Часть 3 «Блинчики и тапочки» (2/2)

— Гон?.. — нарочито медленно повторил старший. — Гон гуляет.

— В смысле? До сих пор и с кем? — тон Киллуа становился всё нетерпеливее, он не любил когда всё приходилось тянуть из людей клещами. Не хотелось вспоминать профессиональные привычки.

Он ближе подошел к брату, оперевшись обеими руками о стол, нависнув над слишком уж спокойным Иллуми. Старший Золдик медленно отвел взгляд к окну, все так же попивая чай — ему нравилось бесить своего любимого братишку. Киллуа медленно наваливался на него всем телом, светлые волосы уже щекотали нос, а медленное дыхание опаляло бледную шею.

— Иллуми, — ухо обдало теплом, — скажи, пожалуйста, где Гон.

— Дай-ка подумать, — поворачивается он к брату так, что их носы почти соприкасаются и кривит улыбку. — Гуляет с Хисокой в парке.

Киллуа продолжает нависать над ним, вглядываясь в лицо — оно неподвижно, улыбка никуда не исчезла, а в глазах будто затеяли пляску маленькие бесята.

— Бесишь, — выдыхает младший, резко дуя в лицо брата и быстро отстраняется.

Иллуми жмурится, аккуратно поправляя волосы, и, впервые за всё время, ставит кружку на стол, недовольно наблюдая за довольной физиономией Килла.

— Можешь же, когда хочешь, — весело протягивает младший, садясь рядом с братом и двигает тарелку с едой ближе, — приятного мне аппетита.

Старший Золдик еле заметно улыбается. Мелкий до сих пор любит его блинчики, хотя сам повар не видит никакой ценности в такой еде — да вкусно, да интересно, но слишком геморно и пусто. Он так и называет такую еду — «пустая» еда.

Килл же всем сердцем любит такое кушанье: в поместье он чуть ли не каждый день просил Иллуми приготовить ему что-нибудь из очень широкого списка пустышек. Старший помнит как однажды сказал ему:

— Киллуа, ты разве никогда не слышал выражение «Ты то, что ты ешь»?

На что его, на тот момент двенадцатилетний брат, выдал гениальное:

— А ты никогда не слышал выражение «Иди к черту»?

С тех пор Иллуми решил отстать от него, а то хрен знает как мелкий пошлет его в следующий раз.

— Вкуснотища! — заталкивая в рот очередной блинчик, блаженно пролепетал Киллуа. — Твои навыки в готовке стали только лучше, — заключил он с детской искренностью, жмурясь от удовольствия.

— Правда? Я очень рад этому, — он с некой нежностью посмотрел на брата. — Тебе уже восемнадцать, а ты всё как и раньше любишь такую еду, совсем не изменился.

От слов Киллуа в груди у Иллуми что-то странно зашевелилось, что-то непонятное, но наполняющее тело теплом. Чувство, уже давно забытое им… И когда он начал размышлять такими категориями?

Вот же вздор, Хисока явно плохо влияет на него своими розовыми сопливыми рассказами про Гона. Такие сопли и не только в груди зашевелятся, а и из ушей скоро полезут. Всё, решено: клоуна домой он больше не впустит. Пусть сначала свою личную жизнь устроит, а то только ныть умеет про неё.

— Кстати, тапочки верни.</p>