Первый блин комом... (2/2)

Последовало молчание.

— Почему ты не рассказывал мне об этом? — задумчиво спросила Алисия, и я понадеялся, что она все-таки сделала выводы относительно своего поведения.

— Ты представить себе не можешь, каково это — жить без родителей.

В голове промчались сотни счастливых картинок моего детства. Я смутно вспомнил своих родителей. Но, к сожалению, ничего кроме пустоты почувствовать не мог: воспоминания померкли со временем, а чувства притупились. Я уже давно начал понимать, что образы самых близких и любимых мне людей постепенно исчезают, становятся туманными, словно прожитое мной всего лишь дурацкий сон. И я с ужасом ждал дня, когда мое прошлое исчезнет навсегда- вместе с мамой и папой…

— Не вспоминай, пожалуйста, не вспоминай… — пролепетала Алисия, крепко обнимая меня.

— Уже не важно, — спокойно ответил я.

— Прости. Пожалуйста, прости, — едва слышно всхлипнула девушка.

— Перестань, ты же хорошая у меня, ну, не плачь.

— Прости, я не должна была всего этого говорить, — Баль смахнула ладонью мокрую дорожку от слез.

— Все хорошо, — сказанное мною было отчасти правдой.

Девушка неуверенно подняла глаза — внимательный, ждущий взгляд изучающе прошелся по моему лицу. Баль хотела убедиться в правдивости слов, сказанных только что.

Сделав какие-то выводы, Алисия закрыла глаза и вновь положила голову на мое плечо.

— Спасибо, — неожиданная фраза повисла в воздухе.

— За что? — не понял я.

— За терпение. И за то, что выслушал. Как это странно не звучит, но ты очень хорошо понимаешь меня… И иногда мне кажется, что ты словно предугадываешь, как я поступлю и наперед знаешь, что я думаю и что чувствую.

— Конечно знаю, — соврал я, пытаясь направить разговор в более мирное русло. — Именно поэтому я, как правильный мужчина, не даю тебе поводов для обид.

Алисия тихонько хихикнула сквозь слезы.

— Правильным женщинам, чтобы обидеться, поводы не нужны, — подытожила она.

Девушка хотела еще что-то сказать, но оповещение на телефоне отвлекло её.

— Мне нужно идти, — прошептала Баль, убирая мои руки и отступая на шаг. — Я скорее всего все это время буду в Академии, так что мы увидимся только на спектакле. Не теряй меня.

— Позвони, как доедешь.

— Постараюсь. Не знаю, будет ли время. В любом случае, я встречу тебя и Настасью внизу. До вечера.

Она развернулась и направилась к выходу. Недолго думая, я поспешил вернуться в кабинет, понимая, что заставил Скворцову слишком долго ждать.

Но не успел я сделать и пару шагов, как почувствовал, что меня кто-то обнял.

— Обещай, что обратишься ко мне за помощью, если тебе будет тяжело, — я не услышал, как Алисия вернулась обратно.

— Обещаю.

Я развернулся к девушке, которая тут же небрежно поцеловала меня.

— Я люблю тебя, — абсолютно серьезно произнесла она.

— А я тебя.

Баль тепло улыбнулась.

— Пока! — бросила девушка через плечо, прежде чем тяжелая деревянная дверь беззвучно закрылась за ней.

Я вернулся в свой кабинет, извинился перед Настасьей и напомнил ей о сегодняшнем спектакле. Бурной радости на ее лице не отобразилось, но я был уверен, что новые эмоции Скворцовой не помешают, а возможно, и послужат стимулом к возобновлению творческой деятельности, которая, как я уже понял, занимала в жизни девочки не последнее место. Из-за сокращенных уроков, а точнее — из-за моей неготовности, мы закончили довольно рано. Подъезжая к дому, я отметил, что до спектакля оставалось чуть больше шести часов.

***</p>

Большие настенные часы в просторном холле Театральной Академии показывали семь минут пятого. «Значит, больше двух часов», — неосознанно промелькнул в голове ответ простейших математических действий, обозначающий время моего нахождения здесь.

Настасьи еще не было, но это ничуть не тревожило меня: до начала оставалось ровно 53 минуты, и Скворцовой просто не было смысла так рано приходить. Сам я пришел довольно рано лишь потому, что так сложились обстоятельства — я провел в магазине на удивление небольшое количество времени, а Настасья отказалась от предложения заехать за ней.

Небольшую часть этого времени я провел на так называемой «этюдной репетиции», где пьесу прогоняют кусками, а актеры еще не в образах. Именно на эту репетицию не хотела идти Алисия, называя ее «бестолковой». К слову, настроение Баль значительно улучшилось с моим приходом, о чем не преминула пошутить руководительница. Но вскоре началась генеральная репетиция, и меня попросили удалиться, дабы не мешать творческому процессу.

Последние минут двадцать я пытался развлечь себя тем, что рассматривал светлое помещение, причудливо украшенное ко Дню всех влюбленных, что явно было сделано профессионалом, а не студентами или педагогическим персоналом.

В холл начали прибывать люди, голоса которых эхом разносились по огромному залу. Вскоре народу набралось достаточно много, и я начал внимательнее вглядываться в толпу, боясь пропустить застенчивую Настасью. Но ее все не было. Попытки позвонить Скворцовой ни к чему не привели, металлический голос уже в который раз повторил «абонент не доступен».

