Глава XXIX. Songbird. (2/2)

— Может, он мне не доверяет...

Он сказал, что будет ждать тебя. Подожди и ты.

— Ты развела костер.

Гвин подняла глаза от маленького костерка и увидела Азриэля, застывшего у входа в пещеру, его темные волосы взъерошил ветер.

— Да, — сказала она, стараясь звучить непринужденно. — Ты же сам сказал. Стало холодно.

Тени кружились вокруг его шеи и рук. Он открыл и закрыл рот, и Гвин видела, как все, что он хочет сказать, замирает на его губах. Вместо этого он раздраженно кивнул и перешел к своей подстилке, сел, вытянув длинные ноги.

— Спасибо, что взял бутерброды, — тихо сказала Гвин, протягивая ему один.

Азриэль усмехнулся. — Завтрак тебя ничему не научил?

Гвин вытаращилась на него. — Это не может считаться! — Она с недоверием посмотрела на бутерброд. — Ты принес бутерброды! То, что я передаю тебе что-то, не считается за то, что я тебе это подаю!

Все еще ухмыляясь, Поющий с Тенями указал на пол пещеры рядом с собой. Глаза Гвин зацепились за покрытую шрамами плоть его руки. Следы ожогов. Откуда у него эти шрамы? Относятся ли они к тем словам, которые остались невысказанными, когда он увидел разведенный ею костер?

Прежде чем он успел заметить ее опасения, Гвин положила еду на пол.

— Я не уверен, что считается, а что нет, — признался Азриэль. — Но я не хочу рисковать.

Он поднял бутерброд, и Гвин заметила, что все это время он избегал смотреть на пламя.

Гвин наклонила голову. — Да, думаю, нам не хочется предоставить Рисанду и Фейре отчет, в котором говорилось бы, что мы трахались все задание.

Азриэль поперхнулся едой, и Гвин рассмеялась в ответ. У него заслезились глаза, когда он подавился откушенным куском. Гвин почувствовала странное удовлетворение от его реакции и зажмурилась. Честно говоря, ей всегда нравилось заставлять его нервничать.

Остаток ужина прошел в молчании. Гвин время от времени пыталась завязать разговор, но Азриэль отвечал лишь кивками и ничего не значащими фразами. К тому времени, как они закончили есть, его удушающее молчание стало слишком тягостным для жрицы. В животе у нее завязался узел, а в груди заклокотало.

Да, он сказал, что будет ждать ее. Да, она тоже должна ждать его. Но дело было не в ожидании. Речь шла о честности.

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось? — спросила она, опираясь на руки.

Азриэль проглотил последний кусок бутерброда. — Почему ты думаешь, что что-то случилось?

Жрица бросила на него взгляд. — Называй это интуицией, Поющий с Тенями. Разве это имеет значение? Я знаю, что что-то не так.

Он замолчал на мгновение, и Гвин увидела, как тени обвились вокруг его ушей, а затем сползли вниз и уселись ему на плечи. Может, ей показалось, но жрица могла поклясться, что он поморщился.

Азриэль подтянул ноги, опершись локтями на колени. — Есть ли шанс, что ты оставишь это? — пробормотал он, глядя на залитый лунным светом лес.

Гвин приподнялась, чтобы скрестить ноги. — Мы вместе выполняем задание, Поющий с Тенями. Мне, как твоему напарнику, ясно, что твои мысли где-то в другом месте. Если я хочу чувствовать себя в безопасности и понимать, что ты меня прикроешь, мне нужно знать, что происходит в твоей прекрасной голове. — Тяжеловато, но сойдет. Она слегка приподняла подбородок. — К счастью для нас обоих, наше партнерство всегда заключалось в честности и готовности выслушать. Поэтому я предлагаю тебе освободиться от всего, что тебя тяготит, чтобы мы могли приступить к нашей миссии.

Поющий с Тенями кивнул и замолчал на мгновение. Его жесткий взгляд смягчился, и он заговорил, не отрываясь от леса. — Я понимаю, почему ты хочешь сохранить нашу связь в тайне. Многое давит, когда речь идет о чем-то настолько... желанном. А завышенные ожидания, как я думаю, могут негативно повлиять на развитие отношений.

