откладывать с каждой зарплаты, то года через два-три сможешь подыскивать себе жилье. Ты же должен понимать, что не сможешь быть бездомным всю свою жизнь.

— Я знаю, но в моем случае все безнадежно… — Эдвард бросает короткий взгляд в сторону. — Наверное, правильно мне раньше говорили: «Учись, Эдвард, учись, чтобы получить хорошую работу.» А я наплевал на все это. И вот сейчас у меня ни жилья, ни работы…

— Все зависит от тебя, милый мой. Если будешь искать и стараться, то удача повернется к тебе лицом. Но я могу помочь тебе и позволить жить с родным тебе человеком столько, сколько нужно.

— Да, Эдвард, почему бы тебе и правда не подумать об этом? — соглашается Терренс. — Собирай свои вещи и переезжай к маме! Зачем тебе жить с совершенно чужой женщиной, когда у тебя есть семья? Здесь и правда много места, и вы не будете мешать друг другу.

— Идея, конечно, замечательная… — задумчиво отвечает Эдвард.

— Твой брат прав, — мягко говорит Ребекка. — Ладно бы у тебя никого не было, и ты был одинок. Но у тебя ведь есть семья. Есть родная мама, которая с радостью пустит тебя к себе домой. Сейчас мы вместе, и ты вполне можешь покинуть квартиру той женщины и переехать сюда.

— А я правда не помешал бы тебе, если бы переехал?

— Вовсе нет, сынок, ты что! Наоборот – мне было бы не так скучно и одиноко жить здесь, когда Терренс или соседи не навещает меня. Но у него свой дом и скоро будет своя семья. А ты вполне можешь поселиться у меня и скрасить мое одиночество. Тем более, что мне в доме всегда нужна крепкая мужская рука, чтобы, например, починить что-нибудь…

Эдвард, конечно, и раньше подумывал спросить Ребекку о том, не была бы ли она против этого. Но ему было как-то неудобно навязываться ей, и он считал, что ему лучше не беспокоить свою мать подобными вопросами. Однако сейчас он всерьез задумывается над этим, хотя и не скрывает, что не хотел бы оставлять Викторию одну.

— Если честно, мне было бы немного грустно оставлять ту женщину, у которой я живу, — признается Эдвард. — Я привязался к миссис Ричардсон и люблю ее как свою вторую мать.

— Я все понимаю, — мягко говорит Ребекка. — Но я ни в коем случае не заставляю тебя немедленно собирать вещи и переезжать ко мне. Я просто предложила это, чтобы мы были намного ближе друг к другу. Если ты сомневаешься, и тебе нужно время подумать и поговорить с той женщиной, я готова подождать. Но знай, что двери этого дома всегда открыты для тебя. Я буду очень рада пожить с тобой хотя бы некоторое время.

— Да, мне нужно время… — слабо кивнув, задумчиво отвечает Эдвард. — Я подумаю над твоим предложением и чуть позже скажу, принимаю ли его. Обещаю.

— Хорошо, я буду ждать.

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой все трое не скрывают своих скромных улыбок и бросают взгляд по сторонам.

— Ладно, давайте мы пока поболтаем, а потом я пойду готовить ужин, — дружелюбно предлагает Ребекка. — Могу принести вам что-нибудь выпить, если хотите.

— О, нет, спасибо, ничего не надо, — вежливо отказывается Терренс. — Не хочу портить аппетит перед едой.

— Согласен, — слабо кивает Эдвард.

— Ну тогда предлагаю присесть на диван и поговорить, — говорит Ребекка и присаживается на диван, а следом за ней по обе руки от нее садятся и Терренс с Эдвардом. — Расскажите мне, как у вас дела. Есть какие-нибудь новости?

— Ну у меня все более-менее нормально, — задумчиво отвечает Терренс.

— А как ты живешь с Ракель? Надеюсь, у вас все хорошо?

— Да, у нас с Ракель все отлично.

— Когда же вы собирайтесь пожениться? Уже выбрали дату свадьбы?

— Пока нет. У нас столько дел, что нам некогда поговорить об этом.

— Вы уж там не затягивайте. Я хочу как можно скорее погулять на твоей свадьбе.

— Не беспокойся, мама, — скромно улыбается Терренс. — Как только мы с Ракель выберем день, ты сразу же об этом узнаешь.

— Только вы там не разругайтесь. А то опять задумайтесь о расставании. И никакой свадьбы уже точно не будет.

— Нет, теперь об этом даже и речи не может быть! Не знаю, чтобы я делал, если бы сейчас мы не были вместе. Произошедшая ситуация помогла мне помогать, как сильно я люблю и ценю эту девушку.

— Кстати, почему бы тебе не взять ее с собой? Я давно не встречалась с Ракель и буду очень рада увидеть ее у себя дома.

— Мы с Ракель обязательно приедем, если у нас будет свободное время, — с легкой улыбкой обещает Терренс. — Выберем какой-нибудь день, когда у нее не будет съемок, и навестим тебя.

— Хорошо, я буду с нетерпением ждать.

Терренс ничего не говорит и лишь скромно улыбается Ребекке, которая убирает с глаз небольшую прядь волос.

— Ну а что там с твоей группой? — интересуется Ребекка. — Говорят, вы сейчас упорно работайте над своим первым альбомом.

— О, понимаешь, — тихо выдыхает Терренс, сначала окинув взглядом всю гостиную, а потом приложив руку ко лбу. — Дело в том, что все не так, как мы хотим это показать.

— В смысле, дорогой? — слегка хмурится Ребекка. — Что ты хочешь сказать?

— Мы не записываем никакой альбом, мама. Группа находится на грани распада, и лично я сомневаюсь, что ее удастся спасти.

— Боже мой… Неужели произошло что-то серьезное?

— К сожалению, да… Я уже рассказывал тебе про барабанщика Питера и бас-гитариста Даниэля. Так вот группа может быть распущена из-за того, что они очень сильно разругались и никак не хотят мириться.

— Разругались? Но как же так, Терренс? Ты же говорил, что эти двое дружили очень много лет и прекрасно ладили! Что же между ними произошло?