Минутная стрелка часов медленно подходила к цифре «7», и я начал волноваться, так как назначенное время прошло пятнадцать минут назад. А спектакль должен был скоро начаться. Без сомнений, в опоздании Скворцовой был виноват снегопад, который значительно затруднял положение пешеходов.

Вспомнив о том, что Настасья скорее всего пойдет пешком, я не раздумывая поднялся: самым разумным в данный момент было завести машину и направиться к дому Скворцовой, которая наверняка бы попалась по дороге.

Забрав из гардероба пальто и наспех накинув его, я направился в сторону выхода.

Деревянная дверь бесшумно отворилась, и в холл вошла Настасья. Вернее, это было что-то очень похожее. Шарф прибывшего был замотан чуть ли ни до самого носа, а капюшон парки совершенно скрывал глаза. Распознать личность неизвестного было довольно сложно, но несколько скованные, неуверенные движения выдали Скворцову с головой. К тому же, на ногах девчонки были давно знакомые мне угги, поэтому это без всяких сомнений была она.

— Настасья! — окликнул я ее.

Заметив меня, она подошла и поздоровалась, что получилось не очень разборчиво.

— Здесь настолько холодно? — предположил я, замечая, что Скворцова не торопиться раздеваться.

Ответом мне послужило отрицательное мотание головой.

Разбираться в столь странном поведении девчонки я не стал: меня кто-то окликнул.

— Я сейчас. Переодевайся пока, — я указал Настасье по направлению к гардеробу.

Скворцова кивнула, и я отправился на поиски Алисии, которая предположительно и звала меня.

С трудом пробравшись сквозь толпу, я вышел к огромному зеркалу в пол, где предварительно договорился встретиться с Баль перед спектаклем. К моему недоумению, ее не было, хотя я абсолютно точно распознал голос девушки. В этом ошибаться я не мог.

Ко мне с легкостью подошла одна из актрис: толпа, явно заинтересованная ее средневековым нарядом, буквально расступилась перед ней. И это несомненно льстило девушке. Внимательнее всмотревшись в лицо под тонной грима, я узнал красивые голубые глаза невесты.

— Да тебя просто не узнать! — я искренне подивился ее преображению.

— Ага! — довольно хихикнула теперешняя брюнетка в пышном зеленом платье со шлейфом. — Но боже мой, как они в этом ходили? Совершенно неудобно! Хотя, меня еще не сильно затянули…

— Надеюсь, ты никогда не надумаешь перекраситься.

— Конечно нет!

— Ну да ладно. Я хотел пожелать тебе удачи и в качестве подарка ко Дню Святого Валентина…

— Какая прелесть! — довольно произнесла девушка, обнимая меня. — Спасибо большое! Но как ты узнал?

На это я только развел руками и застегнул на изящном запястье Алисии замочек ажурного золотого браслета.

— Ну ты как всегда… Мог бы предупредить, подарок для тебя я хорошенько спрятала дома. Я даже не подумала его взять!

— Если бы я сказал тебе, то сюрприз бы не получился…

— Привет, Стася! — девушка улыбнулась куда-то вдаль и приветливо помахала рукой.

За спиной послышалось ответное «привет», и к нам подошла смущенная Настасья.

— Вот так гораздо лучше! — воскликнула Баль. — Ты только посмотри на себя!

Не знаю, было ли «так гораздо лучше», но неожиданно точно было.Только сейчас я понял причину такого поведения Настасьи: она была в платье.

Не нужно было быть телепатом, чтобы догадаться, что оно ничуть не нравилось Скворцовой, и скорее всего, это дело было рук Алены, ее мачехи. А нелепый фасон и ядовито лиловый цвет не оставляли в этом сомнений. По всей видимости, девочку просто заставили надеть данную вещь, поэтому она пыталась всячески отсрочить показ этого «творения». Можно, конечно, понять стремление Алёны «сделать как лучше», но заставлять против воли… Это просто уму непостижимо!

— Мда. Но почему именно этот цвет? — Алисия внимательно рассматривала платье. — Хотя, знаешь, первый блин комом. Всякое бывает. Поверь, могло быть гораздо хуже! Я, например, обычно с кем-то за покупками хожу, потому что взгляд со стороны очень важен… А без одобрения Андрея вообще ничего не покупаю!

Настасья явно чувствовала себя некомфортно, поэтому покраснела еще больше.

— Да ладно тебе, не смущайся! Все не так уж плохо. Если хочешь, я в следующий раз возьму тебя с собой по магазинам! С Майкой сейчас никак, а Разумовская против не будет! — Баль предприняла попытку поддержать ее, и я понял, что утренний разговор вовсе не был бессмысленным.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Скворцова, по большей части из вежливости, как мне показалось. — Черное было бы лучше, — невнятно пробормотала, что я еле различил, а вот Алисия вряд ли заострила на этом внимание. — Твои волосы?

— Это для роли. Всего лишь парик! Вы же не думали, что Джульетта будет блондинкой? Такое никуда не годится! — вновь хихикнула Алисия. — Мне уже пора. Встретимся после спектакля здесь же!

— Удачи! — одновременно приговорили мы со Скворцовой.

— Нам тоже пора, — обратился я к ней.

Настасья молча кивнула, и мы отправились в зал.

Вскоре свет погас, и тяжелый занавес поднялся. На сцену, освещенную софитами, вышли актеры. Спектакль начался.