15. (1/2)

Яблоня все еще стояла. Это было поразительно, потому что Алина четко помнила: дерево было старым. Но яблоня стояла, листья облетели, под ногами валялись некрупные яблочки, некоторые из них успели сгнить, изломанный ствол стремился ввысь, шершавая кора под рукой была влажной.

Алина глупо улыбнулась, неверяще покачала головой. И двинулась дальше от перекрестка, где они расставались с Инеж. Шла той самой дорогой, которой ходила еще ребенком, не самым счастливым, не самым несчастным, обычным ребенком.

Сначала показались из-за поворота корпуса первой специализированной школы, а потом и школы для отказников, которая стояла напротив. Алина хмыкнула как-то удивленно. Надо же, а ей казалось, что территория школы больше да и сами здания - тоже. В детстве все кажется больше. И расстояние от перекрестка Алина преодолела быстрее, чем в детстве. Впрочем, в детстве они с Инеж сознательно шли медленно только бы не возвращаться по домам. И если отсутствие Алины в Керамзине вряд ли бы заметили среди множества других проблем, то тетка Инеж только рада была найти повод поругать девочку, поэтому Гафа обычно старалась приходить домой в одно время. Другое дело, что потом она весьма ловко сбегала прямо со второго этажа, через окно по дереву, что росло рядом. Но их время после уроков всегда было ограничено.

Алина прошла через ворота, краем глаза увидела, как тренируются на спортивной площадке шквальные. С удивлением увидела, что подростки одеты в синюю форму с серебряной вышивкой. Надо же. В ее юности никакой формы в школе и в помине не было.

Алина чувствовала одновременно и ностальгию, свойственную всем, кто возвращается в места прошлого, и смутную тревогу, даже неприязнь. Да, Старкова получила здесь прекрасное образование, лучшее в городе, а, возможно, и в стране, но никогда не была здесь счастлива. У нее не было здесь друзей, любимых учителей. Из любимых предметов оставались равкианский, литература и история, но это не была заслуга учителей, скорее личная склонность Алины, которая между уроками частенько пропадала в библиотеке.

Из корпуса поодаль, если Старкова правильно помнила, он принадлежал субстанциалам, выбежала счастливая толпа детей на этот раз в фиолетовой форме. Алина ухмыльнулась. Стилизация под кафтаны гришей времен генерала Киригана, разделение по орденам. А учителя-гриши, интересно, тоже носят форму? А отказники?

Покачав головой, все еще ухмыляясь, Алина прошла в главный корпус, показала охраннику на входе паспорт и, ловко лавируя между детьми, свернула в более тихий коридор. Замерла на мгновение перед дверью с массивной табличкой: «директор», а потом постучала.

- Войдите! - раздалось энергичное.

Алина толкнула дверь. С тех пор, как она была здесь в последний раз, многое изменилось. Кабинет отремонтировали, отдав предпочтение более светлым тонам, сменили мебель на современную, вместо тяжелых портьер противного болотного оттенка, появились новенькие жалюзи, старая тяжелая люстра, которая давила своим весом, готовая рухнуть на голову, уступила место легкому светильнику, лишь только старинный паркет остался неизменным. Но это было бы почти преступлением выломать его в угоду современности.

- А вы весьма пунктуальны, мисс Старкова, - похвалила ее директор.

Алина подняла голову, рот ее смешно округлился. Перед ней одетая в строгий брючный костюм песочного оттенка сидела ее соседка по палате в больнице. Только теперь она ничуть не была похожа на любимую мать и бабушку, которая позволяла отчитывать себя. Смотрящая поверх стильных прямоугольных очков, Марта Войцеховская была тем, кто она есть, строгим директором первой специализированной школы Ос Альты.

- Спасибо, - пролепетала Алина.

Марта окинула девушку задумчивым взглядом с ног до головы. Старкова не знала, куда ей деться от смущения.

- За всем этим, вероятно, кроется длинная история, - произнесла Марта и указала рукой на кресло напротив стола, - присаживайтесь, Алина. Поговорим.

Старкова неловко умастилась на самом краешке, чувствуя себя провинившейся ученицей. Хотя в ее юности никогда не хулиганила настолько, чтобы ее позвали к директору. Здесь она бывала уже перед самым выпуском, когда к ней с предложениями дальнейшего обучения и сотрудничества приходили сотрудники... разных ведомств Равки.

