Crazy=Genius. Part 1 (1/2)
She said, «Darlin' you know
Она сказала: «Дорогой, знаешь,
How the wine plays tricks on my tongue
Как вино развязывает язык.
But you don't seem to change
Но ты никогда не изменишься,
When you stuff all of your feelings with drugs»
Накачавшись наркотиками.»
Не считая насыщенной ночи сразу по приезду, следующие два дня Том провел курсируя между спальней, кухней и ванной комнатой. Амелии надо работать, ну а Том… он сам сказал, что будет лежать и читать, этим и занимается. Песенник Ришелье Том сунул в саквояж. Вернется к нему позже, главное, чтобы Амелия разрешила его забрать, ну или сделать копию. Важно другое, уже три дня Тома не дергают по поводу и без. Засыпает он уткнувшись в Амелию. Утром он выпивает свою чашку кофе, пока тот не остыл. А ночью Том спит, а не оказывается лицом к лицу с Грюмом или, прости господи, не уважаемым дядюшкой. Назвать его «уважаемым» после истории про дуэль 1945 у Тома язык не поворачивался.
На четвертый день отпуска Том и Амелия проснулись от стука в дверь. Затем раздался голос Лизы-Лизы:
— Maman, papa, вы одеты?
Том приподнял одеяло, Амелия заглянула и произнесла:
— Одеты.
— Тогда я зайду, — тут же отозвалась Лиза-Лиза, прошмыгнула в комнату и упала поперек кровати прямо на родителей. Те сдавленно охнули.
— Тут такое дело, — начала Лиза-Лиза, ее ботинки упали на пол, — нам нужно пианино.
— Тебе помочь с транспортировкой или вы хотите собраться здесь? — чуть подумав спросила Амелия.
— Как распорядишься ты, maman, у нас тоже созрело только два этих варианта. Так что если сейчас самый умный в нашем семействе не придумает третий, — Лиза-Лиза искоса взглянула на Тома, — то будем выбирать из этих. «Айсберг» нам не подходит из-за графика работы.
— Не охота его таскать, — вздохнула Амелия.
— А вам недели хватит? — спросил Том. — Я к тому, — он обратился к Амелии, — что ты так и так тут бы все закрыла в конце месяца. Молодая рок-группа на первом этаже не должна тебе помешать?
— Я подумаю над этим, пока варю кофе, — вздохнула Амелия и выбралась из-под Лизы-Лизы. — Ты одна забежала? — спросила она накидывая халат.
— Ага, — тут же ответила Лиза-Лиза. — Собственно по вопросу, да и кофейку с вами урвать.
Амелия кивнула и отправилась на кухню. Лиза-Лиза поползла по кровати и повалилась на плечо Тома.
— Как ты? — тепло спросил он.
— Друзья зовут «Леди Лизи», — фыркнула она, — а в остальном все неплохо.
— Ну я то о делах лунных, но такая сводка тоже подойдет.
— Я боялась об этом говорить, — тихо начала Лиза-Лиза, — потому что думала, что ты…
— Вас брошу, — перебил Том. — Знаешь, Лиза-Лиза, — он обхватил ее плечо и прижал, — я уже порядком утомился от этого страха. Ты и Амелия должны его отбросить, — Том чуть задумался и спросил. — Ты ведь контролируешь своё обращение?
— Да, papa.
— Я могу просить тебя обратилась у меня на глазах?
Том хотел попросить об этом и Амелию, и Лизу-Лизу сразу после злополучного концерта. Но в случае с Амелией Том предлога не нашел, а просить её просто так ему остатки совести не позволили. И либо он узнает это как-нибудь еще, или же предлог сам их найдет. С Лизой-Лизой было все иначе: судя по выходке на концерте, её истинная сущность не травмирует. Том ждал ответ. Лиза-Лиза выдохнула:
— Да.
Короткая солнечная вспышка и вот под рукой Тома большая черная волчица.
— Вот прям на столько? — удивился Том.
Но если взять в расчет для чего создали охотников, логично предположить, что у них есть разные степени перевоплощения, чтобы подстраиваться под цель. Наверняка волк — это максимальная форма. Том заглянул в её красные глаза, потрепал уши, тепло улыбнулся, а потом серьезно начал:
— Я скажу это раз, и больше не буду повторять: ты — моя дочь, ты — то несомненно хорошее, что я сделал в своей жизни. И когда придет время, я с гордостью скажу, что ты — моя девочка.