— На этот вопрос тебе могут ответить только они сами, — слабо пожимает плечами Терренс. — Но так как ни один из них ничего не говорит, то я не могу тебе что-то сказать.

— Ты что правда не знаешь, что у них произошло?

— Терренс много раз пытался узнать, что у них произошло, но безрезультатно, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард. — Эти двое молчат и отказываются что-то объяснять.

— Но при этом все валят друг на друга, мол с него и надо требовать объяснения, — добавляет Терренс.

— Неужели вы даже не можете ничего предположить? — удивляется Ребекка. — Эти же ребята не могут ругаться без причины.

— Пока что есть пара предположений, но чтобы сказать, что это так, надо как-то заставить их признаться во всем. Это как-то связано с Даниэлем, который в последнее время стал откровенно издеваться над Питером из-за того, что у того нет девушки. Или с самим Питером, который стал слишком безответственным и перестал делать то, что от него требуется.

— Ничего себе… Как собственный друг может издеваться лишь из-за того, что у человека нет девушки? Может, он просто не хочет с кем-то встречаться? Никто же не может заставить кого-то любить насильно.

— Не знаю, мама… — задумчиво отвечает Терренс. — Вообще-то, Перкинс и раньше смеялся над Роузом из-за этого. И мы все поначалу воспринимали это как безобидную шутку. Но в последние пару месяцев лично мне уже перестало это нравится, а шутки Даниэля уже стали откровенными издевательствами. Он уже не выглядит так, будто на самом деле не желает Питеру зла, и на самом деле хочет унизить его только из-за того, что тот ни с кем не встречается.

— Хм, странный парень… Наверное, добром от него точно не веет…

— Даниэль с виду кажется холодным и немного наглым человеком, — отмечает Эдвард. — Но сейчас нам кажется, что он и внутри такой же. И лично я вообще не понимаю, как он мог столько лет с полной противоположностью самого себя. Питер же совсем другой. Он безобидный и дружелюбный парень, который никогда не проявлял ни к кому агрессию.

— Может, они на самом деле не дружили? Что если эти ребята просто общались из-за того, что были в одной группе, как говорил Терренс?

— Возможно, но когда я встретил их в первый раз, они прекрасно ладили и выглядели как хорошие друзья, — отмечает Терренс. — Их отношения испортились совсем недавно – после того, как мы вернулись из тура – «The Loser Syndrome». Может, я и знаю причину, но мне никак не удается убедить их рассказать всю правду. И боюсь, что мне уже не удастся это сделать…

— К сожалению, я не знаю, что тебе посоветовать. А может, мне и советовать не придется, ибо ты уже и так сделал все возможное.

— Я уже перепробовал столько всего, что слишком устал от этого и пока что оставил этих двоих в покое. Мол пусть делают что хотят. Если им все равно на группу, то и я не стану бороться за нее. Я больше не хочу быть единственным, кому небезразлична наша судьба. Если эти двое захотят спасти группу и пойти на примирение, я с радостью поддержу их. Но если им плевать – пожалуйста. Я никого не заставляю.

— Но что же ты будешь делать, если группу не удастся спасти, а эти двое не помирятся?

— Я не стану опускать руку и буду пробовать себя в качестве сольного исполнителя. У меня достаточно написанного материала, с которым я могу работать. Если в ближайшее время дела группы не наладятся, я поговорю с людьми со студии и нашими менеджерами и попробую убедить их продолжить работать только со мной. На этот раз шанс начать музыкальную карьеру намного выше. И я не собираюсь упускать его.

— Я рада, что ты не отказываешься от своей мечты, — с легкой улыбкой отвечает Ребекка. — Ведь музыка – это действительно твое призвание. Уж я-то прекрасно знаю, какой у тебя сильный и чистый голос. А если с тобой еще позанимаются учителя по вокалу, ты станешь намного лучше и сможешь завоевать любовь публики.

— Вот я и хочу убедить студию подписать контракт со мной. Если потребуют, то я заплачу неустойку по контракту группы «Against The System» и подпишу новый, все условия которого буду соблюдать.

— У тебя все получится, сынок. — Ребекка мягко гладит Терренса по руке. — Такой талант несомненно должен быть открыт всему миру. Его хвалят очень многие люди. Я знаю, какие хорошие отзывы писали в газетах во время твоего тура с ребятами. Всем безумно понравилось то, как ты пел и играл.

— Я не сдамся, мама, обещаю, — скромно улыбается Терренс. — И буду пытаться пробиться в музыкальный мир до тех пор, пока у меня это не получится. Потому что хочу этого больше всего на свете.

— Правильно, Терренс, никогда не сдавайся. Помни, что долгая и упорная работа всегда приводит к потрясающим результатам. Никто не говорил, что все будет доставаться тебе легко только лишь за красивые глазки.

— Думаю, тебе стоит сказать «огромное спасибо» Ракель, — уверенно отмечает Эдвард. — Ведь если бы не эта девушка, то вряд бы Терренс смог чего-то добиться.

— Ты так говоришь, будто без нее твой брат – ничто, — немного хмуро говорит Ребекка. — Уж я-то прекрасно знаю, как много он работал ради того, чтобы получить все то, что имеет. Неужели ты думаешь, что он получил славу и богатство просто так? Нет, милый мой. Терренсу пришлось через многие пройти.

— Я знаю, но в какой-то степени это правда. Сначала его дела шли хорошо, а как только в его жизни появилась Ракель, то она стала подпитывать той энергией, что нужна ему ради достижения своих целей.

— Это действительно так, — скромно улыбается Терренс. — С приходом Ракель в мою жизнь у меня и правда появилось больше энергии и более сильная мотивация чего-то добиваться. Мне хочется, чтобы она гордилась мной… Хочу разделять свою радость с ней и радоваться, когда она поддерживает меня и подталкивает вперед.

