Часть 1 Глава 4 (1/2)
«В твоём голосе снежность/небрежность/нежность (нужное подчеркнуть).
Любишь пряники, фрукты, конфеты, но всё же предпочитаешь кнут.
Если ты на взводе, боржоми пить поздно – стоит ловить такси.
И когда я с тобой, я то взрослый мальчик, то заводной апельсин.
Ты – моё либидо/плацебо/небо. Вечный мой Казантип.
Ты легко заменяешь на время отпуска дьявола во плоти,
И резвятся в бездонных глазах-озёрах тысячи чертенят.
Но по большей части ты – вылитый ангел. Перья так и летят.
И помогут мне вряд ли антибиотики, магия или гипноз.
Мне тебя не забыть, не убить. Усилия все мои – псу под хвост.
Но хочу ли я этого в самом деле? – что мне сказать в ответ,
Ведь когда я с тобой, я существую, а так – меня будто и нет...»
Майк Зиновкин </p>
— Черт, почему время тянется так бесконечно долго?! — Брайан отложил детектив, заботливо принесенный вчера Джеймсом Стоуном, зашедшим поинтересоваться его самочувствием и сообщить, что документы в «Киннетик» отосланы. Три книги пришлись очень кстати — заняться было совершенно нечем! Правда, пришлось удивиться тому факту, что у амишей книг не бывает в принципе: они ничего не читали, кроме Библии и собственной газеты, в которой, опять же, не писали ни о чем, кроме религии и труда.
Брайан решил расспросить об этом Джастина, но пока не представилось подходящего случая: почти сразу после ухода Джеймса пришел доктор Хьюз. Как Брайан и предполагал — вставать можно. Но не на ногу. Вопрос: а как ходить на одной? Костылей в комнате он пока не замечал. Как, впрочем, и Джастина.
За два дня, прошедших с момента купания — кстати, пора было его повторить — юный амиш появлялся в его комнате исключительно набегами. Утром помогал одеваться, умываться и бриться — держал таз и зеркало, — потом приносил еду и уносил посуду. Только тогда и удавалось хоть немного поговорить. Джастин улыбался и извинялся, что с удовольствием посидел бы подольше, но надо помогать отцу с ремонтом повозки. И наблюдать за ним Брайану приходилось только через окно.
А сегодня обед и ужин приносила Дженнифер, сообщившая, что Джастин и Крейг уехали в Ланкастер и вернутся поздно или же, если не закончат с делами, останутся там на ночь. Брайан не понимал, почему это так вывело его из себя, но, сжав зубы, решил, что ничто не помешает продолжить претворять в жизнь свои планы, когда Джастин вернется.
Пока же Брайан удивлялся тому, что при очень активном образе жизни он быстро смирился со спокойствием и неподвижностью — даже не тянуло к выпивке и сигаретам. Возможно, только временно и только потому, что голова еще болела. Плюс из коротких отрывистых разговоров с Джастином он успел кое-что узнать о жизни амишей и доме, в котором гостил. Оказывается, здесь встают очень рано — примерно в пять утра — и ложатся спать около девяти вечера. Ставни закрывали, но читать можно было при свете небольшой керосиновой лампы.
Комната, в которой поселили Брайана, была единственной жилой комнатой на первом этаже — раньше ее использовали как кладовку, но когда к Тейлорам переехал дед Джастина, которому было тяжело подниматься по лестнице, переоборудовали. Наверху располагались четыре спальни: Дженнифер и Крейга, Джастина, его сестры Молли и гостевая. Так что дом был не маленьким — Брайан понял это еще когда разглядывал его по пути из душа. Точнее, не очень-то разглядывал: внимание было сосредоточено на Джастине.
Джастин… Брайан не помнил, когда с ним такое случалось, да и случалось ли вообще: соблазн совсем рядом, но получить желаемое нет никакой возможности. Это будоражило, бесило и волновало, причем стоило только подумать о Джастине больше полутора секунд, как тело начинало бунтовать. Вот как сейчас…
Брайан вздохнул, отбрасывая одеяло и развязывая завязку широких штанов, которые одолжил хозяин дома — никакие из его собственных брюк на гипс не налезали. Крейг и Джастин еще не вернулись — он бы услышал стук колес повозки, — а Дженнифер принесла ему воду и чай и, пожелав спокойной ночи, удалилась наверх. Значит, никто не помешает…
Выждав еще минут пятнадцать — по ощущениям, часов в комнате не было, - Брайан прислушался и, не уловив звуков, которые обычно издают люди, с облегчением вздохнул. Наконец-то сможет не спеша, так сказать, с чувством, толком и расстановкой предаться любимому занятию, пусть пока и «на ручной тяге». Положив ладонь на стремительно оживающий член, погладил его через грубую ткань штанов. Только это не придало пикантности, скорее, доставило неприятные ощущения: два прошедших после душа дня воздержания сделали его слишком чувствительным. Дернув за шнурок, удерживающий штаны на бедрах, Брайан искренне порадовался простоте одежды амишей.
Горячая плоть уже в полной красе нетерпеливо подрагивала в ожидании прикосновений. Брайан осторожно погладил член, чуть касаясь пальцами нежной кожи, и понял, что может кончить от малейшего движения. Нужно было срочно сбросить накопившееся напряжение, чтобы дальше, уже не торопясь, дать волю фантазиям и в полной мере насладиться самоудовлетворением.