- Всеволод сказал, что вам нужна работа. Признаться, я удивлена, что всего лишь учительница из приюта, - без обид, Алина, - вызвала неудовольствие комитета по образованию. Они говорят о вашей, - Марта замолчала на мгновение, словно припоминая, - вопиющей некомпетентности. Что случилось?

Алина уставилась за спину Войцеховской, за окно, где виднелась школа для отказников. Она не знала, что рассказать и как рассказать.

- Алина, - мягко произнесла Марта, - если вы не расскажете мне все честно, так, как есть, мы едва ли сможем с вами сотрудничать. Я согласилась побеседовать с вами только из-за просьбы Всеволода. Когда он назвал мне имя и фамилию, я удивилась такому совпадению. Надо же, подумала я, полная тезка той милой девочки из больницы. Но вот вы здесь. Так что случилось, Алина?

Старкова стиснула зубы, собралась с силами и в нескольких предложениях, опуская ненужные подробности рассказала почти все, не упоминая Александа, измену и скандал с мужем. Войцеховская слушала, не прерывая.

- Вот как, - задумчиво произнесла Марта, - ваш муж, очевидно, малоприятный человек, если вы бежали ночью из дома... босиком.

Алина покраснела, опустила голову. Это было так неловко. Конечно, Марта помнила, что даже тапочки ей принесла Нина.

- Впрочем, меня это не касается. Меня касается только ваша ценность как специалиста. Признаюсь, то, что вы Заклинательница Солнца, единственная и уникальная в своем роде, это огромный плюс. Бонус нашей школе. Как и то, что вы наша выпускница. Я полистала старые ведомости. Вы не блистали в обучении, но нареканий по литературе, которую вы преподаете, не было. Так же, как и по специализированной программе, разработанной индивидуально под вас. Полагаю, преподавателям спецкурсов было непросто с вами.

- Я тренировалась со всеми понемногу, - сказала Алина, - никто не знал, как обучать Заклинательницу Солнца. Но постепенно все приноровились. Больше всего был в восторге преподаватель по армейской подготовке в старших классах, - девушка улыбнулась, - ему нравилось исследовать границы смертоносного воздействия солнечного света, комбинировать его с приемами гришийской борьбы.

Марта понимающе кивнула. Равка, которая сейчас жила в мире с соседями, всегда готовилась к войне.

- Итак, Алина, меня мало интересует ваше резюме. Там все равно нет ничего интересного, кроме университета, преподавания в Керамзине и пары-тройки стандартных курсов, верно?

Алина, закусив губу, кивнула.

- Но там нет и сертификата, который позволил бы вам преподавать у гришей. А у меня, признаться честно, нет пока и вакантного места преподавателя литературы.

Старкова замерла, сердце ее упало. Ну вот и все. Поговорить она поговорила, вспомнила школьные годы, отнюдь, не чудесные, но на том и все. Неужели, Мальен прав, и Алина никому и нигде не нужна?

Девушка закусила губу. Вместе с отчаянием в ней росла и злость. Зачем тогда Марта пригласила ее? Чего ради просила об откровенности? Посмеяться? Поглумиться? Алина исподлобья посмотрела на Войцеховскую.

- Обучение, - тем временем, как ни в чем не бывало, продолжала Марта, - платное. Есть бюджетные программы, в которые я вас уже включила, но они будут возможны только в декабре. Таким образом, до декабря вы не можете преподавать у гришей. Поэтому, Алина, я предлагаю вам подождать.

- Чего? - вырвалось у Алины.

- Сначала декабря. Далее мы посмотрим, что можно решить со ставкой учителя литературы, а до того времени у меня есть к вам предложение.

Старкова вся подобралась. Быть может, она зря разозлилась на Марту? Та внезапно захотела ей помочь.

- Мой библиотекарь уходит в декретный отпуск через месяц. Этот месяц будет испытательным сроком для вас и возможностью для нее передать вам дела.

Рот Алины округлился. Она, конечно, не хотела быть никаким библиотекарем. Да и зарплата, естественно, была меньше. Но это была возможность зацепиться здесь, выучиться. А дальше все могло измениться.

- Спасибо! - выдохнула девушка.

- Полагаю, что вы согласны, - посмеиваясь, произнесла Марта, - тогда нам стоит написать заявление о приеме на работу, проверить наличие всех необходимых у вас документов. Вы уже уволились из Керамзина?

Алина вздрогнула, только сейчас осознав, что не уволилась, что ее трудовая книжка по-прежнему в отделе кадров приюта. Твою мать! Закусив губу, Алина отрицательно покачала головой. Войцеховская цокнула языком недовольно.

