1. Вагончик тронется, перрон останется (2/2)

— Она только что в мыслях перечислила своих детей, и их должно быть здесь пять. А их только четверо, — кивнула на рыжее семейство я.

— И как мне это сделать?

— Это семейство Уизли, — я повернулась к нему. — Просто скажи, что ты новый профессор и что у тебя, насколько тебе известно, должно будет обучаться пять их детей. Давай, чем дольше юный оболтус остаётся один, тем дурнее идеи ему приходят в голову.

Хеймдалль вздохнул, кивнул и вышел. Через несколько секунд он уже говорил с миссис Уизли. Он был настолько предельно милым, что у меня аж скулы сводило. Когда он сказал ей, что по его наблюдениям одного из студентов Уизли не хватает — я не читала по губам, а подслушивала с помощью своего дара — она переполошилась и отправила мужа найти потерянных детей. Ещё максимум через минуту мистер Уизли вернулся на перрон с двумя мальчишками — рыжим, как всё их семейство, и черноволосым. Они забрались в поезд, и Хеймдалль тоже вернулся, снова усевшись напротив.

— Не хочешь познакомиться с будущими однокурсниками? — улыбнулся он.

— Нисколько, — я поджала губы. — К тому же, я уже, — я коснулась пальцем виска.

Я достала из чемодана форму, пока ещё без герба факультета, и аккуратно положила между собой и окном, а затем вернула чемодан на место. Среди моих воспоминаний было и то, зачем мне, собственно, с собой ложные вампиры: чтобы не свихнуться. Маглы называли их ложными, потому что они не пили кровь, но на самом деле эти маленькие миленькие зверьки питались в числе прочего ментальными эманациями, скажем так. Мыслями. И поскольку независимо от моего желания в моей голове всегда этих самых мыслей был переизбыток, они у меня никогда не голодали. Собственно, я достала клетку с ними и расположила у себя на коленях, думая выпустить их, когда дверь в купе открылась. На пороге оказались трое: те самые двое мальчишек, рыжий и чёрный, и девочка с копной вьющихся каштановых волос. Мы смотрели на них, а они на нас.

— Извините, — произнесла девочка. — Кажется, других мест уже нет. Можно мы останемся здесь?

— Разумеется, — улыбнулся Хеймдалль. — Уверен, мы не помешаем друг другу.

— А вы тоже едете в Хогвартс? — удивился рыжий мальчик.

— Да, мистер Уизли, — кивнул он. — Входите, вы перегораживаете коридор.

Троица вошла, втаскивая чемоданы. У них ещё была большая клетка с полярной совой и маленькая — с крысой. Хеймдалль, не снимая несколько натянутой улыбки с лица помог им запихнуть чемоданы и сову на верхнюю полку. Крысу рыжий мальчик сразу выпустил из клетки, и я передумала выпускать своих питомцев. Крыса эта мне не понравилась. Казалось в общем шуме, что и у неё в голове есть почти человеческие мысли. Но здесь было слишком много людей, чтобы можно было что-то точно определить.

Поезд тронулся, и перрон плавно проехал мимо окон. Там шли, махая руками, родители и другие провожающие. Локомотив набирал скорость, и совсем скоро за окном уже был Лондон. Я смотрела в окно, а Хеймдалль достал из кармана книгу, вернул ей полный размер и погрузился в чтение. Опять, поди, какой-то беллетристикой баловался.

— Да я не вру! — как будто продолжил разговор рыжий мальчишка. — Проход нас не пропустил. Я думал уже идти к нашей машине, как вдруг вернулся отец и провёл нас на поезд!

— Я не говорила, что не верю тебе, — строго сказала девочка. — Просто разве такое возможно? Проход даже моих маму и папу пускает. Разве что он бы закрывался для тех, кто опаздывает, но потом вы прошли всё равно. Но вам надо рассказать об этом профессору МакГонагалл.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — подал голос Хеймдалль. — Вы сказали, проход на платформу не пропустил вас?

— Да, — я повернула голову к ним и увидела, как черноволосый мальчишка кивает. — Мистер и миссис Уизли прошли, а мы с Роном не смогли.

Я внимательно посмотрела на него. Воспоминания об этом были достаточно свежи, так что выхватить их было легче лёгкого. Он не лгал — проход действительно закрылся. В смысле, не открылся, это же не дверь. Или… Проход лишь кажется стеной, там, насколько я поняла, иллюзорные чары. Так что нечто сделало несуществующую стену на какое-то время реальной. Я постаралась громко думать, чтобы Хеймдалль услышал меня. И как ни странно, у меня вышло.

