Curse of Darkness (1/2)
Here I stand
Я стою здесь.
No one will ever reach my pain
Никто никогда не достигнет моей боли.
Blood is the answer
Кровь-это ответ.
Until the end
До конца…
I fight for my life and I never will surrender
Я борюсь за свою жизнь и никогда не сдамся.
Vengeance is mine
Месть-моя.
Driven by sorrow and eternal hatred
Движимый печалью и вечной ненавистью.
Blood legacy
Наследие крови.
Hear my endless cry
Услышь мой бесконечный плач.
Конец июля 1977 года.
Ночи за занавесом были иные, словно не от цикла луны и солнца зависят, а от каких-то иных сил. Небо над головой иссиня-черное, плеск воды в ручье от колеса мельницы, слабый свет в окошках трактира. По поляне снует Эйка. На ней изумрудное платье, сшитое по моде не её века. Длинные рыжие вьющееся волосы, спадающие по спине, уж очень красиво сочетались с этим цветом. Эйка мастерила костер.
На лавочке рядом со входом в трактир сидел мужчина и курил трубку. Несомненно, Гензель и Гретель лицами пошли в него. У мужчины длинные соломенного цвета волосы собраны в хвост, резкие черты лица и искрящиеся голубые глаза. Глаза, доставшиеся его детям, глаза, прошедшие поколения и доставшиеся его далеким потомкам — Альбусу и Аберфорту, а также эти же глаза у Амелии. У мужчины широкие плечи, и, если встанет, ростом будет под два метра. Это Вольфганг. Первый охотник. Конечно же он носил фамилию Ришелье, но не пользовался этим. Все равно ощущал себя чужаком в семье, сколько себя помнил, был оборотнем.
— Табачку не найдется?
Вольфганг поднял взгляд. Рядом с ним опустился Томас Ришелье. В такой же опале, как и охотники, потому что помогает Эйке и тем самым помогает Амелии. А Амелия все не хочет убивать Темного колдуна. Для Вольфганга история повторяется, и мудрецы могут быть слепы. Неужто их история с Эйкой не была показательной?
Вольфганг протянул Томасу мешочек.
— Danke<span class="footnote" id="fn_29630554_0"></span>, — тут же отозвался Томас.
— Ты ей поможешь? — тихо спросил Вольфганг, кивнув в сторону Эйки.
— Конечно же, — кивнул Томас, забивая трубку. — Да и сам хочу это увидеть.
Эйка разожгла огонь и вскинула руки. В окнах трактира замельтешили тени.
— Так странно видеть ее в таком наряде, — заметил Томас.
— Мне нравится, — просто ответил Вольфганг.
— Она тебя всякая нравится, — с веселой ноткой заметил Томас, зажигая на пальце огонек, — этим вы с ним и похожи.
— Дразнишь.
— Еще двадцать один год и бремя знания с меня спадет.
Отчетливо и громко над костром Эйка запела:
Shattered dreams
Разбитые мечты.
I am the shadow of the man I used to be
Я-тень человека, которым был раньше.
But I know tonight
Но я знаю, что сегодня ночью…
Your pain will be my delight
Твоя боль будет моим наслаждением.
Hear the symphony
Услышь симфонию.
From the score of the damned
Из счета проклятых.
Unleashing the eternal fire
Разожги Вечный огонь!
Пламя разгорелось ярче.
Ride on your way
Прокатись на своем пути.
This is your curse of darkness
Это твое проклятие тьмы.
Ride through the night and one day you'll be free
Прокатись ночью, и однажды ты будешь свободен.
Look to the sky where our heart's burning bright
Посмотри на небо, где ярко горит наше сердце.
Hear the laments of innocents rise
Услышь слезы невинных.
Раздалось шуршание, на поляне появилась тень в красном плаще. Нет, не её звала Эйка. Своей магией Эйка хотела приподнять занавеску, чтобы своими глазами увидеть, как древняя магия коснется земли спустя столько лет. Томас взглянул на фигуру в красном и тяжело вздохнул.
— Зависть плохое чувство, Софи, — Эйка опустила руки.
Фигура в красном стянула капюшон. Сморщила носик.
— Не понимаю, о чем ты, — холодно заметила Софи.
— Понимаешь, — фыркнула Эйка, знала, зачем Софи здесь. — Я и Амелия не увидели в нем ничего крамольного.
— Вы слепы, — Софи быстро подошла к Эйке.
Вольфганг хотел подняться, но Томас схватил его за руку и вернул на место.
— А ты? — с вызовом спросила Эйка.
— Знаешь, сколько раз я видела его, забирая души тех, кого он убил! — вскипела Софи.
— И ты увидела в нем то, что пропустили я и Амелия? — невозмутимо спросила Эйка и повела рукой, из костра поднялась горстка пепла
— Нет, — отвела взгляд Софи. — Но я чувствую…
— И что ты предлагаешь? — резко перебила Эйка. — Распять его, вытрясти всю душу и копаться в потрохах, только из-за того, что ты что-то там чувствуешь.
Софи опустила взгляд.
