Часть 4 (1/2)

«Годен».

Суэ забирает свои документы после проверки местных «знатоков душ». Изначально она думала, что они залезут в голову, но ей всего лишь задавали вопросы, отслеживая ее реакцию и пульс под подозрительным взглядом Ибики Морино. Позже она, бегло читая текст, со вздохом понимает, что из-за специфичной терминологии вряд ли сможет что-то разобрать в том, что ей написали.

Память Хоши совсем не помогает. Она сама в этом не разбиралась и не интересовалась толком.

В любом случае, как понимает сама Суэ, главное — это печать, оставленная в левом углу, с этим словом «годен», означающая, что она допускается до военных действий. Не то чтобы она этого хотела и жаждала.

Жесткая ткань налобной повязки со знаком деревни в виде железной бляхи сверкает новизной в свете тусклого осеннего солнца, тяжестью оседая на лбу. Неудобно. Придется какое-то время привыкать.

На внутренней стороне бляхи, вшитой в ткань, гравировка с ее индивидуальным номером и группой крови. Имени нет, так как враги могут узнать и украсть тело или еще живого, если он принадлежит клану.

Пальцами зачесывая стремительно отросшие за эти два с половиной месяца волосы, что уже доставали до плеч, Суэ все же решает воспользоваться гребнем и прочной лентой, собирая их на затылке. Но челка еще короткая и раздражающе выбивается из куцего хвоста. Мелкие зажимы для волос удается по памяти отыскать в потертой шкатулке, задвинутой в дальний ящик стола.

Суэ расчесывает ломкие и все еще сухие на кончиках волосы, подцепляет пряди, ловко заплетает в хитрые мелкие косички. Слева и справа цепляет их друг за друга, образуя ложащиеся узорчатые переплетения от висков до ушей. Длинные же, оставшиеся отросшие пряди собирает в хвост на затылке, перетягивая лентой туго и крепко.

Прическа для местных экзотическая, даже странная, но Суэ не особо заостряет на этом внимание. Красиво и не мешает. И несет в себе определенный смысл.

— А тебе что надо? — недружелюбно смотрит на нее из-под немытых лохматых волос чунин.

— Мне сказали, что я могу получить здесь снаряжение. И все остальное, — Суэ кладет свои документы на обшарпанный стол перед чунином и выжидающе замирает, безразлично наблюдая, как темные глаза бегают по листу и лицо кривится в недовольстве.

— Понабирают всяких… — недовольно цокает мужчина и скрывается за дверью, чтобы спустя какое-то время прийти со стопкой форменной одежды и новыми ботинками. Тут же с грохотом на столешницу приземляется стандартный набор кунаев и сюрикенов. — Распишись.

Суэ выводит свое имя на бумаге, после чего сгребает пожитки посредственного качества и уже дома внимательно исследует выданное.

Чем ниже ранг, тем хуже обмундирование. Эта истина вызывает у нее кривую усмешку, когда она примеряет великоватую форму и ботинки. Ткань не лучшего качества. В наборе с оружием из дешевого металла она недосчитывает один кунай и три сюрикена. Недовольно хмурится, после чего, полностью одевшись, проводит разминку, пытаясь выяснить все неудобства. Где тянет, где мешает. Делает колесо, замирает в стойке на руках посреди комнаты, аккуратно двигает ногами, разводя их из стороны в сторону.

Иголку и нитки находит все в том же ящике стола. Обувается в неразношенные ботинки, делает несколько шагов, после чего снимает и отставляет в сторону. Их придется хорошенько размять.

Ремни, старые и новые, педантично подвергаются изучению. Острый сенбон используется как шило для прокалывания кожи, когда Суэ самостоятельно решает сделать из подручных средств перевязь на пояс и грудь под вакидзаси и остальное железо. Работа предстоит долгая и кропотливая. Из шкафа достаются ремни Иоши и Соры и тоже подвергаются переделке.

Вообще, выданным обмундированием и амуницией пользуются в основном бедные. А значит, фактически всегда слабые шиноби. Все эти вещи не из дешевых, но те же джонины получают достаточно, чтобы самостоятельно позаботиться и приобрести все, что им нужно, причем хорошего качества.

