I Want You (2/2)

— С твоими параллелями тяжело спорить, — Том на секунду устало прикрывает глаза, а потом подхватывает девушку под локоть и они продолжают путь. — Но, для тебя магглы лишь объект изучения, ты не жила с ними под боком, ты не знаешь их, как знаю я.

— Может и так, — бурчит Амелия в свой шарф, — но я стараюсь давать шанс всем людям, а потом уже сужу по поступкам и делаю выводы.

— Что? — Том резко остановился, отчего Амелия поскользнулась на тонком мартовском льду, и не упала только потому, что успела ухватиться за Реддла.

— Я вижу презрение в вашем взгляде, молодой человек, — фыркает она и отпускает юношу. — Не смотри так на меня. Ты, я, маггл в ста километрах отсюда, все люди в этом мире лишь мешки с костями. По скелету ты никогда не скажешь, был человек при жизни волшебником или нет. В семьях магглов рождаются волшебники, в семьях волшебников рождаются сквибы. Магическое сообщество уже тысячелетия бьется над вопросом: что рождает в нас магию. Пока ответа нет, мы просто принимаем правила игры и живем в этом мире, — вздыхает она, они пришли к опасной теме. — Глупо определять человека по его рождению, только поступки говорят кто перед тобой.

Том зло выдохнул и, прижав девушку к себе, выпалил:

— Ты так считаешь? Или это мысли Дамблдора в тебе говорят?

— Да, я так считаю, — гордо отвечает она. — Твой отец маггл, — шепотом продолжает, — но ты, несомненно, один из сильнейших колдунов, — она увидела нездоровый багрянец в его глазах, но все равно продолжила. — Я почитала про Мраксов, и, если бы твою мать женили на твоем дяде, как у них было принято, ты, скорее всего, сидел бы и слюни пускал. Так что может кровь отца оказала тебе добрую услугу.

Том ее отпустил, багрянец ушёл, но он все равно смотрел на неё с презрением. Она слишком много знает.

— Я буду защищать свою позицию, Том, — она вскидывает голову, они погрязли в этой опасной теме с головой. — И в ее защиту скажу, что я с тобой не потому, что ты чей–то там потомок или потому что ты умопомрачительный волшебник. Я с тобой, потому что, ты — это ты… — она на секунду замолчала, — и потому что люблю тебя, — презрение на лице юноши сменилось удивлением. — Мне с тобой интересно, — продолжает она. — С тобой можно вести такие диалоги и проверять мысли и идеи на прочность. Поступки, и правда, определяют тебя, шутка лишь в том, что люди трактуют их со своей колокольни, и сами решают что хорошо, а что плохо. Но зная твою позицию, хочу спросить, а ты то со мной почему общаешься? Потому что я из семьи волшебников? Или из–за милого личика? Или есть что–то ещё? Я не могу не замечать твои выпады по поводу того, что мне нравится и как я думаю, так что… почему?

Реддл опешил, как разговор про ядерную бомбу привел их к разговору о том кто они. И ладно бы этот разговор случился где–нибудь в будуаре, нет, он случился здесь, по дороге в Хогсмид. Он почувствовал себя безоружным, никак не увести тему, никак не отвлечь или отвлечься.

— Расслабься, — спокойно и немного холодно говорит Амелия, — если я угадала и дело только в том, откуда я родом, то я не хочу знать ответ. Потому что если всё так, то наши отношения закончатся, как только ты покинешь школу. И мне, если честно, очень грустно думать об этом моменте. Так что оставь. Пойдём, твои друзья наверно уже заждались.

Она сделала пару шагов, после чего услышала вскрик, который исходил от Реддла. Девушка обернулась, такой реакции она точно не ожидала. Не то что бы Том Реддл был тихим и безэмоциональным. Она поразилась, что какие–то свои эмоции он может проявлять вот так.

— Ты меня иногда с ума сводишь! — Реддл подошёл к ней вплотную. — Сидишь тихая и спокойная, играешь на пианино, говоришь со мной обо всем и ни о чем одновременно. А потом выдаешь такое посреди чертова нигде, в разговоре, который к этому, и привести не должен! Мне с тобой интересно, и милой мордашки не достаточно, чтобы меня заинтересовать. И ты права, друзья нас уже заждались.

От такой откровенности, Дюма чуть осела, но Том подхватил ее под локоть и потащил в сторону деревни. То ли от такой интенсивной пробежки, то ли от холодного мартовского ветра, они немного остыли. И ни словом, ни жестом не показывали, ни себе, ни окружающим, что этот разговор был. Хотя, в какой–то момент Том подумал, что если и в Амелии была какая–то агрессия, которая могла обрушиться на него, то ее не стало ровно в тот момент, когда она лупила Розье скрученной газетой по лбу. Просто Розье имел наглость сказать, что удел девушки это семья и дети, с чем Амелия была в корне не согласна.

***

Остаток марта и апрель проходят тихо. Том начал готовиться к выпускным экзаменам, и от Амелии он хотел лишь ее общества, а не долгих бесед. Ему нравится, когда все так, он читал и писал конспекты, пока она музицировала. В выручай комнате, в которой они проводили пару ночей в неделю начали появляться кресла или письменный стол. Как будто у них была маленькая квартирка на двоих.

Много часов они проводили в библиотеке. Иногда Том откладывал перо, и устало откидывался на спинку стула, запрокидывал голову и прикрывал глаза. В такие моменты его компания думала, что он просто устал. Но это было не совсем так.

Реддл иногда возвращался в тот их с Амелией разговор по дороге. «Люблю» было сказано ей так просто, как будто она нажала на клавиши пианино. А Том все ещё не понимал, что это значит. Те чувства, что есть у него, те чувства, что он испытывает рядом — это и есть любовь? Или нет? Его раздражают ее увлечения, дружба с Дамблдором, но при всем этом он не хочет слать ее к черту и просто забыть, как об очередном магглолюбце. Откровенничать с ней так легко. Ему нравится, как она радуется и как она злится. Ему нравится эти голубые глаза и огненные волосы. Ему нравится, как она играет, и как говорит о чем-то с горящими глазами. Ему нравится та внезапная покорность, которая в ней проявляется. Ему просто нравится наблюдать за ней. Его умиляет ее рост. Вот сейчас она стоит у стеллажа и ищет нужную книгу, а та на полке, до которой она не может дотянуться, встаёт на цыпочки и тянет руку. Не выходит. Том бросает взгляд на ее место, она опять бросила палочку рядом с ним. «Беспечность», — думает Реддл.

«А может доверие?», — шепчу я.

Он мог бы со своего места сказать заклинание, и нужная книга упала бы ей в руки, но нет. Он встаёт и подходит к ней со спины, прижимает к себе.

— Эта? — спрашивает он.

— Да.

Он берет книгу и отдаёт ей в руки, она улыбается ему и шепчет:

— Merci, — прижимается к нему.

Розье закатывает глаза, он не понимает это увлечение его господина. А Долохов лишь улыбается, это потому, что Том и Амелия единственные люди в его жизни, которых он может назвать друзьями.

В мае мир меняется.