— Вот видишь, — сурово подытожила Эйка и швырнула пепел обратно в костер.
— А вы не видите его дел, — прошипела Софи. — Помяни мое слово, время покажет, что я права. Вы еще поплатитесь из-за этого оборванца.
— Значит время нас и рассудит, — прошипела в ответ Эйка, её глаза затянула черная пелена. — Ты нарушила правило, и Монсеньор от чего-то тебя не наказал за это, подумай, как тебе аукнется такая благосклонность Смерти, — Эйка вздохнула и продолжила. — Засиделась ты что-то. Кажется, где-то волшебник страдает на смертном одре.
Софи шумно выдохнула, накинула капюшон, выхватила из воздуха косу и растворилась в воздухе.
— Ты сурова с ней, Эйка, — заметил Томас, поднимаясь и идя к ней.
— Да? — фыркнула Эйка, её тело покрыла красная чешуя, а за спиной распахнулись драконьи крылья, пламя костра принялось виться, формируя окно в мир живых.
— Она много страдала по моей вине, — глаза Томаса почернели, его тело покрыли лоснящиеся черные перья, на лице появился черный клюв, а за спиной распахнулись вороньи крылья.
— Томас, ты и сам винишь себя в ее страданиях, — ведя руками заметила Эйка. — Только вот мы оба знаем, что она была там, и у неё был час, чтобы все исправить. Но она замешкалась, — Эйка обернулась к Томасу. — Любовь не объяснить, любовь не поддаётся правилам, — сурово начала Эйка. — В этом её прелесть и устрашающая сила. Я обуздала эту силу, и Амелия обуздает. А Софи эта сила сожрала. Проблема лишь в том, что даже у меня нет сил сказать ей эту неудобную правду.
— Не волнуйся об этом, — вздохнул Томас, — у Тома на это найдутся силы.
Эйка искоса взглянула на Томаса. В окне над костром появилась веселая толпа. Эйка повела рукой и приблизила, у стены дома стояли Амелия и Том, их разговора не слышно, но им это и не надо.
— Ты видишь что-то в нем, Томас? — спросила Эйка. — Ты то, кажется, знаешь, куда смотреть.
— В этом и проблема, Эйка. Знаю, но не вижу. Я уже столетия пытаюсь понять… Надеюсь, когда карты все покажут, у меня будет ответ.
Эйка тяжело вздохнула. Бессмысленно спрашивать о будущем, если Томас расскажет, то все пойдет по худшему сценарию, даже если все и так будет плохо.
— Подкинул нам ребус наш любимый Темный колдун, — вздохнула Эйка.
— Верно подметила, — тихо рассмеялся Томас, хотя его смех был похож на карканье ворона. Потом добавил. — Софи не права в своих суждениях о Томе. Но это она сама узнает.
Эйка сместила картину ниже, к сцене. У нее они увидели Лизу, которую прижимал к себе черноволосый парнишка.
— Ха! — каркнул Томас. — Вот так парочка. Парнишка-то черный пес.
— А мы можем как-то их услышать? — спросил подошедший Вольфганг.
— Только если ты мне поможешь, мой сладкий, — игриво ответила Эйка.
Вольфганг осторожно встал за Эйкой, чтобы случайно не задеть крылья. Его глаза полыхнули желтым, тело покрылось серой шерстью. Когтистые руки аккуратно опустились на плечи Эйки. Лицо Экйки окончатльно приняло черты даконьей морды, из ноздрей повалил пара. Раздалась музыка. Из трактира посыпались охотники и стягивались к окну.
I feel like a monster
Я ощущаю себя монстром
Амелия стояла за сценой, перед ней в воздухе висела раскрытая книга. Резко провела кинжалом по руке и окропила страницы кровью. Страница принялись перелистываться с невероятной скоростью. Глаза Амелии затянула черная пелена, она возвела руки. По чуть-чуть из книги начали выплывать белые облачка тумана.
— Не знаю, кто отец Лизы, но это явно очень смелый мужик, — заметил черноволосый юноша.
— Это Звёздочка, — тут же произнес Гензель, хотя ясности его замечание не принесло.
— Сириус. Сириус Блэк, — тут же пояснила Гретель.
— Вы даже не представляете, на сколько, — вздохнул Альбус. — Но я уверен, если она обратится полностью перед ним, то он её поцелует, дабы показать, что его это не волнует.
— В кого Альбус таким романтиком уродился? — задумчиво протянула Гретель.
— То есть это ещё не полностью? — поразился Сириус.
— Я видел ее обращённой полностью лишь раз, — печально ответил Альбус.
— Жутко?
— Да, но мне было жутко от другого… Даже минута, даже пять минут, для меня это слишком много.
— Вы о чем?..
— За эту магию она платит своей жизнью.
— Альбус, — протянула Эйка, топнув ножкой, — уточни, что у охотников чуть по иному, а то перепугаешь юнца.
— Так он не в курсе, — тут же вклинился Гензель, — Эльза так ему и не сказала. Но он-то ей в лесочке у замка чуть глотку не перегрыз, друзей от оборотня защищая. Может она боится, что он переживать будет.