У Суэ такой роскоши нет. Последние две недели она питается одним рисом и рыбой, выловленной в реке. Периодически помогая то тут, то там жителям, устраиваясь на подработку.

Брать задания в период «отгула» ей было запрещено. И единственное, что радует, так это то, что с ее квартиры не идет налог. Ввиду войны, ее статуса сироты и по факту еще не наступившего совершеннолетия или ранга «чунин».

Жить на улице, откровенно говоря, было бы неприятно.

Под пальцами Суэ выходят ровные, незаметные стежки. Она вшивает в некоторые участки швов проволоку. Делает дополнительные крепления для оружия на ремнях, что теперь служат перевязью. Затягивает, проверяет пряжки, перекалывает отверстия для металлических языков, регулируя длину и натяжение, чтобы не болталось и ничего не стягивало.

Это может спасти жизнь.

Наматывает бинт на предплечье, но не на водолазку, а под нее, чтобы ткань не сдвигала и бинт лишний раз не пачкался.

Закрывает дверь квартиры на ключ, оставляя после себя идеальный порядок с расчетом, что больше никогда не вернется.

Соседка по квартире смотрит на нее мутными глазами. Старая женщина поджимает морщинистые губы, забирает оставленный на хранение ключ и сухо желает удачи. В прошлый раз уходило трое, сейчас же уходит Суэ.

А те трое не вернулись домой. И уже никогда не вернутся.

***</p>

— На самом деле, война по факту уже закончена. После разрушения моста Каннаби страна Камня согласилась подписать мирное соглашение. Но Цучикаге — вредный старик, и поэтому заключение мира затянулось так надолго, — командир команды номер семь улыбнулся. — А пока мирное соглашение не заключено, наши силы будут стоять на границе. Не думаю, что эта ситуация будет долгой. Мир выгоден обеим сторонам, а Цучикаге не сможет даже из вредности затягивать его заключение.

— Но ведь стычки на границе еще происходят, верно? — Рин, которая была частым гостем в госпитале и видела, что раненые все равно поступают, хотя большинство шиноби проходит скорее длительную реабилитацию, не могла не заметить, что конфликты все еще вспыхивают и имеют последствия.

В основном в госпитале Конохи были либо совсем тяжелые, либо те, кто смог дойти своими ногами и проходит длительное восстановление. Обычно в каждом перевалочном пункте и лагере есть медики, которые обязаны оказать помощь. Хотя с медиками всегда был дефицит. Учитывая то, что шиноби Ивагакуре здорово прошлись с целью проредить их у своих врагов, стало еще меньше.

Даже вышел указ об отмене отличительных знаков на поле боя. Как клановых, так и тех, что ты медик. Сенджу, как известных ирьенинов, стремились сразу же уничтожить, а те, кто носил красный крест, вообще первыми попадали под удар.

— Да, стычки случаются, — молодой мужчина досадливо поморщился. — Но это ненадолго. Ваша команда, впрочем, будет направлена не на границу с Ивагакуре, а с Киригакуре.

— Туман? — Какаши заинтересованно склонил голову. — Зачем?

— В Тумане неспокойно. Они не слишком-то рьяно принимали участие в войне, но это только потому, что у них достаточно проблем внутри страны. По данным нашей разведки, там уже давно зреет гражданская война, которая, по сути, и так на протяжении нескольких лет уже идет в вялотекущем состоянии. Но напряжение растет и готово вот-вот вспыхнуть с новой силой. Нынешний Мизукаге, очевидно, пытается сплотить свой народ, и может оказаться так, что он решит отсрочить или даже решить проблему с помощью появления врага во внешнем мире.

— Общий враг объединяет, — кивнул Какаши задумчиво.

— Верно. Этот шаг рискованный, но вполне может получиться, если разыграть все правильно, — Минато повертел в руках свой кунай. — Политика. В любом случае вы направляетесь на границу с Киригакуре. Мы и так потихоньку укрепляем свои позиции, не хотелось бы просмотреть что-то подозрительное. Но не беспокойтесь, договор о перемирии будет заключен с Ивагакуре в ближайшее время. И как только соглашение будет достигнуто, Туман не решится на нас нападать. Кризис пройдет, и вы вернетесь в Коноху.

