Enjoy the Silence (1/2)

All I ever wanted

Всё, что я когда-либо хотел,

All I ever needed

Всё, что мне когда-либо было нужно,

Is here in my arms

Здесь, в моих руках.

Words are very unnecessary

Слова совершенно не нужны,

They can only do harm

Они могут только всё испортить.

Том лежал на узком диванчике в своём кабинете. Под боком лежит рубашка Амелии, он забрал ее неделю назад в Париже. А сейчас перебирает фотографии из старого дневника. Том не может понять, что с ним сейчас происходит. Том не сомневается в своём пути, решениях и выборе. Многие свои поступки он принимает с гордостью, в ошибках видит точки роста, строит планы на будущее. Все же хорошо. Но от чего он сейчас не может встать? Все, чего хочется Тому это лежать, обнимать рубашку Амелии и думать о хорошем. Хотя… лучше бы обнимать хозяйку этой рубашки.

Важнейшим событием сегодняшнего дня было то, что Том смог сказать себе, что его самочувствие не нормально и если ему охота полежать, то он лежит. Закрыл кабинет на ключ. Выдохнул.

Черно-белые застывшие моменты времени. Это снимок того француза, на нем Том целует Амелию. Их первые дни вместе после долгой разлуки. Приятный трепет внутри. А вот это первое фото, что сделал сам Том. На обнаженной Амелии легкий длинный халат и туфли на шпильках, она стоит на фоне окна в их спальне, чуть отвернувшись и прикрыв глаза. Улыбается. Очаровательна. Том медленно перебирает снимки. В основном на всех Амелия. Вот за работой, вот в ванне, вот с Лизой-Лизой. А вот у манекена с задумчивым лицом и заметно выпирающим животом.

— «Да ты второго не потянешь», — звучит в голове голос Лизы-Лизы.

Том готов с ней поспорить. Потому что второго-то потянут, а вот вторую беременность — нет. Для Тома это сложно, пока ребёнок не появился на свет, для него это словно паразит истязающий Амелию. Он не хочет снова обрекать ее на это. Хотя результат, конечно, поражает. Сгусток клеток, ставший человеком. Видя трёхмесячную Лизу-Лизу, Том испытал множество чувств. Неужто это они сделали? Не верилось. Но поставив подпись в документах, всё словно встало на свои места. Это его дочка. Том не сомневался в этом. Конечно, в первую секунду, как узнал, появилась мысль, что может он к этому не причастен, было страшно брать такую ответственность. Но зная Амелию, такой расклад был невозможен. Да и какие могут быть сомнения, когда очень быстро стало понятно, что Лиза-Лиза словно дублирующим заклинанием с Тома сделана.

Когда жена Мальсибера была беременна, Том уже знал, что и сам станет отцом. У Тома не было свободного времени, вечно какие-то дела. Но в Париже за всем следила Клара, да и Антонин регулярно к ним ездил. У Антонина был один наказ: «Если Амелия чего-то хочет, из-под земли это достань». Но все чего хотела Амелия, это на время переложить ребёнка в другую утробу. «Том на это сгодится», — смеялась Амелия, — «это и его ребёнок». Даже волшебникам такое неподвластно. Том слышал это всякий раз, как Антонин возвращался, и даже не представлял, как порадовать свою дорогую Амелию. А Тому этого очень хотелось, ещё в школе он решил, что затмит всех, кто когда либо у неё был. Сложно стало, когда Том понял, что затмевать придётся самого себя. И вот Том смотрит в бумаги, пытаясь решить, как протолкнуть одну поправку, параллельно думая, как подбодрить Амелию, а тут ещё Мальсибер сидит рядом и ноет, что его супруга хочет апельсинов.

Антонин, заметив, как в глазах Тома разгорается ярость от лишнего шума, посоветовал Мальсиберу принести жене апельсинов, всё-таки она ребёнка под сердцем носит, а это не просто. Когда Том и Антонин осталось в кабинете вдвоём, Долохов грустно вздохнул:

— За сухаря замуж вышла.

Но Том думал о другом, закрыл папку и с раздражением начал:

— Вот было б охуенно, если бы Амелия хотела апельсинов. С ней часто выходит все не так, как я думал.

— Может поэтому тебя к ней так тянет? — хитро улыбнулся Антонин.

У Тома не было ответа на этот вопрос, он пожал плечами:

— Тянет и тянет, чего пристал, — задумался. — Как поедешь к ней, возьми корзину фруктов.