— Ты прав, — сказала Гвин, продолжая смотреть на него, хотя он не спешил встречаться с ней взглядом. — И я благодарна тебе за терпение.

Азриэль задумчиво улыбнулся. — Я ждал пятьсот лет. Что для меня еще немного ожидания?

— Так в чем проблема, Поющий с Тенями? Что тебя гложет?

— Как я уже сказал, я могу понять твое нежелание объявлять о том, что мы — мэйты. Это не... не ранит меня. — Он глубоко вдохнул. — Но твой страх того, что Морриган или кто-то еще, если на то пошло, узнает о нашей связи. Он... беспокоит меня.

Гвин почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. — Азриэль...

Наконец он посмотрел на нее, его ореховые глаза были по-прежнему нежными. — Я прекрасно понимаю, что у нас нет никаких установленных отношений. Я понимаю, что мы все еще, грубо говоря, пробуем воду. — Он пожал плечами в притворной беззаботности. — И хотя мне более чем комфортно жить в этой неопределенности... Мне грустно от того, что тебе будет неприятно, если кто-то узнает о твоем интересе ко мне. — Азриэль помрачнел. — Мы никогда не обсуждали это, но я... надеялся, что со временем буду ухаживать за тобой. Сейчас я понимаю, что отношения со Шпионом Ночного Двора за рамками связи мэйтов могут быть чем-то... постыдным.

— П-постыдным? — Гвин заикалась, совершенно растерявшись.

Азриэль кивнул. — После всего того, что я сделал. Того, чем я известен. Я понимаю, что тебе трудно признаться в своем интересе к кому-то вроде меня. И ты не захочешь принимать ухаживания от такого чудовища, если только они не обусловлены такой легендарной и нерушимой вещью, как связь мэйтов.

Она прижала руку к основанию горла. — Ты думаешь, я стыжусь своих чувств к тебе? Думаешь, мне стыдно, что они появились до того, как я узнала о существовании связи мэйтов?

— И я все понимаю, — он махнул рукой. — Как я уже сказал, это опечалило меня. Но я не расстроен.

Гвин несколько раз моргнула, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему, как он ошибается. Но они не приходили. Поэтому вместо этого она сказала:

— Азриэль, мне плевать на то, что люди думают о тебе или о том, что ты сделал, — промолвила Гвин. — Мне все равно, узнают ли люди, что ты понравился мне до или после того, как я узнала о какой-то дурацкой связи мэйтов. Я вовсе не из-за этого боюсь быть с тобой открыто!

Выражение лица Азриэля оставалось настороженным. — Гвин. Это было бы понятно. Моя репутация...

— Это к тебе вообще никак не относится, Азриэль. Дело во мне.

— Как... как это понимать?

Настала очередь Гвин насторожиться. Ее высокая и уверенная осанка пошатнулась, и она прижала колени к груди. Боги, она никогда и никому не признавалась в том, о чем сейчас собиралась сказать вслух. Это было... признанием того, как сильно она разбита. Но Азриэлю это было необходимо. Ему нужно понять, что она не стыдится его. Поэтому она скажет ему.

— После того, что я пережила, после того, что... что со мной сделали в Сангравахе, —

начала Гвин, ее голос был мягким, — я все еще нахожусь в путешествии по возвращению моей... моей сексуальности. Я никогда не думала, что мне может быть приятно, если мужчина увидит меня в таком свете. Но ты доказал, что с тобой я в безопасности, и я хочу тебя. Я хочу тебя таким. Мне нравится, что ты видишь меня такой.

Азриэль слушал ее со всем вниманием, но ничего не сказал.