- Мы же можем написать все сейчас? - торопливо спросила Алина, - а потом я принесу трудовую. Через две недели.

- А вы действительно собираетесь отработать эти две недели? Рядом с вашим мужем?

Старкова поморщилась.

- Я постараюсь решить вопрос... быстрее, - произнесла через силу.

Понимала, что ей придется поехать в Керамзин. Ей заранее было не по себе. От одной мысли, что придется говорить с Мальеном, становилось дурно.

Марта посмотрела поверх очков недовольно, побарабанила пальцами по столу.

- Ну хорошо, - вздохнула, - договоримся пока так.

Алина почувствовала себя крайне неловко. В конце концов, она не была блестящим уникальным специалистом, ради которого следовало идти на такие уступки. Только создавала дополнительные проблемы Марте.

- Идемте, - поднялась Войцеховская, - покажу вам здесь все.

- Но я вроде как, - Алина тоже поднялась, растерянно улыбнулась, - и так здесь все знаю.

- О нет, Алина, - улыбнулась директор, - едва ли. Многое изменилось. Идемте.

Они вышли из кабинета, направились по коридору к библиотеке.

- Департамент образования Ос Альты ввел форму для учеников спецшкол, - говорила Марта, - пока в тестовом режиме для столицы. Предполагается, что затем подобная практика будет введена во всех школах для гришей по всей стране.

- Разделение по орденам, - понимающе кивнула Алина.

- Верно, - произнесла директор, - учителя тоже носят форму.

- А не-гриши? - Алина едва успела прикусить язык, чтобы не сказать «отказники».

- Темно-серые костюмы. А вот что делать с вами? - Марта задумчиво посмотрела на Алину.

- Формально заклинатели относятся к эфириалам, - отозвалась Алина, - полагаю, уместным будет синий костюм с, например, золотистой вышивкой.

Марта прищурилась.

- Первая в истории Заклинательница Солнца носила...

- Черное, - кивнула Алина, пожала плечами, - если вы будете не против. Я не слишком люблю черный цвет, но если это принципиально, то я согласна.

- Дам вам контакты ателье, где шьют форму для детей и учителей. Решите сами. Меня устроит любой вариант.

Они толкнули дверь библиотеки. Алина огляделась. Помещение стало светлее и от этого словно больше. Раньше девушка и не замечала, какие здесь высокие окна. Старые деревянные стеллажи заменили на новые металлические. Конечно, потерялось то очарование старины, которое здесь всегда царило, но стало современнее и просторнее.

- Директор! - из-за стола поспешно выскочила невысокая брюнетка, ее округлившийся животик был обтянут темно-синим платьем, по вороту шла серебристая вышивка.

- Ниночка, - тепло улыбнулась Марта, - я привела к тебе помощницу. Познакомься, пожалуйста, Алина Старкова - твой стажер.

- Очень приятно! - широко улыбнулась Ниночка.

- И мне, - отозвалась Алина. Девушка ей сразу понравилась.

- Недели через две Алина приступит к своим обязанностям. Твоя задача - научить ее всему.

Нина активно закивала. Марта перебросилась еще парой фраз с библиотекарем, и они с Алиной пошли дальше.

Прошли по коридорам и холлам, заглянули в пару классов. Старкова отмечала изменения к лучшему, вспоминала школьные годы и чувствовала себя донельзя странно. Словно бы и знала это место, и нет. Наконец, они вышли на улицу, дошли до спортивной площадки, где тренировались гриши.

Старшие классы упражнялись в гришийской борьбе. Алина невольно залюбовалась четкостью и смертоносностью их движений. Тело, отвыкшее от физических нагрузок, заныло, словно помнило, как это было много лет назад.

- Алина! - послышался голос.

Старкова обернулась, чтобы увидеть спешащего к ней Боткина. Учитель немного потолстел, поседел, но сжал ее в объятиях с такой силой, что девушка невольно охнула.

- Девочка совсем не тренируется! - погрозил ей пальцем Боткин.

Алина рассмеялась.

- Я всегда была безнадежна.

- Ты прибедняешься, - Юл-Эрдэнэ расхохотался, а потом вдруг внезапно попытался напасть.