К удивлению Тома, Амелия пришла в восторг от самой корзины. Ну и пусть, главное, что в восторг пришла и не попросила ему банан в жопу вставить.

Уже в настоящем, Том отложил фото и вытащил из дневника другое. Его первое фото с Амелией. Серое изображение этого не передает, но Том знает: её глаза словно океан, его личный океан, а еще на этом фото они не смотрят на Тома так, как через год. Тому нравилось это фото, потому что тогда они ещё не знали, что их настигло. На фотографии через год они будут смотреть друг на друга с нежностью. И эта нежность не исчезает даже на маггловских снимках.

Том иногда сам дивился своей юношеской наивности. Игрушка… Ха! Сразу ведь было ясно, что все куда сложнее. Игрушку забирают с собой в опасное путешествие, а не пытаются сберечь. Игрушку могут ревновать, но явно не так. И конечно же желания и комфорт игрушки волновать не должны, только вот Тома это волновало. Конечно, он добивался всего, чего хотел, но никогда не брал Амелию силой, даже в их играх. Юношей Том сам решил, что жизнь Амелии отныне это он. Сейчас ему больше пятидесяти лет, он готов сам собой поспорить: сделать формулировку мысли более благозвучной.

В самом начале этой истории были события, которым Том и Амелия не предавали особого значения, потому что были юны и не видели за этими жестами ничего, кроме вежливости. Конечно сейчас, оборачиваясь назад, Амелия говорит: «Блин… эта пропасть всосала меня многим раньше!», а Том думает, что если бы свидетелем тех сцен стал Дамблдор, то сказал бы, что Том не так безнадёжен. Хотя справедливый втык от уважаемого дядюшки они бы оба получили. Том и Амелия говорят, что их первая ночь вместе была в «Трёх мётлах», но это не совсем так. Их первая ночь была в мае 1944 года. Может от того, что в ту ночь они не спали и вернулись в замок, они это за полноценную ночь вместе не считают.

Тогда Том и Амелия выскользнули из замка поздним вечером и добрались до озера, а там в высоких кустах на берегу расстелили плед. Том думал, что в ту ночь он получит то, чего так давно хотел именно с Амелией.

До Амелии Том был с женщиной всего раз. Прошлым летом, когда оставил приют. Это была проститутка, а Том просто хотел узнать каково это, и искренне не понял, чего же все в таком восторге от этого процесса. Но встретив Амелию, ему захотелось попробовать снова. А узнав ее лучше, он окончательно убедился в этом решении. Том подумал, что берег озера прекрасное место для первой близости. Страстные поцелуи, прикосновения. Том аккуратно касается пуговки её рубашки и шепчет:

— Позволишь?

— Да, — шепчет в ответ Амелия.

Том расстёгивает пуговки быстро и распахивает рубашку. Белёсая кожа под ней. Сжимает, целует, безумно охота укусить, но пока рано. Том спускается ниже, и как только юбка зашуршала под его рукой, Амелия резко сжала бёдра. Так, стоп. Том поднял взгляд на Амелию, она чуть смутилась и произнесла:

— Там к себе прикасалась только я.

— А выше? — напрягся Том.

— Ты и я.

План Тома в секунду рухнул. Он просто не имеет представления, как все сделать правильно, чтобы после она просила ещё. Но то, что Том понял сразу — это место худший вариант. Да, красиво. Только вот ветки, камушки, тонкий плед. Это и так создаёт дискомфорт, и, сказать по правде, колени Тома уже ноют, но в изначальном плане дискомфорт вынужденный, а вот в свете новостей явно лишний и того не стоит. Том повалился на бок и притянул Амелию к себе. Она тут же уткнулась в него.

— И о ком же ты думаешь, когда прикасаешься к себе? — с интересом спросил Том.

— О тебе, — тут же ответила Амелия.

Том усмехнулся, запустил руку в её волосы.

— Значит мы не спешим, — заключил он.

В этот момент Амелия поскребла ноготком пуговку его рубашки.

— Позволишь? — спросила она.

— Да, — выдохнул Том.

Амелия легонько его толкнула и запрыгнула сверху, Том повалился на спину и раскинул руки. Пальчики Амелии ловко расстегнули пуговки, а после распахнули рубашку. Её поцелуи теплые, нежные, как и руки. И Том позволил себе наглость, попросил:

— Спустись ниже.