— Ты и до знакомства с этой девушкой очень многого добился. — мягко говорит Ребекка и кладет руку на плечо Терренса. — Думаю, ты с самого детства видел, как бедно мы с тобой жили, и хотел сделать все, чтобы наша жизнь была лучше. Ты ведь начал работать очень рано. Искал любую подработку ради нескольких долларов для меня или на карманные расходы. А тут тебе подвернулась такая удача, и ты стал известным на весь мир и начал зарабатывать огромные деньги за роли в кино.

— Да, я определенно поймал удачу за хвост… А иначе мы бы вряд ли смогли выбраться из нищеты… И кто знает, может, я бы тоже стал бездомным и безработным, как Эдвард – сейчас.

— Уверена, что однажды и твоему брату повезет, и он найдет способ начать получать хорошие деньги и переехать в свое жилье. Эдвард – далеко не бездельник и готов работать сутками, чтобы получить хоть что-то.

— Сомневаюсь, что мне может повезти так же крупно, как и Терренсу в свое время, — с грустью во взгляде скромно улыбается Эдвард, крепко сцепив пальцы рук.

— Тебе тоже однажды повезет. — Ребекка мягко гладит Эдварда по руке. — Главное – продолжать верить и упорно трудиться. Рано или поздно удача найдет тебя. А если будет совсем туго, то у тебя есть люди, к кому ты можешь обратиться за помощью.

— Да, вот мама уже предложила свою помощь и разрешила пожить у нее, — отмечает Терренс. — Хотя мне кажется, ей не надо было этого предлагать, ведь ты – ее сын и можешь бывать и жить здесь.

— Не только у него, Терренс, но и у тебя тоже. Если у тебя вдруг будут трудности, то ты тоже всегда можешь оставаться здесь столько, сколько нужно. Тем более, этот дом был куплен на твои честно заработанные деньги. Я не могу сделать вид, что ты не имеешь к нему никакое отношение.

— Спасибо, конечно, но у меня есть свой собственный дом, где я живу со своей невестой, которую очень люблю, и которая скоро станет моей женой, — с легкой улыбкой отвечает Терренс. — Хотя я никогда не перестану навещать тебя в свободное время и всячески помогать.

— Я знаю, дорогой мой, знаю.

С этими словами Ребекка мягко гладит Терренса по щеке, заставляя того скромно улыбнуться. И в воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард опускает взгляд на свои руки, в глубине души немного загрустив из-за того, что жизнь его брата оказалась намного лучше, чем его собственная.

— Кстати, Эдвард, что-то у тебя какие-то грустные глаза, — задумчиво отмечает Ребекка. — Ты улыбаешься, но твой взгляд не выражает настоящую радость.

— Э-э-э, да нет… — задумчиво произносит Эдвард и проводит руками по лицу. — Просто немного не выспался…

— Ну да, выглядишь ты и правда немного сонным… Но надеюсь, хоть у тебя-то ничего не случилось?

— Нет, к счастью, у меня все прекрасно.

— А как у тебя дела с Наталией? Я эту девочку тоже очень давно не видела, хотя также скучаю по ней.

— У нас все хорошо, — несчастно улыбается Эдвард. — Э-э-э… Вот она недавно вернулась из Мексики вместе с родителями. Я ведь говорил тебе, что у нее бабушка больна раком…

— Да, я знаю. Как хоть поживает эта женщина? Лечение помогает?

— Кажется, да. Родители Наталии говорят, что лечение эффективное.

— Ох, и все-таки молодец Наталия, что не остается равнодушной к болезни своей бабушки и помогает отцу с матерью заботиться о ней. У этой девочки есть душа и сердце… Не каждая молодая девчонка или молодой парень согласился бы все время сидеть возле старого больного человека и заботиться о нем.

— Она просто очень любит свою бабушку и переживает за нее. И эта девушка доказывает свою любовь к ней своими поступками.

— Ах, милый, ты выбрал себе замечательную девушку, — широко улыбается Ребекка. — Наталия – просто золото! Мне очень нравится эта девочка… Она такая добрая, заботливая, вежливая, мягкая… Да хранит ее Господь!

— Да… Ты права… — Эдвард крепко сцепляет пальцы рук и бросает немного хмурый куда-то в сторону.

— Ты, наверное, скучал по ней, пока она была вдали?

— Э-э-э, да… — неуверенно произносит Эдвард и нервно одергивает черную повязку на руке. — Я правда скучал… Хотя и не было времени поговорить с ней по телефону…

— Хм… — слегка хмурится Ребекка, получше присматриваясь к Эдварду, в низком голосе которого нет никаких эмоций. — Что-то у тебя какой-то странный голос… Тебе как будто неприятно говорить о ней…

— Что ты такое говоришь! — не слишком правдоподобно ужасается Эдвард. — Как мне может неприятно говорить о моей девушке? Сама подумай!

— Да, но почему ты говоришь о ней безо всякого удовольствия. Глаза у тебя больше не горят, да и улыбка насквозь фальшивая… Уж не пытаешься ли ты убедить меня в том, что у вас все хорошо, когда на самом деле все плохо?

— Нет, мама, тебе так показалось! У нас с Наталией и правда все хорошо! Э-э-э… — Эдвард с более учащенным дыханием бросает короткий взгляд Терренсу. — Вот Терренс подтвердит мои слова! Или поговори с Ракель, если не веришь мне! Они оба скажут, что у нас все хорошо.

— Да-да, я могу подтвердить, что у этих двоих все просто замечательно, — скромно хихикает Терренс и начинает активно работать руками, решив подыграть Эдварду, дабы не расстраивать свою мать. — Они очень счастливы друг с другом. К тому же, мы с Ракель недавно приглашали их на ужин и провели вместе замечательное время. Это была наша первая совместная встреча после пропажи моего брата и возвращения его девушки из Мехико.