— Вы говорили об этом вашим родителям? — спросил он.

— Да, — помрачнел Рон. — Но они не поверили ни мне, ни Гарри.

— Ясно, — кивнул Хеймдалль. — Уверен, всё именно так и произошло. Видимо, кто-то не хотел, чтобы вы садились на этот поезд. Как будто нет другого способа попасть в Хогсмид.

— Сказал он, — подала голос я. — Мы тащились из Шотландии в Лондон, чтобы сесть в поезд в Шотландию. Хотя могли сразу поехать в Хогсмид.

— Это не наши правила, и ты это знаешь, — он поджал губы.

— И поэтому мы сидим здесь, — я глубоко вздохнула.

— Не переживай, мы приедем на место примерно в семь часов, — Хеймдалль улыбнулся и погладил меня по голове. — Это не так уж долго.

— Ты просто мастер успокоить, — скривилась я.

Число голосов в моей голове поубавилось, и заглушать их стало немного легче, однако до конца всё равно не получалось. Я не представляла себе, как вообще смогу учиться в таком положении. Впрочем, когда я выпустила своих питомцев, и они расположились у меня на голове и плечах, стало легче. Через полчаса поиска подхода и мучительных усилий голоса, наконец, удалось заткнуть. Ещё час ушёл на то, чтобы справиться с мысленным соединением с Хеймдаллем — прежде мы жили вдвоём, и молчаливые переговоры нам не требовались. А теперь было похоже, что придётся прибегать к ним довольно часто. Всё это время он увлечённо читал, а наши соседи по купе делились летними впечатлениями. Я не прислушивалась к ним, просто невольно выхватывала обрывки фраз. Так я узнала имена всех троих — рыжего звали Рон, черноволосого Гарри, а девочку Гермиона.

Около часа дня из коридора донеслось: «Тележка со сладостями». Это означало, что пришло время обеда. Мысль объесться пирожками и шоколадом была, конечно, соблазнительной, но всё равно дурной. Потому что нельзя обедать одними сладостями: даже если юным умам эта идея кажется крамольной, особенно в отрыве от родителей, но от такого обеда будет плохо. Как от вокзальных беляшей. Даже Доширак был бы лучше. Но кому это интересно? Едва заслышав голос ведьмы с тележкой, трио ринулось в коридор, чтобы купить себе перекусить. Хеймдалль закрыл книгу и отложил её в сторону.

— Арчер, — позвал он, и между нами в купе с тихим хлопком появился домовик, одетый кремовое полотенце с фамильным гербом. — Всё ли готово?

— Как вы просили, хозяин Хеймдалль, — отозвался домовик.

Он щёлкнул пальцами, и у нас обоих в руках оказались пакеты с ризетами<span class="footnote" id="fn_29683829_3"></span>, пакеты поменьше с канельснеглами<span class="footnote" id="fn_29683829_4"></span> и фляжки. В моей был томатный сок с сельдереем. Домовик ещё был в купе, когда троица вернулась. Они вошли как раз в тот момент, когда я благодарила Арчера за заботу, а он отвешивал поклон. Ещё секунда, и он исчез.

— Это что, был домовик? — тут же спросил Рон.

— Ну да, — я перевела на него взгляд. — А что?

— Так твоя семья держит рабов? — округлила глаза девочка.

— Домовики не могут выжить без дома, — отозвалась я. — Это симбиотические отношения.

— Но он в полотенце! — взвилась Гермиона.

— Ему так больше нравится, — пожал плечами Хеймдалль. — Мы предлагали им форму, приближённую к человеческой одежде — пока она даётся им на время, это не нарушает порядка договора, но они отказались.

— А вам-то, собственно, какое дело, держим мы домовиков или нет? — я изогнула бровь.

— Это рабство, — повторила девочка и села на диван. — И это неправильно.

— Да как скажете, — я пожала плечами и развернула пакет с ризетом. — Это ничего не меняет.

После обеда пришло время переодеться в форму. Хеймдалль с предельно милой улыбкой вывел юношей в коридор, давая возможность нам с Гермионой переодеться. Ей пришлось снимать свой чемодан — в этот раз она воспользовалась чарами — чтобы достать форму. Однако мы всё равно управились быстро. Затем мы с мальчишками поменялись, только профессор остался с нами в коридоре. Ехать оставалось ещё где-то пару часов.