47. Визитёры (2/2)

— Нет. Хотя он бы прекрасно с этим справился, — я скривилась. — Правда, от привычного вам Хогвартса мало что после этого бы осталось, но… Не суть. Всё должно выглядеть предельно естественно — пост директора вполне логично перейдёт к профессору МакГонагалл.

— Но она гриффиндорка, — едва заметно возмутился он.

— Мерлин… — я закатила глаза. — Хоть вы не начинайте. Мне этого бреда в школе хватило — чуть не захлебнулась. Вы же политик. Вам нужно повести себя так, как будто вы-то как раз последний ратуете за отстранение директора Дамблдора от должности, однако вы поддержите это решение, поскольку в первую очередь печётесь о школе и учениках, — я чуть сощурилась. — И вам вообще не стоит выдвигать кандидатов на пост директора. Думаю, профессор МакГонагалл появится среди них и без. Поддержите её с заметным, насколько это будет приемлемо, неудовольствием.

— Я вас понял, — кивнул мистер Малфой. — Думаю, в письме вы были совершенно правы, когда написали, что дело хоть и не срочное, но и отлагательств не терпит. Полагаю, мы сможем всё уладить в течение пары недель, — он поднялся.

— На чай не останетесь? — удивилась я.

— Вы поставили мне непростую задачу, которую я, признаться, и сам хотел бы воплотить, — он улыбнулся. На удивление естественно. — Так что, пожалуй, займусь этим вопросом как можно скорее. Скандал на пиру поможет поднять тему, а там мы уже придём к нужному решению.

Я кивнула и сама проводила его до камина. Почему-то у меня не возникло и тени сомнения в том, что он справится. В конце концов, это как раз его стезя.

Откровенно говоря, всё это вселило в меня уверенность, что директора Дамблдора я больше никогда в своей жизни не увижу. Но вот овощ. Продолговатый корнеплод. Спустя десять дней мне написал мистер Малфой о том, что затея его увенчалась успехом, и директора с почестями проводили на пенсию. Его пост заняла профессор МакГонагалл — теперь директор МакГонагалл — и она уже начала весьма активную работу по поиску новых преподавателей.

Стояла жара, для этого места нехарактерная. Я торчала в гостиной — самой прохладной комнате — и читала книгу о предсказательных шарах. Внезапно в камине вспыхнуло зелёное пламя, и из него вышел сначала мистер Скримджер. Камин для него мы открыли, едва прибыли домой, на случай — понятно какой случай. Так что я не могла сказать, что его появление сильно меня поразило. Поразило меня другое — за ним в гостиную вошёл директор Дамблдор. Вот тут я едва не потеряла челюсть.

— Чем обязана вашему визиту? — выдавила я, не собрав себя, даже чтобы встать.

— Я хотел бы поговорить с Хеймдаллем, — отозвался мистер Скримджер. — Он дома?

— Где-то должен быть, — я пожала плечами. — Сейчас позову.

Пока я была в Хогвартсе, ободок настолько плотно врос в моё привычное состояние, что я не сняла его и дома. Хотя как раз-таки здесь вполне можно было обходиться и без него — ни мысли Северуса, ни Хеймдалля без прилагаемых усилий мне не поддавались. Теперь я вспомнила об этом и стащила артефакт с головы.

— «Хеймдалль, — позвала я. — К тебе пришёл мистер Скримджер».

— «Руфус? — переспросил он. — Зачем?»

— «Вряд ли награду Министерства вручить, — ворчливо заметила я. — Спускайся в гостиную и спрашивай сам».

— «Иду».

— Он сейчас придёт, мистер Скримджер, — вслух произнесла я. — Я могу узнать, что вас привело?

— Полагаю, вы в любом случае узнаете, — чуть нахмурился он. — Впрочем, у меня есть дело и к вам тоже. Мы сможем обговорить детали позже.

Я кивнула, и в этот момент в гостиную вмчался Хеймдалль. Он сходу протянул руку для приветствия мистеру Скримджеру, а затем с удивлением заметил директора Дамблдора. С ним он тоже обменялся коротким рукопожатием, прежде чем пригласить главу Аврората в свой кабинет. Мы остались с директором наедине. Я озадаченно смотрела на него, а он не спешил что-либо говорить.