— Верно! — тихо выдохнув с огромным облегчением, с несчастной улыбкой восклицает Эдвард. — Мы провели замечательное время и проговорили до самого позднего вечера. Было так здорово, что даже уходить не хотелось…

Странное поведение ее сыновей немного настораживает Ребекку и заставляет понимать, что Эдвард и Терренс что-то недоговаривают. Она вообще не очень-то верит всему, что говорит ее младший сын, ибо он выглядит напряженным, не смотрит в глаза при разговоре на некоторые темы и как-то часто дышит от волнения,

— Ох, вы оба точно что-то скрывайте, — предполагает Ребекка, слегка прищурив глаза и с подозрением рассматривая Эдварда, который никак не может скрыть свои эмоции, и Терренса, который использует свои актерские навыки и на первый взгляд кажется спокойным.

— Нет! — резко помотав головой, одновременно отрицают Терренс и Эдвард.

— Мы ничего не скрываем, — уверенно говорит Терренс.

— Совсем ничего, — тихо добавляет Эдвард.

— Эдвард, может, у тебя все-таки есть какие-то проблемы? — интересуется Ребекка. — С Наталией, верно?

— Нет, у меня нет никаких проблем, — тараторит Эдвард, пока его глаза бегают из стороны в сторону. — Все замечательно.

— Не надо мне лгать, дорогой мой. Я всегда чувствую, когда вы с Терренсом чего-то не договаривайте. Если бы у тебя все было хорошо, ты бы выглядел более счастливым и расслабленным. Таким, каким был несколько месяцев назад, когда только объявил о том, что встречаешься с Наталией. Вот тогда я видела счастье в твоих глазах. А сейчас в них даже намека на это нет.

— Я правда счастлив, мама, — фальшиво улыбается Эдвард. — У нас с Наталией все прекрасно… Мне просто нужно немного поспать… Потому что не выспался…

— Да, мама, у них с Наталией и правда все хорошо, — довольно убедительно лжет Терренс. — Ему просто нужно немного отдохнуть. Поэтому он сейчас кажется грустным и усталым.

Ребекка пару секунд устало смотрит на обоих своих сыновей и едва слышно выдыхает.

— Ох, ладно, если не хотите рассказывать, то я не стану настаивать, — хмуро говорит Ребекка. — Захотите – потом сами обо всем расскажете.

— Все хорошо… — пытается искренне улыбнуться Эдвард. — Просто я устал…

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, которую снова нарушает Ребекка:

— Кстати, я тут недавно разговаривала с вашим отцом по телефону. Должна признаться, он был довольно взволнован…

— Ты прекрасно знаешь, что мне неприятно говорить об этом человеке, — более низким голосом говорит Терренс. — Я ни за что не встречусь с ним, даже если к моей голове приставят пистолет.

— Ох, Терренс, прошу тебя, прекрати быть таким упрямым, — устало вздыхает Ребекка. — Почему бы тебе просто не поговорить с отцом? Я же не прошу тебя простить и полюбить его. Хотя бы просто поговори с ним. Ты должен выслушать его и узнать кое-что очень важное.

— Я ничего не желаю про него слышать. Мне даже стыдно называть этого человека своим отцом. И во время своего разлада с Ракель меня сильно трясло от мысли, что я могу поступить так же, как он. Я буквально начал нападать на невинную девушку и перестал контролировать себя.

— Я все прекрасно понимаю, дорогой, но как бы сильно ты ни противился этому, тебе нужно поговорить со своим отцом. Он расскажет тебе обо всем, что между нами произошло, и почему сбежал из нашей семьи.

— А что он может сказать? Мне будет противно, когда он начнет смотреть на меня жалостливыми глазами и оправдываться передо мной за свой омерзительный поступок. За то, что он долгое время бил тебя, а потом бросил с одним ребенком на руках и забрал другого… Разлучил его и нас с тобой, а потом сделал на стороне еще двоих детей… Я и так все знаю и не нуждаюсь в объяснениях!

— У этого всего есть причина. И ты обязан ее узнать.

— Нет, мама! — резко отрезает Терренс. — Извини, но я не хочу разговаривать с человеком, который так жестоко поступил с нами. Ты не заставишь меня переступить через себя и встретиться с тем, кого по праву можно назвать предателем.

— Прошу тебя, Терренс, хотя бы выслушай его. Я прошу тебя только об этом. А потом можешь отворачиваться от него, если его аргументы не убедят тебя.

— Пожалуйста, оставь все эти попытки уговорить меня. Я не хочу и не буду встречаться с тем, кто предал меня, тебя и моего брата.

— Не будь таким категоричным… — с жалостью во взгляде умоляет Ребекка. — Все совсем не так, как ты думаешь…

— Я все сказал, мама.

Ребекка тяжело вздыхает с грустью во взгляде, пока Эдвард смотрит на нее и Терренса и, слегка нахмурившись, вспоминает свои годы, проведенные с отцом, который всегда относился к нему как к пустому месту и своим поведением вынудил его уйти из дома в юном возрасте.

— Э-э-э, мама, а ты рассказывала ему о том, что мы с тобой встретились? — неуверенно интересуется Эдвард.

— Да, я говорила ему, что наконец-то встретилась с тобой, — спокойно отвечает Ребекка и скромно улыбается. — Я сказала твоему отцу, что ты смог найти своего брата и вскоре познакомился со мной.

— И ему, конечно же, было все равно, ибо я никогда не был его любимым сыночком.

— Нет, Эдвард, не говори так. Твой отец очень переживал, что ты собрал вещи и ушел из дома. Он несколько лет пытался разыскать тебя и извиниться за ту ссору. Но когда я сказала, что с тобой все хорошо, и ты нашел свою семью, твой отец не скрывал своей радости.

— Да уж… — хмуро буркает Эдвард, скрестив руки на груди. — Видно, как этот человек переживал за меня… Только он забыл признаться в том, что сам выгнал меня на улицу.

— Кстати, он тоже хотел бы поговорить с тобой. Так что тебе следует согласиться на встречу и выслушать своего отца.

— После того, как он надавал мне пощечин и прогнал меня из дома? — Эдвард тихо хмыкает. — Да я лучше бездомным и безработным буду, чем буду жить с человеком, который отыгрывался на мне в случае каких-то неудач.

— Ох, ну еще и ты будешь упрямиться… — окинув усталым взглядом всю гостиную, тихо стонет Ребекка. — У меня уже есть один упрямец. Хотя бы ты не будь так категоричен.