— Но если у меня появятся отношения с кем-то, если люди увидят, что я общаюсь с кем-то в романтическом ключе... Я знаю, что они начнут судачить. Некоторые предположения будут безобидными, например, что я была околдована красотой Поющего с Тенями и мне стоит больше заботиться о его темном прошлом, — сказала она и многозначительно улыбнулась. Гвин сглотнула, готовясь к сложному моменту. — Но есть и другие предположения, которые не так безобидны, которые заставляют меня беспокоиться. Предположения о... о... — ее голос надломился, и Азриэль придвинулся чуть ближе, но Гвин продолжила. — О том, что бедная жрица, над которой надругались люди Хайберна, наконец-то снова оказалась с кем-то в постели.

Она не была уверена, когда это началось, но по ее щеке скатилась горячая слеза. Поющий с Тенями протянул к ней руку, предлагая свое прикосновение. Всегда предлагал и никогда не брал. Гвин уткнулась лицом в его покрытую шрамами ладонь.

— Я не готова к тому, что незнакомцы, люди, которые едва знают меня, начнут думать обо мне так. Думать обо мне в сексуальном плане... Представлять, как я снова получаю удовольствие. Ты... ты понимаешь? — прохрипела она.

Азриэль кивнул, нахмурившись. — Я даже не подумал. Прости меня.

— Нечего прощать, — сказала Гвин, задыхаясь. Котел, она плакала сейчас, и не потому, что ей было грустно или страшно. А потому, что ей стало легче. Каким-то образом, произнеся свои страхи вслух, озвучив их Азриэлю, она освободилась. — Я действительно в порядке. Просто немного тяжело признаваться в том, в чем никогда не признавалась даже себе.

— Гвин, — сказал Азриэль, его голос был тихим, а глаза полными сожаления. — Мне жаль, что я не пришел к тебе вовремя.

Она знала, что он имел в виду. Она знала, что он имел в виду Санграву. Но Гвин уже давно смирилась с тем, что произошло. Прошлое не изменить. И жрица могла честно сказать, что ни разу не думала: ”А что, если бы меня спасли на несколько мгновений раньше?”. Эта вина только на Хайберне.

— Я не подведу тебя. Никогда больше, — прошептал он. — Я клянусь.

Поющий с Тенями наклонил голову, прижимаясь губами к вытекающим слезам и целуя каждую из них с такой мучительной нежностью, что она чуть не потеряла сознание. Вместо этого она глубоко вздохнула и прижалась губами к его ладони.

— Не нужно извинений и обещаний, Поющий с Тенями. Я прошла долгий путь, но мне еще предстоит исцеление, и я не знаю, как его завершить. У меня такое чувство, что это будет похоже на быстрое срывание повязки. — Гвин слабо улыбнулась. — Но если ты переживаешь по этому поводу, то знай, что мне нравится, что люди боятся моего мэйта, — подмигнула она.

Пальцы Азриэля накрыли руку, которую Гвин положила на каменный пол. — Тебе не обязательно шутить. Можно и погрустить, Певчая Птичка.

— Я знаю, я просто... подожди, как ты меня назвал?

— Прозвище.

— Ты дал мне прозвище? — сказала она со смехом.

— Тебе оно не нравится, — заявил Азриэль, в его глазах плясало веселье. — Я вот ”Поющего с Тенями” не выбирал. Так что, боюсь, у тебя тоже нет права выбора.

Горькая пустота, которую она ощущала, улетучилась. Она вернется, как и всегда, но пока что здесь снова было тепло. Был свет. К этому времени она уже поняла, что когда наступает облегчение, лучше всего схватить его и держать рядом. Чтобы двигаться дальше.

— Певчая Птичка, — повторила она. — Неплохо. Потому что я пою?

В его ответной улыбке была какая-то тайна. — Среди прочих причин.

— О, загадочно. Рассказывай, — усмехнулась Гвин, вытирая нос тыльной стороной ладони.

Азриэль с ворчанием откинулся на свою циновку. — Возможно, в другой раз.

— Ты серьезно?

— Я всегда серьезен. — Его глаза были закрыты. — Я очень серьезный мужчина.

Губы Гвин дернулись, когда она легла на бок. — Ты очень серьезная задница.

Азриэль издал смешок. — Мы начнем поиски любых следов людей завтра. Увидимся утром, Певчая Птичка.