Become the beast (1/2)

To capture a predator

Чтобы пленить хищника,

You can’t remain the prey

Нельзя оставаться жертвой.

You have to become

Ты должен стать

An equal

Равным ему

In every way

Во всех смыслах.

Amis

Том стоял на улице, рассматривая острие башен Хогвартса, и краем глаза увидел, как в Визжащую хижину прошмыгнула Нарцисса, у него появился один очень важный вопрос: что статс-дама делает тут? Разве она не должна быть со своей Леди?

— Долохов! — рявкнул Волдеморт, и как только старый друг появился рядом, строго спросил. — Где Амелия?

Антонин не выглядел как человек, который хочет отвечать на этот вопрос, но так же он понимал, что выбора у него не было, поэтому куда-то в сторону он ответил:

— Она покинула Малфой Мэнор.

— Что?! — тут же вскипел Волдеморт.

— Не волнуйся, она с надежной свитой, — спокойно и медленно начал Антонин. — Один Салазар Слизерин чего стоит.

— Я думал, что не могу удивиться больше, — Волдеморт поднёс руки к лицу и спрятался за ними, оттуда и спросил. — Как она это провернула?

— Украла немного твоей крови, — всё так же спокойно говорил Антонин. — И с помощь нехитрого ритуала на сутки призвала твоего родственника. Она выбрала того, что посильнее и поадекватнее всех остальных. Ещё с ней Регулус Блэк и Лили Поттер, учитывая, что эти двое провернули, она в надёжных руках.

— Там ещё наверно с ней Клара и Полумна, да? — Волдеморт наконец-то отнял руки от лица.

— Да, — кивнул Антонин, — ещё Джарет.

— Как думаешь, где сейчас эта веселая компания под предводительством Амелии, шило в жопе которой, оказывается, больше чем она? — красные глаза вцепились в Антонина.

— В безопасном месте… — спокойно начал он, но Волдеморт шикнул и молча указал в сторону Хогвартса.

— Иди туда и приведи её сюда, — почти по слогам произнёс он.

— Может ты? — кажется, это спокойствие стоило Антонину немалых сил. — За тобой она точно пойдёт.

— Антонин, — шипит Волдеморт, — если бы ей это всё было не надо, она бы была там, где я её оставил. Но она в Хогвартсе, и наверно таскает с собой антихриста Гарри, который, сука, почует меня в толпе как чертова ищейка. А на тебе его цыганская магия не работает. Живо!

***

Смерть

Разные миры, разные люди, даже если они схожи внешне, их поступки могут различаться. Но в период всепоглощающей опасности, когда они сжаты словно в тиски, выбор многих это ненависть и разрушение. Можно ли их оправдать? Для человека важен контекст, а для меня… что мертвым склоки смертных? Моё сердце не бьётся, но оно никогда не билось. За мириады лет я так и не проверил есть ли у меня это самое сердце в физическом смысле. В метафорическом же… этого я тоже не проверял.

Я стоял на вершине самой высокой башни и наблюдал сражение. Сколько я такого видел? А сколько увижу? Со времен Каина и Авеля, с момента, как человек взял в руки палку, называйте это как хотите… один стремится убить другого, потому что не может остановиться и оглядеться.

Том убил своего отца, но не лучше ли было оставить его в живых и слать письма, как успешно складывается жизнь Тома Реддла-младшего? Куда более изощренный способ мести. В одном мире, в том мире, где Джарет Гринготтс родился на исходе апреля 1927 года, так и случилось. Это Джарет слал письма Тому Реддлу-старшему и Морфину Мраксу в назидание, что ни одна семья не приняла своего отпрыска. Амелия же в том мире… Стоп. Кажется я отвлекся от того мира, в котором мы сейчас.

В этом мире Амелия убила Эвана Розье, но не лучше бы было экстрадировать его во Францию и судить там за убийство Елизаветы Дюма, а потом смотреть, как он гниёт в камере Нурменгарда?