— Послушай, мама, я не буду отрицать, что моя ненависть к отцу чуточку меньше, чем у Терренса. Даже если он никогда не любил меня, считал своей обузой и ненавидел из-за чего-то, что напоминало ему о прошлом. Но мне тоже не хочется встречать его и слушать оправдания своим омерзительным поступкам. Жизнь на улице оказалась очень суровой и тяжелой, но я счастлив, что принял одно из самых лучших решений в своей жизни.

— Если ты и твой брат встретитесь с ним, то он обязательно обо всем расскажет и во многом признается. Уверяю вас, после разговора с ним вы будете думать о нем совсем иначе.

— Я тебя не понимаю! — восклицает Терренс. — Почему ты так яростно защищаешь этого человека и пытаешься обелить его? Да, может, ты все еще любишь его, но после того что он сделал о любви нужно забыть. Такой человек, как он, никогда не изменится и не станет лучше.

— Ты не знаешь всей истории, Терренс. И твой отец готов рассказать ее. Я защищаю его, потому что понимаю причины его поступков. Да, он поступил ужасно, но ваш с Эдвардом отец не такой монстр, каким вы пытайтесь его выставить.

— Действительно, мама, перестань его защищать и посмотри на ситуацию с другой стороны, — уверенно говорит Эдвард. — Сбежал бы хороший человек от своей семьи и зачем-то забрав своего второго ребенка? Которому принципиально ничего не говорил о его настоящей матери и старшем брате! Я бы никогда не поступил так подло и искренне буду любить своих детей, когда они у меня появятся!

— Ребята, неужели вы так и будете бегать от него всю свою жизнь? Этот человек вам совсем не чужой! Он – ваш отец. В вас течет его кровь. Вы – его отражение в том возрасте, в каком находитесь сами. Да, этот мужчина далеко не идеальный и сделал массу ошибок. Я признаю это и готова смириться с этим. Но ваш отец навсегда останется вашим отцом, как бы сильно вам ни хотелось сделать вид, что это не так.

— Извини, мама, но я не желаю ничего слышать про этого человека, — приподняв руку ладонью к Ребекке, низким голосом говорит Терренс.

— Я тоже, — хмуро произносит Эдвард. — Пожалуйста, больше не говори нам про него. Нас не волнует то, что он хочет сделать или сказать. Пусть говорит все это своей второй жене и своим младшим детям, которые отцу намного дороже, чем его старшие.

— Ох, мальчики, ну почему вы такие упрямые и не хотите сделать то, что вам говорит мама? — с усталым стоном проведя руками по своему лицу, задается вопросом Ребекка.

— Так будет лучше для нас, поверь, — мягко говорит Терренс. — Мы прекрасно живем без отца и не нуждаемся в его помощи… Зачем беспокоиться о человеке, который предпочел бросить нас?

— Боже мой, и что же мне делать с вами двумя?

— Люби, — скромно улыбается Эдвард. — Просто люби нас и будь рядом.

Ребекка устало вздыхает и приобнимает Эдварда с Терренсом, которые сидят по обе руки от нее и мягко гладит каждого по голове. Ну а те только и рады почувствовать себя маленькими мальчиками и оказаться в объятиях женщины, от которой веет невероятным теплом и нежностью.

— Разумеется, я люблю вас, дорогие мои, — тихо говорит Ребекка. — Конечно, порой вы заставляйте меня переживать и волноваться, но от этого моя любовь не становится слабее. Вы – мои дети. Единственные близкие люди, которые у меня остались. И я всегда буду любить вас, несмотря ни на что.

— Мы тоже тебя очень любим, — мягко и уверенно отвечает Терренс.

— Просто обожаем! — широко улыбается Эдвард.

— Я знаю, милые мои, — скромно отвечает Ребекка, гладит Терренса по голове, чья голова лежит у нее на плече, и мило целует Эдварда в макушку, заставляя обоих широко улыбнуться.

Ребекка на несколько секунд о чем-то задумывается, поглаживая Эдварда и Терренсу по плечу, все еще приобнимая их и радуясь, когда видит, как оба с радостью тянутся к ней и не стесняются проявления любви. А немного погодя она бросает взгляд на арку, что расположена в дальнем углу гостиной, слегка прикрыта прозрачной шторкой и ведет на кухню, и вспоминает о том, что хотела кое-что приготовить на ужин.

— Ладно, я, пожалуй, пойду на кухню и начну готовить нам ужин из того, что есть, — задумчиво говорит Ребекка, отстранившись от Эдварда и Терренса. — Вы пока можете посидеть здесь и поболтать.

— Хорошо… — слабо пожимает плечами Эдвард. — Я еще успею посмотреть что здесь есть.

— Можешь еще сходить на задний двор. Там очень красиво.

— Спасибо, я посмотрю.

— Ну ладно, я пошла. Не скучайте, милые мои.

Ребекка мягко гладит Эдварда и Терренса по плечу, медленно встает с дивана и направляется на кухню. Братья остаются одни и смотрят своей матери вслед. Несколько секунд они сидят молча и бросают взгляд в разные стороны. А потом Эдвард, слегка нахмурившись, переводит взгляд на Терренса и заговаривает первым:

— Хм, а ты всегда ненавидел отца? Или с какого-то определенного момента?

— С самого детства, — спокойно отвечает Терренс, крепко сцепив пальцы рук. — Мама как-то сказала, что я до определенного возраста постоянно спрашивал, где мой отец, и просил привести его ко мне.

— Однажды она сказала, что ты и правда был близок с ним, когда был совсем маленьким. — Эдвард едва заметно улыбается. — Помню, как мама также говорила о том, как ты успокаивал его, когда она рожала меня. Говорит, что вы вместе ждали моего рождения в коридоре больницы.

— Да, недавно она и мне то же самое сказала. Хотя если честно, мне трудно поверить, что я был так близок с человеком, которого сейчас ненавижу.