— Хотите чаю? — наконец выдавила я.

— Мисс Нильфхейм, мы ведь оба понимаем, что я бы к вам со светским визитом не пришёл, — вздохнул он.

— Вроде бы никто не мешает говорить о делах за чашкой ароматного чая, директор Дамблдор, — кисло улыбнулась я и поднялась. — Давайте пройдём в мой кабинет, и Арчер подаст… Хм… Чай с лимоном?

— Это хорошая мысль, — он кивнул, и очки на его носу блеснули. — Но ведь мы оба с вами знаем, что я больше не директор, — он улыбнулся так, будто подловил меня. Я вопросительно изогнула бровь. — У Люциуса никудышная ментальная защита.

— Хотите обвинить меня в чём-то? — уточнила я.

— Об этом и пойдёт речь.

Мы поднялись в кабинет молча, и там я предложила ему устроиться у стеллажа. Не успели мы оба устроиться в креслах за чайным столиком, как на нём материализовались изящные фарфоровые чашки с ароматным чаем. С минуту мы взирали друг на друга в полной тишине. Потом директор сделал глоток, глубоко вздохнул и заговорил.

— Я пришёл к вам, чтобы для начала сказать спасибо, — тихо произнёс он.

— Что? — я хотела отпить чайку, но моя рука так и замерла с чашкой. — Я… Вы… — я «прислушалась». — Вы сегодня без палочки, верно?

— Да, — директор кивнул. — Полагаю, мне следует всё вам объяснить. Дело в том, что я слишком поздно это заметил. Бузинная палочка, сильнейшая палочка, стала моей без малого пятьдесят лет назад. Она предназначена, чтобы творить великую магию. И такой волшебник, как Гриндевальд или Волдеморт без труда нашли бы ей применение. Однако я не стремился стать Лордом магического мира, и потому она начала отравлять моё сознание. Великие добрые дела можно вершить, когда есть Зло, с которым нужно бороться. Том… — он снова глубоко вздохнул. — Палочка была у меня совсем недолго, когда Том Реддл окончил школу и попросил место преподавателя ЗОТИ. Он был очень одарённым юношей и действительно лучше многих разбирался и в тёмной магии, и в защите от неё. Но я убедил тогда директора Диппета в том, что он слишком молод, чтобы преподавать. Я не думал, что всё выйдет так. А стоило бы.

— Вы же не провидец, — я пожала плечами.

— У всякого студента есть склонности, — директор слабо улыбнулся. — И если он склонен к тёмным искусствам, нельзя оставлять это без надлежащего внимания. Всё же я был его преподавателем, и мне следовало увидеть это в нём. Однако именно он проклял должность преподавателя ЗОТИ. Признаться, я был удивлён, когда Хэймдэлл согласился на эту работу и предложил просто переименовать предмет.

— К нему проклятья в любом случае не липнут, — хмыкнула яи тихо добавила: — Он уже проклят всю жизнь провести в моей компании. Куда уж мощнее-то?

— Двадцать пять лет прошло после того, как Том закончил школу, — продолжил директор. — Всё началось с точечных исчезновений некоторых волшебников, а потом были и убийства. Мы слишком поздно поняли, что происходит — это уже была война, когда на его сторону перешли во множестве тёмные создания. Одна часть меня испытывала боль и жалось, чувство вины, ведь я понимал, откуда взялся Волдеморт. А другая — я долго не хотел признавать этого — ликовала, ведь теперь я мог творить Великие Добрые дела. Я создал Орден Феникса, чтобы сопротивляться ему. Я думал, битвы закалят его, и тогда я сам смогу сразиться с ним и победить. Сначала я так думал.

— Я правильно вас поняла — ЗОТИ преподавался отрывочно с сорок пятого? — скривилась я.