Ручка Амелии проскользила к брюкам, Том тихо простонал. Да, под брюки руку она не запускала, но даже так… До чего же чертовски приятное чувство. Амелия целует его живот, грудь и Том снова просит:

— Укуси.

Амелия сначала коснулась губами его ключицы, а затем чуть прикусила.

— Сильнее, — шепчет Том.

Амелия сжала зубы, Том простонал от удовольствия. Амелия оторвалась и выпрямилась. Ойкнула:

— След остался, — виновато улыбнулась она.

На бледной ключице Тома был виден отчетливый красный след от зубов.

— Не страшно, — ухмыльнулся Том, провел рукой по обнаженному животу Амелии и поднялся к груди. — Хочу его снять, — и чуть дернул бежевое кружево бюстгальтера.

— Хорошо, — смущенно улыбнулась Амелия и завела руку за спину.

— Нет, — тут же остановил ее Том, — хочу сам.

Том тоже оставит отпечаток своих зубов на теле Амелии. Чертовски приятное чувство, еще и потому, что Амелия сама его об этом попросила. Они не стали задерживаться до утра и глубокой ночью вернулись в школу. За статуей недалеко от входа в гостиную Рейвенкло они задержались на поцелуй, а после, обходными путями, Том пробрался в гостиную Слизерина. В небольшом туалете недалеко от его спальни Том провел какое-то время наедине с собой. Нет, ничего пока не обдумывал, просто сжимал в руке перчатку Амелии. Позже, уже в кровати Том выхватил важные правила из прошедшей ночи: не надо стесняться спрашивать и просить, и тогда с большой вероятностью он получит то, что хочет. И очень быстро Том смекнул, что это правило не только для постели, но и для жизни. Не учел только то, что отказы его раздражают.

Когда летом 1944 года в Лондоне Амелия гордо вздёрнет нос и уйдёт, Том грешным делом подумает, почему бы не догнать и не забрать то, что и так уже его? Но тут же отбросил эту мысль, она совершенно не о нем, да и Амелия такого ему не простит. Поэтому Том решает, что за такую дерзость накажет Амелию позже, в школе. Скажет всем, что они пара. Так и так смысла таить эти отношения нет, Том никому не отдаст Амелию. Но все же сейчас получить желаемое охота. Том пишет письмо и отправляет с ним лилии. Том знает, что эти цветы ей нравятся больше, но дарит розы, потому что считает, что так лучше. Позже ему придёт идея сочетать эти цветы в одном букете, кажется, что это многим больше всех английских и французских слов. В «Трёх мётлах» получается, даже лучше, чем Том хотел: Амелия сама пришла.

В настоящем в дверь стучат. Том шумно выдыхает, прячет дневник, фотографии и рубашку под подушку, накидывает поверх всего этого плед и медленно поднимается. Босиком, в мятых брюках и расстёгнутой рубашке с закатанными рукавами он резко распахивает дверь и видит перед собой делегацию из трёх Лестрейнджей, Каркарова, Малфоя и Долохова.

— Чем обязан? — резко спросил Том.

Все кроме Долохов сделали полшага назад, а Беллатрикс кажется сейчас вспоминала в голове все правила этикета, что знает, Том успел поймать вопрос в её глазах: «Куда же смотреть?». Белла выбрала пол и чуть отвернулась к Родольфусу. А вот Антонин наоборот подошёл ближе.

— Переживали за тебя, — тут же отчитался Антонин. — Но в мои заверения, что тебе надо побыть в одиночестве, чего-то не поверили.

— Отдыхаю, — коротко бросил Том, но добавил. — Рабастан и Игорь, пакуйте чистые трусы, завтра со мной едете к вейлам.

— А часы мои заберёте? — с легким смешком спросил Люциус.

— Судя по описанию, — с раздражением начал Том, — ты бился с Кларой. Нет больше твоих часов, есть её часы. Лучше попроси Нарциссу об этом.

— Господин, с вами все хорошо? — обеспокоено спросила Беллатрикс.

— Белла, — начал Антонин, — распорядись, чтобы сделали чай.

Том и Антонин вошли в кабинет, Долохов сначала махнул палочкой в сторону двери, а затем приманил кресло. Том же повалился на диван, и принялся вытаскивать из-под подушки свои сокровища.

— Устал? — коротко спросил Антонин, опускаясь в кресло.

— Да, — выдохнул Том.

— Не мудрено. Ты очень много взвалил на свои плечи. Если ты завтра едешь в Париж, так загляни к ней. Хоть дух у неё под боком переведёшь, все лучше, чем на этом диване.