Волки не могут улыбаться, но то, как скалилась пасть, то как вилял хвост… Это сдавало Лизу-Лизу с потрохами. Она рада.
Короткая солнечная вспышка, и вот руки Лизы-Лизы обвили шею Тома.
— Papa, — нежно протянула она.
Том лишь гладил ее по спине. Лиза-Лиза его монстр.
***
На пятый день отпуска, Том аккуратно спустился на первый этаж ателье. Амелия уехала на склад, поэтому двери закрыты. Только Том не учел утренний шум. Молодая рок-группа с друзьями все утро таскали оборудование. Вчера все же решили, что это они идут к пианино, а не оно к ним.
Поэтому, когда Том спустился на первый этаж за художественным романом, то сначала напоролся на сваленные коробки и кофры, но это было не все… Светловолосый парнишка сидел на диване, склонившись над пергаментом, он покусывал кончик пера, что-то чёркал, думал, снова писал, но почувствовав на себе взгляд, поднял голову. Округлил глаза, осмотрелся. Медленно поднялся, оставляя лист и перо на столике. Вытер руки о джинсы, неловко улыбнулся. Том неспешно подошел к нему и протянул руку:
— Здравствуй, Хью, — мягко произнес Том.
— Здравствуйте, сэр, — тут же откликнулся Хью, несмотря на его нервозность, рукопожатие вышло крепким. — Клара просила называть вас «ваше темнейшество».
— И ты считаешь это справедливым? — поинтересовался Том, и опустился в кресло.
— О нет, сэр, — покачал головой Хью и присел на край дивана. — Но звать вас в этих стенах Волдемор’ом ещё более странно.
— Ты не боишься произносить это имя?
— Ещё как боюсь, — признался Хью и скрестил руки на груди. — Приложил все силы, чтобы ладошки не вспотели, пока жму вам руку, — но потом он понял, к чему был этот вопрос. — Но если вы сейчас об имени, я два года знаю Лизку и просветительскую лекцию о том, что «страх перед именем рождает страх перед человеком» прослушал уже в трёх разных вариантах. Мне все ещё не по себе когда говорю ваше имя, но если я буду использовать эпитеты, то Лизка осчастливит меня четвёртой версией этой лекции, и, скорее всего, ещё и изобьёт.
Том рассмеялся.
— Ты честный, мне это нравится, — произнёс Том. — А где все?
— Ушли за обедом.
— А ты?
— Остался доделать одну песню, — Хью неловко взмахнул подхваченным со столика пергаментом.
— Тебя не смутит, если я почитаю здесь? А то кажется матрас уже принял мои очертания.
Хью неловко хихикнул, и быстро произнес:
— Это ваш дом, сэр. Будет странно если… — мысль Хью так и не закончил, он просто уткнулся в текст.
Том усмехнулся. Ну, Хью долго продержался, некоторые в присутствии Тома с первого предложения двух слов связать не могут. Том поднялся подошел к стеллажу, взгляд упал на «Двадцать тысяч лье под водой». Амелия любила сказки, а вот Том — приключенческие романы. У Амелии была неплохая коллекция маггловских произведений, но у этой подборки есть одна особенность: все эти книги Том читал еще в приюте. Том потянул корешок и вернулся в кресло. В детстве он множество раз перечитывал эту книгу. Он читал её маленькой Лизе-Лизе в английском переводе. И это была первая книга, которую он прочел на французском. Перечитывая её в очередной раз он ощущал покой, правда сегодня есть одно «но». Том чувствует на себе взгляд. Хью отрывался от своего пергамента, бросал короткий взгляд на Тома, и снова смотрел в пергамент. Больше не чиркал пером. После двадцати минут таких гляделок Том, не отрываясь от книги, обратился к нему:
— Ты хочешь что-то спросить, Хью?
Хью шумно выдохнул и начал:
— Лизка мне кое-что рассказала о вашем отце, о том что он сделал и чего не сделал. И о том, что сделали вы. Почему? Почему это не принесло вам спокойствия?
— Почему тебя это так интересует? — Том взглянул на Хью.
Юноша сидел на краю дивана, опустив лист пергамента. Его разум закрыт. Но это не окклюменция. Боль, терзающая Хью, опустошает его настолько, что ничего не остается.
