12. Магические изощрения (1/2)

В ночь Самайна мне удивительным образом удалось даже поспать. Хеймдалль и мистер Скримджер разделались с пауками довольно быстро, после чего тушки были крайне ловко препарированы и разобраны на ингредиенты. И только та — сравнительно небольшая — часть их тел, которая не годилась для зельеварения или иных нужд, была сожжена. В сравнении с тем ароматом, который источало сие горящее сашими, вонь сжигаемой морной травы казалась прямо-таки ароматом хороших духов. Её, к слову, добавляли в некоторые ныне запрещённые приворотные зелья, какие не предполагалось пить — морной травой её звали не за красивые цветы. Так вот, после того, как подношение сгорело, профессор Снейп ушёл в замок, и мы остались втроём. Я слишком устала, так что просто отрубилась. Пришла же в себя я в очередной неловкой ситуации — я спала головой на коленях Хеймдалля. По этому поводу, впрочем, никто ничего не сказал.

Начинало светать, и мистер Скримджер засобирался уходить. Только не к замку, как можно было ожидать, а дальше в лес. Как он сказал — туда, где кончался антитрансгрессионый барьер. И ещё он сказал, что соберёт в Аврорате группу для сокращения популяции акромантулов. Хеймдалль тут же спросил, куда пойдут туши, и глава Аврората на несколько секунд нахмурился, после чего сообщил, что их скорее всего сожгут. Моему наставнику понадобилось всего пять минут, чтобы уговорить мистера Скримджера отдать трофеи в пользу нашей зельеварческой конторы. Это были большие запасы довольно ценных ингредиентов, так что я в эти дипломатические заигрывания не вмешивалась. Наконец глава Аврората всё-таки ушёл, а Хеймдалль протянул мне большую бутыль, и мы с ним попёрлись собирать росу. Близилось утро, и покончив с этим делом, мы вернулись в замок, чтобы запустить макающие весы с опалом и забрать оттуда пробежечников.

Время — удивительная вещь. Иногда оно проносится мимо с такой скоростью, что едва успеваешь заметить — вроде только было утро, а уже пора ложиться спать. А бывает и наоборот. Совершенно наоборот. Два часа тренировки в четверг казались вечностью. Хеймдалль сначала бесчеловечно гонял всю команду по сложным фигурам пилотажа, больше половины из которых никому из нас бы не понадобились. И когда он подозвал нас, я подумала, что уже пора идти на ужин, но оказалось, что мы провели в воздухе каких-то двадцать минут. Всего лишь. А потом он достал шарики. Я даже попятилась. Однако они преобразились в деревянных кукол.

— Я взял воспоминания об одном из матчей чемпионата мира по квиддичу, и вам предстоит сыграть с пародией на победителей, — сообщил Хеймдалль.

У кукол отросли мётлы, и они стали подниматься в воздух. Это была очень сложная магия, и, признаться, я не была уверена в целесообразности её использования для простой тренировки. Однако, если Хеймдалль решил, что так надо, мне оставалось только напрячь все свои силы, чтобы поймать снитч. Я оседлала метлу и ждала тренерской команды, чтобы взлететь. В голове билась мысль о том, а успеем ли мы на ужин.

— Ах да, — добавил Франкенштейн, жутковато улыбнувшись. — Одно нарушение правил, даже самое незначительное, и вы проиграли.

— И что тогда? — мрачно посмотрел на него Маркус.

Хеймдалль не ответил, а лишь наградил его бесконечно красноречивым взглядом. Перед моим внутренним взором уже почти разверзлись пучины ада, в которые он бы превратил наши тренировки, включая утренние пробежки, но прозвучала команда подниматься в воздух.

Ловец команды, которую скопировал Хеймдалль, был хорош. Даже очень. Если не считать того, что он был куклой и совершенно не боялся свернуть себе шею, он был быстрым и ловким. Мне приходилось выжимать из себя и из метлы максимум, чтобы просто не уступать ему. Я вообще не могла отслеживать происходящее на поле — была слишком занята ловлей снитча и соревнованием с этим болваном-летуном. Однако мелкий золотой мяч в конце концов оказался именно у меня в руках. И итоговый счёт вышел сто семьдесят — восемьдесят в нашу пользу. Было на удивление светло, хотя я была уверена, что уже время отбоя.

— Очень хорошо, — произнёс Хеймдалль, когда мы снова собрались внизу. — Проведите игру в субботу в таком же духе. А теперь ужинать!

А после ужина я направилась опять же к Хеймдаллю — артефакт доделывать. Материалы были уже полностью готовы, так что не было смысла откладывать. Были ли у меня силы? Ну... Не особо. Были ли у меня варианты? Однозначно нет. Хеймдалль пришёл одновременно со мной и открыл дверь, пропуская внутрь.

— Сегодня без нытья про переодевание? — усмехнулся он.

— Ага, — скривила жабью морду я. — Не так уж много времени до отбоя.