— Слушай, Терренс… — тихо говорит Эдвард и придвигается ближе к Терренсу. — А почему-то ты вообще думаешь, что отец избивал маму? Ты говоришь об этом так уверенно и нисколько не сомневаешься, что наши родители расстались именно из-за этого.

В воздухе воцаряется небольшая пауза из-за того, что Терренс ничего не говорит, опускает взгляд вниз и крепко сцепляет пальцы рук, начав немного нервничать и выглядя довольно напряженным.

— Знаешь, Эдвард, говорят, что младенцы не помнят, что с ними происходит… — задумчиво говорит Терренс. — Но у меня есть одно воспоминание, которое я очень хорошо помню… Мне тогда было два или три года, не знаю точно… И… Я помню, как отец сильно ударил маму по лицу. А перед этим громко кричал на нее, пока она пыталась успокоить его. Я тогда сильно испугался всех этих криков и начал плакать… Все эти крики сейчас звучат в ушах… Не помню, что именно они говорили, но родители явно очень сильно ругались.

Терренс переводит взгляд куда-то вниз, продолжая думать об этом воспоминании и успев немного побледнеть.

— А потом отец сказал матери, что собирает вещи и уходит из дома и семьи, — говорит Терренс. — И он действительно ушел… Я помню его упакованный чемодан… Он был черный… Но цвет потерял всю яркость и был каким-то блеклым… Да, я помню тот случай какими-то вспышками… Не помню всего… Но я знаю, что произошло в тот день, когда отец бросил нас.

— Значит… — задумчиво произносит Эдвард, будучи пораженным признаем Терренса. — Ты точно знаешь, что отец ударил маму по лицу?

— Это произошло у меня на глазах, — признается Терренс. — Я отчетливо помню тот звонкий хлопок по щеке… Припоминаю мамины слезы и мольбу не уходить, когда отец заявил об уходе из семьи…

— Уверен, что это было на самом деле? Может, ты себе это внушил? И вообще, как ты можешь помнить то, что было в первые года твоей жизни? Я-то свои вообще не помню, а ты умудрился запомнить такое!

— Не знаю, Эдвард… Но я почему-то именно тот момент… И не хотел верить, что отец уходит от нас с матерью… Не помню, спрашивал ли я о нем позже, но раз мама говорит…

— Э-э-э… — слегка хмурится Эдвард. — Ну а что насчет того, что он регулярно избивал маму? Ведь именно поэтому ты ненавидишь его. Неужели ты помнишь еще какой-то момент, в котором это происходило?

— Нет, таких воспоминаний у меня нет… Дело в том, что мне кто-то сказал об этом. А услышав всю твою историю, я уверен, что он мог пойти на подобное. Нормальный человек не стал бы так издеваться над женщиной и не относился бы к своему сыну как к половой тряпке, которого без зазрения совести выгнал на улицу. Прекрасно зная, что у него нет ни жилья, ни работы, ни денег.

— Но кто тебе сказал об этом? Мама не могла такого сказать, ибо она слишком яростно защищает отца! От кого ты услышал подобное? Кто до сих пор заставляет тебя считать своего отца подонком?

Терренс пару секунд молчит, пытаясь вспомнить лицо человека, который сказал ему об этом, но ему не удается это сделать, как бы сильно он ни старался.

— Не знаю… — слабо качает головой Терренс. — Не знаю… Не могу вспомнить…

— А в каком возрасте тебе это сказали? — уточняет Эдвард.

— Тоже не могу сказать… Но точно знаю, что это было в раннем детстве…

— И кто это был: мужчина или женщина?

— Тоже не помню… Хотя помню, что голос был очень противный… Настолько ужасный, что меня до сих пор в дрожь бросает.

— И что ты веришь в это с тех пор как услышал? И даже не попытался узнать правда ли это?

— Да… Это наложило яркий отпечаток в моей памяти. Я все еще это помню и стараюсь держаться подальше от отца.

Эдвард тихо выдыхает, с грустью во взгляде смотря на Терренса и пропускает пальцы сквозь свою копну волос.

— Ох, брат, зря ты так легко веришь тем, кто не знает, что было на самом деле, — задумчиво говорит Эдвард. — Может, какой-то злой чужой дядька или какая-то тетка сказали тебе подобное, а ты как наивный дурачок в это веришь. Разве кто-то еще может знать то, что произошло между родителями? Я не думаю!

— Хочешь сказать, меня кто-то мог обмануть? — уставляет на Эдварда свои широко распахнутые глаза Терренс. — Думаешь, этот кто-то солгал мне, когда сказал, что отец регулярно бил маму и издевался над ней?

— Не знаю, Терренс, но такое вполне возможно, — слабо пожимает плечами Эдвард. — Я не защищаю отца и не делаю из него ангела. Но все-таки я не думаю, что у него хватит наглости так издеваться над беспомощной женщиной.

— А я ничуть не удивлюсь, если в этом есть доля правды. Вспомни, отец не пожалел тебя, когда выгнал на улицу и совсем не волновался, куда ты пойдешь и на что будешь жить. А раз он так отнесся к своему родному сыну, то зачем ему жалеть свою бывшую жену?

— Ну не знаю… — тихо вздыхает Эдвард, бросив взгляд в сторону. — Но лично я не помню, чтобы отец хотя бы раз кричал на Изабеллу и поднимал на нее руку. К ней он всегда относился с уважением.

— Кто знает, Эдвард. Может, ты просто этого не видел.

— Однако на твоем месте я бы призадумался. Каким бы плохим человеком ни был наш отец, я не верю, что он способен зайти так далеко. Да еще и ты веришь тому, кто, возможно, вообще не знаком с ситуацией. Не знаю, зачем это кому-то понадобилось, но еще ничего не ясно.

Терренс никогда не мог подумать, что кто-то захотел бы так обмануть его насчет отца и матери. Мужчина не понимает, кому это было нужно, и даже не может предположить, кто так сильно мечтал настроить его против отца. Однако после слов, сказанных Эдвардом, МакКлайф-старший начинает немного по-другому смотреть на эту ситуацию. Хотя Терренс и понимает, что все эти слова могут так и остаться словами.