— Да, — он глубоко вздохнул. — Точнее, не совсем. Пока директор Диппет ещё занимал свой пост, он ещё как-то следил за занятиями, но когда я сменил его… Министерство начало выпускать множество запретов на самые разные виды тёмной магии, и я в некотором роде пустил всё на самотёк. У меня была Бузинная палочка, и я был уверен, чтобы смогу в конце справиться с Волдемортом. Недолго, впрочем. Когда в школу поступил Джеймс Поттер, потомок Певерелов, я посчитал, что он станет тем, кто сделает это. Я узнал, что у него была Мантия-невидимка, родственная Бузинной палочке. И я знал — верил — что если найти и Воскрешающий камень, именно он одолеет Зло. Джеймс вовсе не был образцовым ребёнком, а я многое спускал ему с рук. Спускал такое, что не спустил бы никому другому. К примеру, я знал, что они с друзьями стали анимагами ради своего друга, но не стал убеждать их зарегистрироваться в Министерстве, как полагается. Я делал вид, что не замечал, как он использует мантию-невидимку. Я закрывал глаза на его издевательства на студентами Слизерина, списывая это на всеобщую ненависть к ним из-за Тома. Да я и сам подогревал её, признаться, — он глубоко вздохнул.

— Это я заметила, — я поджала губы.

— А потом было Пророчество.

Он замолчал, уставившись в чашку. А я, кажется, начала понимать, какого Мерлина всё так сложилось. Ну, надо было догадаться, что нечто подобное Бузинной палочке не могло существовать без участия некромантии. Потому что даже у лучших палочек был срок жизни и, скажем так, столетиями он не исчислялся. Не говоря уже о том, что палочки нередко умирали вместе со своими владельцами. К примеру, той изношенной палочке Рона Уизли было едва ли пятьдесят лет, а она уже была на последнем издыхании. Бузинная палочка была совершенно иной. Ей было больше семисот столетий, и она по-прежнему функционировала. Нет такого сердечника и такого дерева, которые бы прослужили бы так долго. На какой угодно магии, если некромантию не считать.

— Когда оно было произнесено и записано как пророчество, я осознал, что именно палочка направляла меня, — снова заговорил директор. — Вам вряд ли знакома книга об управлении пророчествами… — он сделал паузу, будто раздумывая, как пересказать её мне в двух словах.

— Отчего же? — я изогнула бровь. — Я как раз её читаю. Полагаю, у меня сохранился последний или почти последний её экземпляр.

— Я понял, что вмешался, когда всё было кончено, — кивнув, тихо произнёс он. — Не то чтобы я сильно исправил его, но сделал так, что если бы Том узнал о нём, непременно решил бы, что это кто-то из Ордена. И так и вышло. Позже, когда я вспоминал об этом, я никак не мог понять, сам ли взмахнул палочкой и какого Мерлина это вообще произошло. Мне кажется порой, Бузинной палочке хочется на покой.

Нельзя сказать, что у палочек есть прямо Сознание. Но кое- что такое всё же есть. Надо думать, Бузинная палочка либо поехала кукухой, либо поддалась суицидальным настроениям. Либо то и другое вместе. Ну, думаю, после семисот лет не в самых добрых руках желание такое неудивительно.

— История, леденящая душу, — я нахмурилась. — И чего вы хотите от меня? Не просто же так вы проделали такой и рассказали мне всё это.

— Вы правы, — директор снова глубоко вздохнул. — Прежде всего я действительно хотел поблагодарить вас — сам я бы не ушёл из школы, даже если понимал, что мои действия ведут к катастрофе. Но я и правда пришёл с просьбой. Помогите избавиться от палочки.

— Мне вас на волшебной дуэли победить и самостоятельно с ней с ума сходить? — я скептически изогнула бровь.

— Нет, — он слабо улыбнулся и покачал головой. — Я бы никому не пожелал такой участи. Бузинную палочку нужно уничтожить. Но у меня нет такой силы, чтобы сделать это. Если только у меня была бы другая палочка не меньшей силы, я мог бы сделать это сам.

— Мои закрома не настолько обширны, — нахмурилась я.

— Я понимаю, — он кивнул. — Но я видел палочку мистера Уизли. Да и ваши тоже.

— Ваш фамильяр — феникс? — сощурилась я. Директор кивнул. — Возможно, мне понадобится его перо. А может, и нет. Это уж как пойдёт.

— Так вы сделаете это? — он даже привстал.

— Учитывая всё вышеизложенное… — теперь настала моя очередь глубоко вздыхать. — Я не хотела бы сражаться с вами. И думаю, Хеймдалль тоже не хотел бы. А если оставить всё как есть, мы рискуем к этому прийти. Так что да — я это сделаю.

Ох, и на что я подписалась на этот раз?