— С этими двумя? — фыркнул Том и кивнул в сторону двери.

Взял в руки фотографию, отчего-то вид Лизы-Лизы и Римуса его успокаивал.

— Я передам, что ты будешь ждать в костюмерной.

— Зачем её тревожить…

— Для неё это не тревога, а забота о тебе.

***

В «Айсберге» Том, с просьбой: «Не убей их только», сдал Игоря и Рабастана в руки Клары, а сам направился за сцену. Долохов не соврал, в костюмерной его и правда ждали. Амелия не скучала, примеряла наряд на одной вейле, но увидев Тома улыбнулась ему и попросила красавицу:

— Оставь нас.

— Ваше темнейшество, — уходя, вейла чуть поклонилась Тому.

Том чуть склонил голову в ответ.

— Прекрасный наряд, — заметил Том.

Все были в курсе, что Тому срать на наряды, как и на много что еще, но его комплименты принимали с теплом и улыбкой. Радовались, что он способен хоть на какую-то вежливость.

Том обнял Амелию и прошептал:

— Хотя твое платье прекрасней.

Амелия кокетливо улыбнулась, знает, как Тому нравится этот фасон, а еще нравится как кулон в виде головы волка лежит на груди.

— Если честно, — начал Том, — все чего хочу, это обнимать тебя и думать о хорошем.

— И что же тебе мешает? — проворковала Амелия.

— То что я много всего хочу, а времени не так много, — вздохнул Том.

— Тогда придется выбирать, — нежно улыбнулась Амелия.

— Тогда, пойдем закроемся в гримерке Клары и просто полежим.

— Пойдем.

Пусть Амелия носила высокие каблуки, все равно, чтобы поцеловать Тома она привстала на цыпочки. Они только обернулись к выходу, как раздался стук в дверь. Том недовольно выдохнул:

— Дай минутку, я убью кое-кого.

Снова стук.

— Мадемуазель Амелия, — раздался мужской голос, — я знаю, что ты здесь.

Том озадаченно взглянул на Амелию.

— Ох, — тихо начал он, — судя по лицу, это ты сейчас кого-то убьёшь.

Кажется, на лице Амелии отразились все мрачные мысли и чувства. Том ждал Клару, или любую другую вейлу, да даже своих компаньонов, но никак не мужчину, у которого английский, судя по всему, родной язык.

— Тебе что-то говорит прозвище «Король гоблинов»? — тихо спросила Амелия.

Том распахнул глаза:

— Очень даже много.

— Этот же так просто не отстанет, — шепчет Амелия, а затем кричит на дверь. — Шуруй к Кларе!

— О! Так ты все же здесь! Она занята, — тут же откликнулся мужчина. — Надеюсь, ты не одета.

Кто бы подумал, что если вы просто вместе в комнате «Айсберга», то дверь стоит запирать на все замки. Ручка двери повернулась. Амелия резко затолкала Тома за вешалку с костюмами. На языке так и вертелась пара комментариев насчет такого поведения, но Том решил, что позже. Украдкой взмахнул палочкой, стоящее рядом зеркало чуть развернулась, чтобы прекрасно видеть, что творится в костюмерной.

В комнату вошёл высокий мужчина. Том слышал, что этот человек эксцентричный, но кажется в своём наряде, он переплюнул Альбуса Дамблдора. Плащ с меховым воротником в августе, узкие брюки, высокие сапоги, трость и белая рубашка расстегнутая на груди, а поверх неё чёрный корсет. Глаза густо подведены. Он больше походил на танцора бойлеска<span class="footnote" id="fn_29648113_0"></span> в «Айсбереге», чем на банкира.

— Ты одета, — разочарованно протянул мужчина, но потом весело спросил и закрыл за собой дверь. — Почему же такая красавица все ещё «мадемуазель»?

— Видно, чтобы ты спросил, — фыркнула Амелия. — Какими судьбами в Париже, Джарет?

— У тебя есть кто-то? — тут же спросил он и протянул Амелии бутылку шампанского.

— Есть, — тут же ответила Амелия, принимая подарок.

В груди Тома растеклось тепло. Одно слово, но её тон… Приятнее, чем осознание, что она принадлежит ему, только то, что Амелия сама это говорит.

— Как не спрошу, все есть, — надулся Джарет. — Может хоть в этот раз мне есть чем крыть?