— Конечно, я не могу утверждать, что мои слова могут быть правдивы, — тихо говорит Эдвард. — Но повторюсь еще раз: на твоем месте я бы хорошенько подумал над тем, стоит ли верить тому, что тебе сказали.

— Твои слова определенно заставили меня призадуматься, — тихо вздыхает Терренс. — Хотя и не очень уверен в том, что это так.

— В любом случае меня настораживает то, что ты веришь тому, кто это сказал. И если бы ты помнил того, кто это сделал, мы еще могли бы строить какие-то догадки.

— Но кто мог такое сказать? Единственное, что я могу сказать, так это то, что тот человек был взрослым. Это не был кто-то из моих друзей или знакомых моего возраста. Да и я не думаю, что у них был бы смысл.

— Было бы глупо предполагать такое. Хотя мне и самому трудно предположить, кто это мог быть…

— Я раньше как-то не задумывался об этом и не пытался копать глубже. Но возможно, сейчас мне стоит подумать над этим. Все это произошло по причине. Причине, которую мы еще не знаем.

Терренс переводит грустный взгляд на свои крепко сцепленные руки и размышляет над услышанным, согнувшись пополам.

— Эй, братец, только не надо зацикливаться на этом, — уверенно говорит Эдвард, слегка похлопав Терренса по спине. — Я всего лишь предположил, что тебя могут обмануть. Кто знает, может, на самом деле все и правда произошло так, как тебе сказали, а мама просто слишком добрая и поэтому смогла простить отца спустя много лет.

— А что если это так? — задается вопросом Терренс. — Вдруг мама так просто забыла произошедшее потому, что все не так ужасно, как мы думаем?

— Я ничего не могу сказать, Терренс. Но ясно одно – эта история не конца известна. Возможно, нам предстоит узнать еще очень много секретов.

— Что если мать так просто простила этого человека лишь потому, что отец ударил ее только один раз. — Терренс сгибается пополам и запускает руки в свои волосы, выглядя еще более расстроенным и задумчивым. — Прямо как я когда-то… Только я безумно жалел об этом, но отец вряд ли что-то почувствовал и ни капли не раскаялся.

Некоторое время Терренс думает о том роковом дне, когда он ударил Ракель по лицу и едва не убил ее в порыве злости. Несмотря на то, что они договаривались забыть об этом, каждый из них временами вспоминает тот ужасный период. А Эдвард начинает жалеть о том, что он завел этот разговор. Он видит, как его брату больно говорить о том, из-за чего буквально хотел застрелиться. Из-за чего испытывал такой стыд, который не испытывал, наверное, никогда в своей жизни.

— Терренс, прошу тебя, не надо вспоминать тот ужасный период, — с жалостью во взгляде просит Эдвард, слегка хлопая Терренса по плечам. — Вы же с Ракель договорились не вспоминать об этом. Так зачем возвращаться к тому, что должно остаться в прошлом?

— Сомневаюсь, что я забуду такое… — тяжело вздыхает Терренс и медленно выпрямляется, проводя руками по голове от макушки до задней части шеи. — Я не могу это забыть… Не могу отделаться от мысли, что повел себя так же, как отец… Я был таким бешеным, что был готов прибить Ракель собственными руками. Хотя я не хочу становиться таким, как он… Не хочу быть такой же тварью, которая не умеет контролировать себя.

— Нет, ты не станешь таким же! Хотя бы потому, что у тебя есть совесть, и ты умеешь сожалеть и признавать свои ошибки. А вот отец вообще никогда не мог признать, что был неправ, даже если прекрасно понимал это. Никогда не извинялся и почти не говорил приятные вещи ни Изабелле, ни мне, ни Уильяму с Джереми… Отец будто каменный и никогда не признал бы свою вину и не извинился за сильное оскорбление человека. Но ты вовсе не бесчувственный и знаешь про жалость, сожаление и признание своей вины.

— Может, я такой, когда спокоен, и никто меня не бесит. Но стоит кому-то разозлить меня, я будто становлюсь другим человеком.

— Все люди немного звери, когда становятся взбешенными, — со скромной улыбкой пытается подбодрить Эдвард. — Я и сам могу такого натворить, когда меня кто-то выводит из себя.

— По-моему, тебя вообще нереально вывести из себя, — тихо хихикает Терренс. — Ты такой весь милый ангелочек, который и мухи не обидит, и которого невозможно взбесить.

— Может, я и спокойнее тебя в тысячу раз и не завожусь с полуоборота. Но если постараться, то и я стану пугающим демоном и натворю того, о чем потом точно буду жалеть.

— Хоть убей, но я вообще не могу представить тебя дико вопящим, кого-то душащим и разрушающего все на своем пути.

— Однако я вполне могу быть таким. — Эдвард по-дружески приобнимает Терренса и несильно хлопает по плечу. — Так что, Терренс, не надо расстраиваться. Потому что лично я не знаю еще ни одного человека, который оставался бы безмятежным, даже когда его распирает от злости.

— Умеешь ты подбодрить, малой, — тихонько усмехается Терренс. — Мне немного полегчало после твоих слов, если честно.

— Рад, что смог немного подбодрить. — скромно улыбается Эдвард.

Терренс скромно улыбается, почувствовав себя намного лучше после несколько ободряющих слов Эдварда, хотя все еще продолжая думать обо всем, что услышал. Несколько секунд братья сидят в тишине, во время которой младший легкой улыбкой и дружескими объятиями поддерживает старшего. А затем в гостиную заходит Ребекка, на ходу приглаживающая свои волосы.

— Ужин будет готов еще не скоро, — объявляет Ребекка. — Вам придется немного подождать. Но у меня есть кое-какие свежие фрукты… Если хотите, то можете съесть что-нибудь перед ужином.

— Здорово… — скромно улыбается Эдвард. — Не откажусь съесть что-нибудь… А то я уже давно не ел свежие фрукты…

— Я поставила пару тарелок с фруктами на стол в обеденном зале. Сходи туда и выбери все, что хочешь.