— Верно! — Хеймдалль кивнул. — Доставай морион, я принесу остальное.

— Если не трудно, можешь мне кофе дать? — спросила я и душераздирающе зевнула.

— С укрепляющим зельем, — уже из своей гостиной отозвался он.

На его столе лежали пергаменты — три неровные стопки. Я пробежала глазами по одному из них, и это оказались какие-то контрольные. Непонятно было, какого курса. Я осторожно переложила их на край стола, чтобы не испортить в пылу работы, и высыпала камешки из мешочка, который носила на поясе с прошлой субботы. Чёрный кварц слегка поблёскивал в свете свечей. Наконец, вернулся Хеймдалль: он сунул мне в руки кофе и выложил на стол серебро и опал. Затем он расстелил большой лист пергамента, на котором принялся чертить круг.

— Я тут подумал, что та алхимия вполне может иметь здесь право на жизнь, — произнёс он.

— Ты хочешь попробовать те принципы в условиях обходящей законы мироздания магии? — я изогнула бровь. Кофе я уже отхлебнула, так что мыслить могла бодрее.

— Типа того, — кивнул Хеймдалль.

— Я думал, вы звезду чертили,

Чтоб принимать нас в октябрят.

А тут у вас поинтересней

Обряд<span class="footnote" id="fn_30571536_0"></span>, — припомнила я. — Замок не подорвём?

— Не должны... — отмахнулся он.

У меня в голове не к месту всплыла ещё одна шутка про эбонитовые палочки и созвучное матерное слово. Я продолжала пить кофе, а Франкенштейн — чертить. Он закончил раньше меня, переложил материалы в центр круга и ткнул в него палочкой. Признаться, я ждала, что ничего не произойдёт, однако круг засветился мягким голубоватым светом, материалы приподнялись над столом и плавно, как будто естественным образом изменили форму. Не было резких молний и характерного шума преобразования, однако такая плавная и мягкая работа не могла не вызвать восхищения и шока одновременно.

— Трансфигурацией тоже можно было бы, — заметил Хеймдалль. — Но так, если верить расчётам, надёжнее и быстрее.

— Ты сам-то понял, что щас сделал? — сипло спросила я.

— Эм, да, — он улыбнулся и посмотрел на меня. — В этом мире алхимия тоже существует. И философский камень здесь тоже есть, хотя его природа мне пока не ясна. Надеюсь, он никому не стоил сотен или даже тысяч жизней. Однако из-за того, что здесь и так есть магия, которая может обходить законы физики, и в частности та самая трансфигурация, эта наука не получила здесь такого распространения и развития. Хотя я уверен, что человеческое преобразование невозможно и здесь.

— Это если нет души, — дёрнула плечом я.

— Мы не будем проверять! — переглянувшись, мы заявили это хором.

Я обратила внимание на то, что он этим преобразовал. Это был тонкий ободок, похожий на согнутую ветку с ягодами. Мелкие листья из серебра и мориона слегка прикрывали круглые опаловые шарики. Он не выглядел массивным и тяжёлым, так что не должен был смотреться на моей голове несуразно. И он был красивым.

— Надо на него ещё чары нетеряемости наложить, — усмехнулась я, поднимая глаза на Хеймдалля. — Будет очень обидно потерять такую красоту.

— Если не считать стоимости этого артефакта в готовом виде и прочих сопутствующих неприятностей, — кивнул он. — Начинай. Ментальные чары — это по твоей части.

Я закончила накладывать чары только в половине десятого. И у меня совершенно не осталось сил. Ни душевных, ни физических. А времени оставалось ровно на то, чтобы проверить артефакт в действии и бегом добежать до слизеринского общежития. Сомневаясь в своей способности проделать подобный кульбит, я надела ободок. В голове сразу стало тихо. В первое мгновение меня это даже напугало — видимо, я слишком привыкла к фоновому шуму. А потом я поняла, что просто не слышу ничего лишнего — в моей голове наконец-то были мои и только мои мысли. Моё лицо расплылось в довольной, хотя и несколько кривой, улыбке.

— Как ощущения? — спросил Хеймдалль, сложив руки на груди и глядя на меня с полуулыбкой.

— Удивительно, — выдохнула я. — Ни одной посторонней мысли. Однако...

Я сосредоточилась и сконцентрировала способность. Мне нужно было понять, смогу ли я добраться до его мыслей, если мне это очень понадобится. Не сказала бы, чтобы ободок помешал мне подобраться к его разуму намеренно, так что пришлось продраться только через мной же поставленный блок. Хеймдалль думал о том, что выбрал очень удачный дизайн — ободок неплохо смотрелся как в повседневном варианте, так и с чем-то праздничным. Я невольно прыснула.

— «Я бы надела даже маску лошади, если бы она давала такой же эффект», — громко подумала я.

— «Но ты не можешь не согласиться, что этот ободок выглядит намного лучше», — так же громко подумал он.

— Не могу, — вслух согласилась я. — Ты совершенно прав.