— Это все тот же человек, — тут же ответила Амелия. — И поверь, из «преимуществ» у тебя только то, что ты, судя по всему, заботливо приютил хорька у себя в штанах. Но я маленькая женщина, меня такое пугает, а не восхищает.

Том поднёс руку к лицу, чтобы не засмеяться в голос.

— Ладно… знал, на что нарываюсь, — вздохнул Джарет и по-деловому начал. — Я хотел обсудить с тобой одно дело.

— По шитью? — спросила Амелия.

— Нет.

— Тогда шуруй к Кларе, — Амелия махнула рукой в сторону выхода.

— Она занята, — напомнил Джарет. — Да и это проще с тобой обсудить.

Амелия, только открыла рот, но Джарет ее перебил:

— Амелия, давай оставим пререкания, — он наклонился к ней, Том машинально сжал палочку. — Ты знаешь кто я, а я знаю кто ты. Моя фамилия давно не фамилия, а название банка, твоя фамилия бревно в глазах многих волшебников… — лицо Амелии было непроницаемым, но Том слишком долго в него всматривался, поэтому знает, все мелочи. Даже из далека в зеркале видит, Амелия не рада, этому разговору. — Я хотел обсудить с тобой Тёмного Лорда.

— Это к Кларе, — Амелия снова указала на дверь, — она с ним беседы ведёт.

— Нет, это к тебе, — продолжал настаивать Джарет, — и вот почему: он хочет встретиться со мной, но я шлю заместителей. Конечно, он хочет дружить с тем, кто может положить его врагов к себе в карман. Но я не понимаю, где тут моя выгода.

— Да, ты прав, Клара не нужна, — фыркнула Амелия. — Это тебе с ним обсуждать, — она невольно махнула в сторону вешалки с костюмами, но Джарет не обратил внимание.

— В этом и проблема, — тянет он и выпрямляется, — я просто не хочу касаться этого. И вот тут мне нужна ты…

— Клара.

— Постой. Я тут загримировался на одну встречу с ним и пришёл как помощник заместителя. Чтобы своими глазами на него взглянуть. Пока они там говорили, я кое-что заметил и узнал его. Я учился с ним… не долго, я же только в 43-м году поступил. Но я запомнил его…

Внутри Тома все похолодело. Да, эти двое общаются как старые друзья, но… Том был готов взвыть от отчаяния, он хотел провести это время в компании Амелии, а не закапывая тело очередного шантажиста, тем более такого статусного.

— Конечно, — продолжает Джарет, — наш супер староста был видный парнишка: и личико, и руки из плеч. А ещё он гулял с тобой. Вот я и хотел узнать, поддерживаешь ли ты связь со своим школьным другом.

— Джарет, скажи мне вот что, — резко начала Амелия, — в твоей голове, с торчащими во все стороны обесцвеченными волосами, хоть на секунду зародилась мысль, что ответ на этот вопрос, так то, подсудное дело.

— Ага, — кивнул Джарет. — А ещё вспомнил, кого мне так напоминает наша принцесса Елизавета. Если хорошенько вспомнить, она же просто копия нашего красавчика старосты.

— Если так, то должно быть мы с ним ну очень близки.

— Я хочу, чтобы ты попросила его отстать от меня.

— Ой нет, — Амелия рассмеялась. — Разбирайся с ним сам. Вы взрослые мальчики и ваших способностей вам хватит, чтобы до чего-то договориться. Ну а теперь…

— Ну Амелия… — тянет Джарет.

В коридоре раздался звон каблучков, дверь резко распахнулась, затем на пороге появилась злющая Клара:

— Джарет! Твою мать! Я же просила подождать!

— Да чего ты? Просто два выпускника Рейвенкло придаются школьным воспоминаниям, — отмахнулся Джарет и извлёк из кармана плаща ещё одну бутылку шампанского.

— Ты ходишь по охуенно тонкому льду, дружок, — выпалила Клара.

— И что же меня под ним ждёт? — игриво спросил Джарет.

— Я, — холодно откликнулся Том и раздвинул костюмы, чтобы легко выйти из-за них.

Раздался звук бьющегося стекла. Амелия шумно выдохнула, без стеснения подошла к Тому, сунула руку в карман его пиджака и извлекла пачку сигарет и спички. Закурила. Взглянула на Тома, а он, на сколько это было возможно, улыбнулся ей. Не нужно быть легилиментом, чтобы прочитать в глазах Амелии: «Не выебнуться не мог, да, mon cher?».

— Как там у вас дела? — спросил Том Клару, пока Джарет спешно убирал осколки бутылки и лужу шампанского.