Эйка и Вольфганг обернулись к сыну, вздернул брови.
— Ты ж моя бабка-сплетница на сеновале, — нежно проворковала Эйка.
— Каким уродился, маменька, — невозмутимо заметил Гензель.
— А она молодец, — каркнул Томас, он-то не отрывал взгляд от окна и видел, как туман начал поглощать все вокруг, перенося магглов в свои постели, стирая память.
***
All alone
Совсем один.
I am lost in the maze of hearsay
Я потерялся в лабиринте слухов.
Only a nightmare
Только кошмар.
Torn within
Разорван внутри.
Battle so far til I die
Битва до сих пор, пока я не умру.
For centuries
Веками…
Just like the king of everyone trapped for eternity
Точно так же, как король каждого в ловушке на вечность.
Heart and soul
Сердце и душа…
I have the force to slay your kind
У меня есть сила убить таких, как ты.
— Надеюсь, это выступление не обернётся катастрофой, — заметила Элис.
Впятером они сидят в купе поезда по направлению в Лондон. Накануне были упакованы почти все вещи, профессор МакГонагалл выступила гарантом того, что все будет отправлено в Париж.
— Надеюсь оно не обернётся большой катастрофой, — поправляет Римус.
— Да даже если и большой, — замечает Хью, — мы ж там не одни будем. Да и эти молодчики сами из нас революционеров сделали.
Что удивило Лизу, так это то, что Хью и Элис не считали, что эта ситуация спровоцирована Темным Лордом. Все тут сошлись во мнении, что у такого человека как он, есть дела поважнее и поинтересней, чем возиться с горсткой школьников. Инициатор явно кто-то из молодых Пожирателей Смерти.
— Мой отец хотел приехать, — вздохнул Хью. — Но к моему счастью, если ты не член Ордена Феникса, а просто мракоборец, то Франция тебе шлёт в долгое пешее эротическое турне.
— Я думал, — начал Римус, — твой отец им помогает.
— Да, — кивнул Хью, — но вот только официальным членом дамблдоровского подряда он не является, — Хью невесело усмехнулся. — Я-то думал, он так нас послушать хочет, но нет. Хочет показать мне, как охуенна работа мракоборца. Я уже готов работать кем угодно, но не в министерстве.
— Лил, — вклинилась в мрачный монолог Хью Лиза, — в аэропорту тебе встретит Клара. Вас троих привезёт Дамблдор. Думаю, если пожиратели получат по шапке от вейл, то очень быстро покинут Францию.
— Вейлы, — встрепенулся Хью, — месяц в Париже и музыка. Пожалуй это лучшее мое лето.
Лиза улыбается, а сама думает, как бы спровадить друзей из Парижа до августовского пришествия его темнейшества. Еще не знает, что нужды в этом не будет.
В купе вваливаются Джеймс, Сириус и Питер, высыпают на колени ребят угощения, купленные в тележке. Питер надеется, что все же уговорит свою маму и тоже сможет приехать в Париж на лето. В разговорах о планах ребята не замечаю, как поезд прибыл на Кингс-Кросс.
В этот раз на платформе Лизу встречает Клара. Она безусловно красива, как и другие вейлы, только вот в сравнении с прошлым годом есть кое-какие изменения. Да, люди на платформе, Дуглас и Питер очарованы Кларой… И вот если к спокойствию Римуса и Сириусу у Лизы вопросов нет: первый сам теперь вейла, второй влюблен в вейлу, пусть ее и зовут охотницей, то вот к Джеймсу и Хью есть вопросы. Клара торопит Лизу, видно будет разбираться с этой чертовщиной позже, как и с Регулусом, открывшим дневник.
Пока они быстро пересекают привокзальную площадь, Клара рассказывает, что в Париже творятся странные дела. Пару дворян уличили в связи с Пожирателями и те покинули город, хотя ни вейлы, ни министерство с ними еще ничего сделать не успели. А сами вейлы в приподнятом настроении, не смотря на то, что под угрозой мероприятие, которому они покровительствуют. Просто в выходной день «Айсберга», когда вейлы собрались обсудить, как же поступить с Темным Лордом, не нарушая договоренностей, в главный зал вошла Амелия, облаченная в красное платье.
В Париже и правда странно. Ещё один дворянин сбежал из города. Как будто чувствуют: тучи сгущаются.
— Я против ничего не имею, — поздним вечером отмахивается мадам Дориан. — Как уползли, так и приползут. Так даже волокиты меньше, — взгляд Дориан упал на Лизу. — Тебя что-то беспокоит, Лизи?
— Что в это втянули маму, — честно ответила Лиза. — Никогда не видела в ее руках Некрономикон так часто.
— Возможно, — вздохнула Амелия, — мне стоит дать этой книжкой по лицу всем Пожирателям смерти, толку будет больше.
Мадам Дориан звонко смеётся, а вот Лиза нервно улыбается.
— Что тебя тревожит?
Лиза взглянула на Жан-Пьера, задавшего этот вопрос. Вдвоем они гуляли по маггловским улицам Парижа.
— Что мои родители будут сражаться, — вздохнула Лиза.