Римус не убил Сивого не только из-за некой странной благодарности, но и потому, что лучшее наказание это то, как счастливо Римус живёт.

Том и Амелия всегда считали, что их дети лучше них.

Да, человек меняется, он больше смотрит на себя, чем на других, он ищет общее, а не различия, но на эти изменения уйдет ещё ни один десяток лет, сейчас же…

Сейчас же есть только сражение. Вы можете подумать, что наличие такого волшебника как Салазар Слизерин может изменить ход битвы, но нет… он один. Даже если Том присоединится к битве ничего не изменится, силы противников равны. Люди умирали.

Я видел смерть Фреда Уизли. Я видел, как Римус закрыл собой Нимфадору Тонкс. Его грудь пронзила зелёная вспышка.

Я видел, как диадема сгинула в пламени, как Гарри Поттер целует Джиневру Уизли. Если он всё же не вернётся, пусть это будет последним, что он сделал в мире живых. Я видел, как Рональд Уизли целует Гермиону Грейнджер. Ведь если не сейчас, то когда?

Я видел героев и видел предателей.

Но война никогда не бывает прекрасной. Это боль, отчаяние и потери. По Хогвартсу пронесся драконий плачь, а вместе с ним заплакал феникс… к этим слезам добавлялись всё новые, новые, новые вскрики… Достаточно. Тот кто отдал приказ может это остановить, да и время всё ещё на моей стороне.

— Почему ты здесь? — спросил Волдеморт появившегося из ниоткуда старика.

Они были в Визжащей хижине. Волдеморту нет резона идти в эту битву: шальное заклинание может причинить вред его близким. А Том знает историю об Ариане Дамблдор.

— Потому что идёт финальный акт, — протянул старик и опёрся на свою трость.

— Почему ты сказал именно так? — тихо спросил Том.

— Потому что увлекательнее вашей жизни лишь ваши сны, юноша, — серые глаза старика пристально смотрели в красные, но потом старик хмыкнул и серьезно произнёс. — Отзовите их.

— Зачем это? — напрягался Волдеморт.

— Смерть считается, даже если пациент по итогу жив. Время пока играет на стороне Амелии. Если битва затянется, то такой роскоши уже не будет.

Нет, время играло на моей стороне, но я один из тех немногих, кто может врать в глаза легилименту. Лорд Волдеморт, или же Том Реддл, прислушался ко мне.

Волдеморт отозвал Пожирателей Смерти, и напомнил Гарри, что ждёт его в Запретном лесу.

— Диадема уничтожена, — как бы между прочим сообщил старик, взглянув на часы.

— Почему я не почувствовал? — тут же спросил Том. — Почему я никогда этого не чувствовал?

— Раньше чувствовали, — тут же начал старик, пряча часы в карман пиджака. — Все чары подобного порядка должны дать возможность обойти меня, поэтому я не могу ничего с ними поделать, но всё же кое-что я сделать смог. Я забрал у вас это ощущение. Чтобы вы не могли узнать, что вновь стали смертными. Это моя награда: отчаяние в ваших глазах, — старик грустно усмехнулся. — Мне пора.

— Постой, если ты не властен над этими чарами, как Амелия смогла сшить души?

— Так она — не я. Она некромант. Юноша, подумайте, почему я так заинтересован в этих существах. Заинтересован настолько, что даже при ваших прегрешениях, я всё ещё остаюсь вам должным.

— Я волшебник…

— Который искал семью и нашел её. Принял её. И вы прогрызаетесь через историю, чтобы понять её как можно лучше. Даже Амелия не так чтит традиции, как вы. Я могу лишь предположить, какая будет расстановка сил утром, но если всё получится так, как я думаю, то впервые за пару тысячу лет главой семьи станет волшебник, а не некромант.

Старик исчез, оставив Волдеморта в недоумение.

Тёмному Лорду уже не нужны титулы, ему нужна только семья. Живая. Мою грудь на секунду обожгло. Но лишь на секунду.