— Ну… — беззаботно начала она, — судя по всему Игорь очень понравился Франциске. Проблема лишь в том, что она не сильна в английском, а он во французском. Мы там с Рабастаном уже ставки делаем, до чего их языковой барьер доведет.

Том резко обернулся к дверному проему, но Клара уже убежала.

— На меня вас оставила, — вздохнула Амелия. — Ничего, отомщу ей позже.

— Ой, да не переживай, — беззаботно начал Джарет, а затем предложил Тому. — Мы можем завтра отобедать.

— Завтра я уже буду в Британии, — фыркнул Том.

— Как-то грустно стало, — протянул Джарет.

— Мне, как видишь, тоже, — огрызнулся Том. — Ты верно подметил про карман, — затем мягко обратился к Амелии. — Можешь попросить подать чай в гримерку Клары?

— Хорошо, mon cher, — кивнула Амелия.

— И я буду рад, — продолжил Том, — если ты к нам присоединишься.

Амелия удивилась просьбе, но замешательство быстро прошло, она кивнула и направилась к выходу. Почувствовала на себе взгляд Джарета.

— Хотел же узнать, в чем твоя выгода? — раздраженно начала Амелия. — Получи, распишись.

Амелия изящно повела бедром и скрылась в дверях. Джарет вздохнул, выхватил из кармана третью бутылку шампанского.

— У тебя там что, винный погреб? — спросил Том.

— Ну я же знал куда еду, — усмехнулся Джарте, и, протянув бутылку Тому, добавил. — Хотя, если бы знал больше, захватил бы виски.

— Как мило, что ты думаешь, что это единственная наша встреча, — хмыкнул Том и повел рукой в сторону выхода. — Ты очень к месту в этой костюмерной, — заметил он.

— А ты был бы к месту в кабаке, торгующим паленым алкоголем, — парировал Джарет.

— Кажется одна из нянечек прочила мне такое будущее, — пожал плечами Том, по коридору они направлялись к гримерке Клары.

***

— Спасибо, что помог, Жан, — тепло улыбнулась Амелия, юноша шел рядом и нёс большой поднос. — Я думала, вы двое веселитесь с друзьями на квартире.

— Жан-Пьер любезно согласился показать мне ночной Париж, — улыбнулся Хью, идущий рядом по другую руку, — но его тетушка внесла коррективы своим сообщением.

— Кстати, о хозяине квартиры, — начал Жан-Пьер, — она просила меня его отвлечь, пока сама возится с парой неудачников, но я так понял, наша помощь в этом не требуется?

— Да, — кивнула Амелия, — Джарет так старательно бегал от Тёмного Лорда, что выбежал прямо на него.

— Немного волнительно, — напряженно выдохнул Хью. — Не знаю, может и правда лучше, когда Лизка об этом говорит в его присутствии, а так… не верится даже.

— Ну ты и Элис первые, кому Лиза сказала это лично и без цирка, — фыркнул Жан-Пьер. — Да и не надо тебе заходить, я кину им поднос и пойдем дальше.

— Да взглянуть-то охота, — усмехнулся Хью.

Амелия постучала в гримерку Клары и тут же добавила:

— Это я.

— Входи, — раздался холодный мужской голос.

Амелия распахнула дверь и первым впустила Жан-Пьера, затем вошла сама, а вот Хью остался топтаться на пороге, чуть прикрыв за собой дверь. У гримерки Клары были некоторые отличия от всех остальных: она была чуть больше, диван был двухметровый, стоял круглый столик и два стула. Том и Джарет успели оставить плащ и пиджак на вешалке у входа, сейчас сидели за столом друг напротив друга, и тут же обернулись на вошедших. Между ними стояла бутылка шампанского. Амелия быстро подлетела к столу, схватила бутылку и невозмутимо выдала:

— Мне это сейчас нужнее.

— Эй! — тут же запротестовал Джарет. — Эту я ему подарил, — и указал на Тома.

— Все его — моё, — Амелия принялась открывать бутылку.

— И несколько стеллажей уголовных дел? — хмыкнул Том.

— Я думала, ты уже на библиотеку насобирал, — поразилась Амелия, раздался легкий хлопок и она приложилась к горлышку.

— Любопытно, чего это я бегал… — задумчиво протянул Джарет.

Жан-Пьер прошел к столику и опустил на него поднос. А вот Том взглянул на юношу в дверях.

— Хью, кажется, — заметил Том.