— Хорошо, спасибо…

Эдвард медленно встает с дивана и направляется в просторный обеденный зал, где стоит большой стол с парой прозрачных тарелок, полной фруктов. Помещение отделано в белых и кремовых оттенках и наполнен светом благодаря огромным окнам и люстре с несколькими плафонами. Здесь есть несколько арок, пройдя через которые можно попасть в другие места в этом доме. Ну а на стенах висят маленькие картины в темных рамках, что идеально вписываются в скромный, но изысканный интерьер.

Терренс все еще сидит на диване и думает о словах своего брата с грустью на глазах. Немного понаблюдав за ним, Ребекка медленно подходит к старшему сыну, садится рядом с ним на диван и кладет руку на его плечо.

— Терренс, с тобой все в порядке? — тихо интересуется Ребекка.

— Да, со мной все в порядке, — медленно выпрямляется Терренс и переводит усталый, подавленный взгляд на Ребекку.

— Ты выглядишь каким-то грустным. Тебя что-то беспокоит?

— Нет, у меня все хорошо… Просто задумался кое о чем не очень хорошем…

— У тебя все-таки есть проблемы с Ракель, о которых ты не хочешь говорить?

— Нет, дело вовсе не в этом… Просто вспомнил, как ужасно повел себя с ней.

— Но, дорогой, почему ты решил вспомнить об этом? — недоумевает Ребекка. — Все это уже в прошлом, и ты спас свои отношения с Ракель. Ты скоро женишься на ней.

— Иногда я вспоминаю об этом и чувствую себя просто омерзительно, — спокойно говорит Терренс и тихо выдыхает. — Наверное, я никогда не забуду то, как мерзко поступил с этой девушкой.

— Эдвард сказал тебе что-то, чтобы заставить тебя подумать об этом?

— Нет-нет, Эдвард здесь не причем. Иногда мысли сами лезут мне в голову.

— Не думай об этом, сынок, — мягко говорит Ребекка, погладив Терренсу плечи и немного пригладив его волосы. — Никто не вспоминает тот случай. Так и ты постарайся забыть. Я все прекрасно понимаю и уже говорила тебе, что была недовольна этой ситуацией. Но все это осталось в прошлом, и ты продолжаешь жить с прекрасной девушкой, которую я очень люблю как свою будущую невестку.

— Я пытаюсь, мама. Но не всегда получается…

Терренс заставляет себя скромно улыбнуться, решив не начинать разговор о своем отце, ибо Ребекка опять начнет уговаривать его встретиться с ним. Особенно после того, что он мог бы сказать ей. Хоть Ребекка и не верит в искренность улыбки своего сына, но решает не мучить его расспросами и попробовать поговорить с ним чуть позже.

— Ладно, милый мой, не надо грустить, — с легкой ободряющей улыбкой говорит Ребекка, приобняв Терренса и мило поцеловав его в висок. — Лучше иди съешь что-нибудь из фруктов. Ужин будет еще не скоро.

— Я подожду, ничего страшного… — тихо отвечает Терренс.

— Иди, радость моя, твой брат сейчас в обеденном зале. Поговори пока с ним немного… Я потом подойду к вам… Или вы приходите на кухню и посидите со мной.

— Да, конечно…

Терренс резко проводит руками по своим волосам, медленно встает с дивана и направляется к Эдварду, который сидит за столом и поедает гроздь белого винограда, но переводит на него свой взгляд, когда тот заходит в зал, и что-то ему говорит, пока тот изучает содержимое тарелок с фруктами. Ребекка же провожает Терренса немного грустным взглядом и тяжело вздыхает, когда тот скрывается из виду.

«Ах, Терренс, как же мне хочется, чтобы однажды ты помирился со своим отцом… — с грустью во взгляде вздыхает Ребекка. — Хотя бы дай возможность ему поговорить с тобой! Я же не прошу тебя полюбить его. Ему всего лишь нужно объяснить тебе очень многое. Да еще и Эдвард настроен плохо к идее о разговоре с отцом. Я прекрасно понимаю, что он поступил ужасно, но он – ваш родной отец, мальчики… И он на самом деле безумно сильно любит вас…»

Ребекка издает еще один тяжелый вздох и окидывает взглядом всю гостиную.

«Эти двое слишком упрямые люди и не хотят меня услышать… — думает Ребекка. — А Терренс еще говорит, что Ракель всегда все делает по-своему. Да он будет в сто раз упрямее нее, раз не согласен даже на малое. Как мне заставить его и Эдварда изменить свое решение и убедить в том, что этот разговор важен для всех нас? Я очень хочу, чтобы мои дети помирились со своим отцом.»

Ребекка бросает взгляд в ту сторону, где расположен обеденный зал, в котором находятся Эдвард с Терренсом, сидя за столом, поедая кое-какие фрукты и болтая о чем-то с легкими улыбками на лице.

«Но не переживай, Джейми, я сделаю все, чтобы они согласились поговорить с тобой, — думает Ребекка. — Я твердо убеждена в том, что они обязаны узнать всю правду от тебя. Ты должен признаться им во всем. Обещаю, твои сыновья узнают, что наша история была не совсем такой, как им кажется. И Терренс наконец перестанет считать правдой то, что он вбил себе в голову. А если уговоры мне так и не помогут, мне придется подстроить твою встречу с ними и пойти на хитрость, чтобы мои дети встретились с тобой. И боюсь, что мне так и придется сделать, ибо другого выхода я не вижу.»

Немного поразмышляв над конфликтом Джейми с Терренсом и Эдвардом с грустью во взгляде, Ребекка отправляется на кухню, чтобы приготовить ужин для себя и своих сыновей, которые нанесли ей неожиданный, но столь приятный визит и сильно обрадовали ее. Однако даже когда она начинает возиться с едой, женщина думает не только об этой ситуацией, но еще и о том, что братья МакКлайф точно что-то скрывают. И это «что-то» точно может касаться как кого-то из них, так и Ракель с Наталией. Нехорошие предчувствия никогда не обманывали ее. Она уверена, что произошло что-то не очень хорошее, и в скором времени это может принести неприятные известия в их семью.