Я вернулся в замок. Конечно, мне хотелось остаться и понаблюдать за Томом. Сражений и смертей я видел много, а вот то, то происходит в его голове для меня в новинку. Но всё же… меня ждала Амелия.

У некромантов были заклинания для защиты своих воинов, но в ту ночь ни одно из них не прозвучало. Как бы вы не ставили жизнь близкого выше своей, на жизнь абсолютного незнакомца вам чаще всего плевать. Войны Ришелье чтили жизнь, а вот защитники Хогвартса Амелию не знали.

За всю историю три раза некроманты просили меня поднять павших воинов, но все трое сделали для меня больше, чем я мог представить.

***

Некромант

Горе может стать сильнее, или же стать тише, но оно не исчезнет никогда. Даже если в твоих руках есть сила, чтобы всё исправить, это не значит, что ты можешь отмахнуться от него, когда оно коснулось лично тебя.

Амелия стояла на коленях в Большом зале и сжимала ещё теплую руку Римуса. Но его сердце не билось. Не так страшно умирать, когда за твою душу бьется некромант, но никто не говорил, что пройти через это легко. Я был готов попросить привести сюда Тёмного Лорда. Сознание Амелии покрыто туманом. Претензии, недоверие, страх — и все это обращено к ней. Но никто не рискует и слова ей не говорит. Все понимают, что она сжимает руку мертвого сына. И я никогда не смогу описать вам, что она чувствовала, увидя тело Елизаветы, как и не могу передать вам её чувства при взгляде на тело Римуса. Нет слова, чтобы назвать мать потерявшую детей, как и отца. Для этого нет слов.

Не так страшно… пускай. Но боль у вас никто не заберёт, года, дни, часы, секунды не вернут. Даже если обменять жизнь одного на жизни всех остальных, радости победы не будет.

Я не попросил привести Тёмного Лорда, потому что в сознании Амелии всё ещё была отчетлива мысль, её цель, то, почему она сейчас здесь. Я взглянул на часы. Время всё ещё на моей стороне, но не смотря на это я позвал:

— Амелия.

Амелия Дюма лишь крепче сжала руку Римуса Люпина. Нимфадора Тонкс рядом надеялась на чудо, но слёзы всё равно бежали по её щекам. Глаза Амелии застелила черная пелена. Амелия не отдаёт приказов, но её друзья понимают всё без слов. Джарет, Клара и Аннет вскидывают руки. Раздалась музыка. Собравшиеся в большом зале непонимающе оборачивались. Когда Амелия начала петь, то Лили, Регулус и Полумна подхватили её.

I’ve always been a hunter

Я всегда был охотником,

Nothing on my tail

И никогда добычей.

But there was something in you

Но было в тебе нечто,

I knew

Что, я знал,

Could make that change

Могло это изменить.

To capture a predator

Чтобы пленить хищника,

You can’t remain the prey

Нельзя оставаться жертвой.

You have to become

Ты должен стать

An equal

Равным ему

In every way

Во всех смыслах.

So look in the mirror

Так посмотри в зеркало

And tell me, who do you see?

И скажи, что ты там видишь?

Is it still you?

Это всё ещё ты?

Or is it me?

Или это я?

Амелия не шелохнулась. Она так и пела стоя на коленях, крепко держа Римуса за руку. Собравшиеся не понимали, что происходит. Они шептались, но не мешали. Может от того, что со стороны всё это походило на ритуал. Может это обряд утерянной семьи по усопшим. А может они видели, как от старика, стоявшего за спиной Амелии, расходится пурпурная дымка.

Become the beast

Стань зверем,

We don’t have to hide

И нам не придётся скрываться.

Do I terrify you

Я тебя пугаю,

Or do you feel alive?

Или ты чувствуешь себя живым?

Do you feel the hunger

Ты ощущаешь голод?

Does it howl inside?

Воет внутри?

Does it terrify you?

Это тебя пугает?