— Мой отец, — начал Хью, — может вы его встречали… Мракоборец Бёрк. Просто у меня никак не может уложиться в голове, что Лизка вас не боится, а я своего отца боюсь. Иногда я думаю об этом, — Хью помрачнел и заглянул в красно-карие глаза. — Одно заклинание и страха больше не будет. Но после рассказов есть мысль, что это не поможет.
— Не поможет, — подтвердил Том. — Знаешь, Хью, это длинная история, которую я не хочу рассказывать. Там смешалось в кучу детская наивность и все то, чего я не знал, — Том тяжело вздохнул. — Мои компаньоны знают, что я убил своего отца, они думаю, что это от того, что тот — маггл. Но это не так. Я убил его, потому что он был жив. Шестнадцать лет я думал, что он мёртв, поэтому и не искал меня, — Том закрыл книгу, его взгляд упал на пергамент в руках Хью. — Твой отец предавал тебя?
Хью невесело хмыкнул:
— Когда рвал мои рисунки и стихи, когда не отдавал подарок дяди, барабанную установку, да и… — Хью осекся.
Тому было не интересно, что же там не досказал Хью, если ему будет нужно, продолжит. Хью не продолжил.
— Это предательство будет с тобой всегда, — Том аккуратно положил книгу на кофейный столик и мрачно добавил. — Эта та душевная рана, которая разрывает тебя на части.
— Прискорбно слышать.
Том протянул руку:
— Как же перекосит твоего отца, если он узнает, что мне твои стихи нравятся.
Хью встрепенулся и тут же отдал Тому пергамент.
— Это приятно слышать, сэр, — чуть склонил голову Хью.
Том пробежался глазами по тексту. Безумие приравнивается к гениальности. Том усмехнулся. От чего это чертовски приятное чувство внутри? Правда в тексте есть одно имя, поэтому Том спросил:
— А кто такой Брайон Уилсон?
— Это американский музыкант, создатель и участник группы The Beach Boy.
— Никогда их не слышал.
Хью взмахнул руками и тут же подорвался с места. Быстро подошел к одной из коробок, принялся увлеченно в ней рыться. Торжественно вскинул руку с пластинкой и подбежал к граммофону. Иголочка опустилась.
Том смотрел как высокий и худощавый Хью пританцовывает под музыку вскинув руки. Он как и Лиза-Лиза носит футболки с логотипами рок-групп, хотя вместо тяжелых ботинок предпочитает кеды.
Том вслушивается в строчки:
Don't know if words can say
Не знаю, могут ли слова сказать
But darlin' I'll find a way
Но, дорогая, я найду способ
To let you know what you meant to me
Чтобы ты узнала, что значишь для меня.
Guess it was meant to be
Думаю, это значит то, что
I hold you in my heart
Я держу тебя в своем сердце,
As life's most precious part
Как самую драгоценную часть моей жизни<span class="footnote" id="fn_29896396_0"></span>
Том знает, кому хотел бы сказать эти слова.
— Группа The Beach Boys… — задумчиво начал Том. — А как песня называется?
— Darlin, — тут же ответил Хью.
Том кивнул.
— И почему же ты хочешь быть этим Уилсон? — спросил Том легко взмахнув пергаментом.
— Он бесспорно талантлив, — начал Хью, — весьма интересный и непростой человек… — юноша взглянул на Тома и осторожно добавил. — Прям как вы, сэр. Но пожалуй только Лизка умеет писать песни о вас так, чтобы никто ничего не понял. Но если знать о ком она пишет… Некоторые песни стали для меня очень грустными.
Том никак это не прокомментировал, он и так был слишком щедр, когда рассказал о своем отце чуть больше, чем обычно.
— Мне нравится твоя песня, — коротко сказал Том, снова пробежавшись по тексту.
— Может в будущем вы её споете, — с внезапной надеждой произнес Хью.
Том опустил взгляд на текст:
— Мне сложно услышать музыку, когда есть только слова. У Амелии и Лизы-Лизы это получается.
— Я могу вам помочь, сэр, — живо откликнулся Хью.
Он подлетел к дивану, опустился на него и постучал ладонями по столу. Ритм. Том попытался пропеть:
If crazy equals genius
Если сумасшествие приравнивается к гениальности
Хью кивнул и чуть ускорился. Том смотрит в лист и поет:
If crazy equals genius
Если сумасшествие приравнивается к гениальности,
Then I'm a fucking arsonist
Тогда я чертов поджигатель,
And I'm a rocket scientist
И я умнее всех на свете,
If crazy equals genius…
Если сумасшествие приравнивается к гениальности.