— Вы отправитесь с нами, Минато-сенсей? — Рин явно волновал этот момент, и Суэ ее понимала. Все же лучше знать, что Желтая Молния Конохи придет на помощь, но через полстраны даже сам Минато Намикадзе не сможет быстро добраться в случае чего.

Учитывая то, что они недавно потеряли сокомандника и их самих спасло только то, что их учитель пришел к ним на помощь, то оказаться без поддержки было страшновато.

Во всяком случае Рин.

— Нет. Хокаге настаивает, чтобы я присутствовал при заключении мирного договора с Ивагакуре. По сути, скидывает это все на меня, — чуть посмеиваясь, произнес блондин. — Они меня уважают… и боятся.

— Ясно, — Рин не совсем удачно попыталась скрыть свое разочарование.

Минато обвел свою команду взглядом, с улыбкой потрепал ученицу по голове.

— Не беспокойся, Рин, это будет недолго.

Суэ безучастно посмотрела в сторону этих троих и вновь вернулась к наблюдению за тем, как лезвие куная скользит между пальцами. Ловкость и моторика были на высоте, но недостаточно, так что она в свободную и не очень минуту игралась с оружием, крутя его между пальцев и работая кистью, развивая гибкость суставов и силу. Полезное занятие. Почти медитативное.

— С кем мы отправляемся? — перешел к делу Какаши, складывая руки на груди, принимая серьезный и сосредоточенный вид.

— С командой Дайчи-сана. Он джонин, вы с ним вроде бы знакомы, Какаши-кун.

Судя по тому, как тот помрачнел, знакомство было, откровенно говоря, не лучшим.

— Да. Знакомы, — прозвучало совсем без энтузиазма.

— Я надеюсь, что вы справитесь без меня.

— Мы не подведем, Минато-сенсей, — тепло улыбнулась Рин.

— Я знаю.

Суэ резким движением перехватила кунай, что неожиданно сорвался с пальцев, и сжала рукоятку.

Оружие просто так не падает.

Пришелица из другого мира нахмурилась.

Плохая примета.

***</p>

Суэ не любила глупых людей. Особенно глупых людей, стоящих у власти.

Хотя шиноби по имени Дайчи не был глупым, но у него была необъективная оценка и предвзятое отношение к команде номер семь. Точнее к Какаши Хатаке.

Дайчи Учиха был, вероятно, неплохим человеком. И неплохим шиноби. Но клановое воспитание и это чувство гордости, почти гордыни, влияли на его взгляд на вещи больше, чем ему хотелось и думалось.

У капитана команды номер семь, Какаши Хатаке, репутация была не из самых лучших в деревне. Начиная с того, что его отец считался фактически предателем, который покончил жизнь самоубийством, заканчивая тем, что ходили слухи, что он убил своего сокомандника и забрал его шаринган.

Глупость, конечно. Клан Учиха бы этого не простил и сам бы покарал вора. Но люди любят верить во всякую чушь и не любят думать. Как слушать, так и слышать.

А еще имеют короткую память.

Например, о том, что Сакумо Хатаке был прекрасным человеком и почти что героем, они предпочитали не вспоминать. Как и о том, что война окончилась благодаря успешной миссии по подрыву моста Каннаби. Война, конечно, рано или поздно закончилась бы в любом случае, но именно подрыв моста приблизил этот момент.

Как когда-то решение Сакумо спасти товарищей приблизило ее начало.

Дайчи Учиха испытывал к Какаши неприязнь. Устраивать разборки между джонинами было сейчас не лучшим вариантом, да и Какаши Хатаке был не только сильным шиноби, но и считался главой своего клана. К Рин лучше не лезть, так как Хатаке оберегает ее, как цепной пес, это знали все, и основной удар пришелся по Суэ.

Безродная, бесклановая. Ни талантов, ни силы. К тому же генин. Когда товарищи Суэ — чунин и джонин, успевшие сделать себе имя и приобрести вес.