Это неловкое чувство. (1/2)

POV Настасья.

Раннее утро нисколько меня не радовало, скорее, наоборот, заставляло мое сердце бешено колотиться от страха. Я взглянула на темное предрассветное небо сквозь стекло, коснулась кончиками пальцев отражающихся в нем звезд, и тяжело вздохнула. Во двор въехал знакомый автомобиль, оповещать меня о том, что пора спускаться. Взяв небольшую дорожную сумку, вышла за дверь.

— Здравствуйте, — сказала я психологу и его девушке, на что получила от молодого человека сдержанный кивок, а Баль без энтузиазма помахала мне рукой.

— Не возражаешь ехать на переднем? Я совершенно не выспалась, — сухо спросила светловолосая.

— Я не имею ничего против, — ответила, кинув сумку в багажник.

Холодное стекло контрастировало с жаром моего дыхания, отчего на поверхности появилась испарина. Сквозь нее ночное небо казалось еще более пугающим, предвещающим беду.

Черные очертания города, темно-синие силуэты деревьев, пугающе красные оттенки горящих вдалеке фонарей — все это будоражило мое воображение.

Вот-вот мы приблизимся к черте города. Однако автомобиль свернул на большую автозаправочную станцию. Припарковавшись возле одной из бензоколонок, психолог мельком глянул на мирно спящую на заднем сидении Алисию — легкая улыбка едва заметно коснулась его губ, а затем он обратился ко мне:

— Пойдем-ка, — кивок на белое здание.

— Зачем? — удивилась я.

— Купим чего-нибудь, — пожал плечами Вернер. — Я один все не унесу, — смешок.

Пожав плечами, я выбралась из автомобиля и последовала за психологом к входу.

— Бери, что захочешь, — кивнул на стеллажи молодой человек, — нам еще часа четыре ехать.

Я начала медленно двигаться по залу, оглядывая полки.

— Ты какой кофе пьешь?

— Я бы не отказалась от двойного мокко.

— Двойной мокко, двойной эспрессо, карамельный латте, два сэндвича, — делал заказ Андрей Сергеевич в каком-то кафе, наподобие Starbucks. — Настасья, захвати палпи, будь добра, — я как раз поравнялась с полкой с соками, а с соседней взяла пачку начос.

Для себя еще взяла бутылку 7up, на что я получила немой укор, после чего Андрей Сергеевич отправил бутылку обратно на полку, а ей на замену пришла боржоми.

«Хоть начос уцелели!» — проворчала я, собиралась взять магнат, но меня вновь остановили:

— Скворцова, на улице февраль месяц, о каком мороженом может идти речь?

Я повернулась на голос, недоумевая, что же может быть предосудительного в обычном лакомстве, но встретившись с холодным взглядом психолога, отправила мороженое обратно в морозильник.

— Лучше возьми шоколад. Выбери, какой тебе нравится, — смягчившись, обратился ко мне молодой человек.

На это я слегка улыбнулась и потянулась за Ritter Sport — шоколадный мусс — мой любимый. После чего, внимательно осмотрев стойку со сладостями, Андрей Сергеевич взял сразу пять плиток темного шоколада, а затем еще несколько штук горького.

Мне показалось, что это слишком много, и я удивленно посмотрела на молодого человека.

— Что? Алисия любит сладкое. К тому же, как я уже сказал, дорога не близкая.

Вскоре мы обошли весь магазинчик, и в нашу корзинку добавились яблоки, груши и мандарины. Я взяла один цитрусовый в руку и, повертев его в руках, вдохнула приятный запах.

— Любишь мандарины? — киваю. — Я тоже, — на устах психолога замирает некое подобие улыбки. — Тогда возьмем побольше!

Когда же ноша психолога стала неподъемной, мы, наконец, направились на кассу. Благо, все они пустовали, не имея очередей, в это раннее утро.

Расплатившись с покупками, мы сели в машину и тронулись в путь.

Мысленно подготовив себя к долгой поездке, я поудобнее устроилась на сиденье и, опершись щекой о руку, вновь уставилась в окно, наблюдая за тем, как быстро сменяют друг друга темные очертания деревьев, еле различимых на фоне темного зимнего неба.

До меня, едва различимо, долетели слова довольно известной песни «Call me maybe». Но даже задорный голос певицы не смог бы избавить меня от внезапно нахлынувшей усталости: бессонная ночь дала о себе знать. Я ощутила, что засыпаю.

— Расскажи мне, как твои дела, Настасья, — как будто невзначай попросил Вернер.

Этот казалось бы простой вопрос, резко выдернул меня из царства сновидений, столь редких для меня.

Я все так же не знала, что ответить.Посмотрела на молодого человека, который по всей видимости один не ощущал желания провалиться в сон в такой ранний час: на приборной панели отчетливо светилось «5.48».

— О чем я должна рассказать Вам, Андрей Сергеевич?

— О том, что сама посчитаешь нужным.

Я задумалась.

— Я хочу стать учителем рисования в ДШИ.

— Давно ты это решила для себя?

— Не знаю. Еще маленькой я хотела стать учителем.

Неловкая тишина воцарилась в машине. Вернер казалось что-то обдумывал, анализировал, а я погрузилась в воспоминания о веселом и беспечном детстве, желая вернуться в те теплые радостные деньки.

***</p>

Оглушительный крик звенел в ушах. Он все никак не хотел прекращаться, а в памяти вспыхивали страшные картинки. Картинки аварии: яркий белый свет, визуализированная боль и стеклянные мертвые глаза матери.

Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что кричу я.

— Скворцова, — встряхнул меня за плечи психолог. — Настасья! — еще раз, но я никак не могла перестать кричать. — Черт же дернул меня посадить тебя за руль! — выругался молодой человек, прижимая меня к себе. Темнота, в которой мы очутились, пугала меня.

— Темно, — пропищала я едва слышно.

— Подожди, сейчас, — мягким светом озарилось небольшое пространство: телефон давал мало света. — Связь не ловит, придется самим выбираться, вроде не глубоко застряли.

— Простите меня, — шепотом прошу, — это все я. Если бы я не вспомнила… — я осеклась.