Алина машинально сделала шаг назад и чуть в сторону, уходя с линии атаки и выставляя перед собой сияющий щит. Все произошло так быстро и естественно, словно само это место заставило тело девушки вспомнить, как защищаться. Повисла тишина, Алина опустила щит, а потом по рядам наблюдавших за ними подростков пронеслось: «Заклинательница Солнца!» Алина видела изумленные, восхищенные взгляды. И даже попятилась, порозовели скулы.

- Приходи тренироваться, - подмигнул Боткин, а потом развернулся к школьникам и грозно окрикнул их, - не помню, чтобы я давал сигнал об отдыхе!

Подростки засуетились, возвращаясь к тренировке, но все еще оборачивались, поглядывая на Алину.

- Вот, значит, как это выглядит, - задумчиво произнесла Марта, - дар Заклинательницы Солнца.

- В том числе, - кивнула Алина и улыбнулась, - но Боткин действительно всегда говорил, что я безнадежна.

- Он всегда и всем недоволен! - фыркнула Марта, - не стоит принимать его слова в расчет. Итак, Алина, я жду вас через две недели. Если получится прийти раньше, буду весьма признательна.

Старкова отрывисто кивнула.

Мимолетная легкость, которую ей подарил Боткин своей улыбкой, своими объятиями и даже своим неожиданным нападением испарилась. На девушку вновь навалились проблемы. И самая главная из них: увольнение из Керамзина.

Старкова сердечно попрощалась с Мартой, еще несколько раз поблагодарив ее. И медленно пошла к остановке автобуса. К тому самому перекрестку. Должна была свернуть направо, чтобы поехать домой. Но, стиснув зубы, решив, что не стоит откладывать, повернула налево, чтобы поехать в Керамзин.

И все равно тянула время, вышла на пару остановок раньше, зашла в кофейню.

- Вы так давно у нас не были, Алина! - воскликнула ее любимая бариста. Девчонка щеголяла новой прической и новым пирсингом в носу.

- Дела, - отозвалась девушка, - приготовьте мне что-нибудь ваш вкус.

- Послаще? Покислее? - деловито спросила бариста.

- Послаще, - отозвалась Алина, чувствуя, как нарастает напряжение, как саднит в груди. Сердце сбилось пару раз с ритма, перехватило дыхание. И это она еще до Керамзина не дошла. Ей стоило взять себя в руки перед разговором с Мальеном. Но как это сделать, Алина не знала.

Она отпила очень сладкий раф с малиновым сиропом и вишневым вареньем и улыбнулась. Обычно предпочитала не настолько сладкие напитки, но сейчас было в самый раз.

- Вы вновь угадали. Спасибо! - поблагодарила подмигнувшую ей бариста и вышла из кофейни.

Еще было только два часа дня, но сизые тучи, нависшие над городом, делали пейзаж вокруг темнее. Безрадостная картина осени не добавляла оптимизма. Пронизывающий ветер заставлял дрожать от холода.

Алина злилась на холод, на ветер, на Мальена и собственную трусость. На то, что тянет время. Надеется... а на что? Идиотка! В несколько глотков Алина допила кофе, облизнулась как-то хищно, вскинула голову и вошла в знакомые ворота, которые миновала так поспешно, убегая из места, которое когда-то было ей домом.

Первым ее заметил кто-то из детей. Вопль: «мисс Старкова!» разнесся над приютом, и Алину тут же окружили дети и подростки. Подошла одна из воспитательниц.

- Алина, - обняла сердечно, - вот уж не думала, что ты придешь.

- Почему это? - вскинула бровь девушка, стараясь одновременно обнять всех.

- Ну, - замялась воспитательница, - мистер Оретцев сказал, что ты... - она осеклась.

- Бросила вас и приют? - поджала губы Старкова.

- Как-то так, - отвела взгляд женщина.

- Увольняюсь, - просто ответила Алина, не считая нужным скрывать, - развожусь с Мальеном.

Глаза женщины округлились.

- Но... как же... так? Вы же такая чудесная пара! Идеальная! Алина, послушай, не стоит рубить сгоряча. Поверь, я знаю, семейная жизнь - это непросто. Да, он крутил с Руби, все в приюте знали об этом, но ее сейчас здесь нет.

Алина прервала воспитательницу взмахом руки.

- Не стоит. Все решено. Мы не идеальные. И пришли к выводу, что нам пора разойтись.

- Мне кажется, что это ты пришла к выводу, - поджала губы воспитательница, - на Мальене в последние дни лица нет. Он очень переживает.

Старкова лишь пожала плечами. Не ее печаль, о чем переживает Мал. Она обняла еще раз всех детей и вошла в дом.