без оглядки (курокен) (1/2)

— Бо, я сгоняю на перекур, лады?

В клубе, как и всегда в ночь на субботу, полно народу, так что совесть не позволяет Куроо оставлять бар на Бокуто дольше чем на пять минут. Когда напарник, продолжая трясти шейкер с каким-то коктейлем, согласно кивает, Куроо хватает заныканную под стойкой пачку с зажигалкой и быстро шагает на задний двор.

— Да отвали ж ты, мудак! Больно! — мелкая фигура шипит и тщетно брыкается. Кто? Куроо в потемках точно не видит, да и спина мужика, что гораздо крупнее жертвы, заграждает свет одинокого фонаря.

Появление Куроо, кажется, в упор не замечают, только вот у самого Тецуро, черт бы драл его геройские порывы, делать вид, будто прямо под носом ничего не происходит, как-то совсем не получается. Да уж, выскочил, блин. Покурил.

— Эй! — пихнув так и не зажженную сигарету за ухо, грозно окликает Куроо и цепко хватает мужика за плечо. — Отпусти и катись нахрен отсюда, пока копов не вызвал.

— А ты еще кто, блять, такой? Отъебись. Без тебя разберемся.

Видит бог, думает Куроо, я тебе давал шанс уйти по-хорошему. От прямого удара в челюсть мужик отшатывается, рухает на асфальт, потеряв равновесие, и протяжно кряхтит. Куроо наклоняется, тянет его за грудки и кое-как ставит на ноги, прижимая к кирпичной стенке. Взгляд у мужика ошалевший, пялится злобно на Куроо, часто моргая, но больше не вякает. Вся спесь после удара сразу и вытряслась.

— Еще раз увижу тут, — Куроо коленкой с нажимом упирается мужику прямо в пах, — орехи свои с земли подбирать будешь. Ясно?

Кивает и, запинаясь, уносит ноги, выплевывая напоследок через плечо:

— Пидоры гребаные!

И исчезает за поворотом.

— Ты как?

Куроо наконец смотрит внимательно на второго — мелкого, тоже парнишку. Вроде, на вид в порядке, но узнать все же нужно.

— В норме. Спасибо, — тихо прилетает в ответ.

С места даже не сдвинулся, так и прилип, где стоял.

— Я не шлюха, кстати, — добавляет зачем-то.

Куроо смеется.

— А наряд твой блядский мог бы поспорить.

— Ну так клуб же, — пожимает плечами парень.

— Как зовут-то? — интересуется Куроо и вытягивает из-за уха злосчастную сигарету.

— Кенма Козуме. Еще есть?

Куроо хмыкает, ныряет в карман за пачкой и кидает тому в руки.

— Угощайся. Есть смысл спрашивать, что произошло?

Прикуривает сначала сам, а затем передает зажигалку Кенме.

— Ну… — Кенма щелкает колесиком, мнется, вертя сигарету между двух пальцев. — Я, вроде как, согласился уйти с ним, но когда он лапать начал, я понял, что не смогу. Попросил отпустить, а он затащил меня сюда.

— Угу, — Тецуро кивает и с удовольствием затягивается. Пять выделенных на перерыв минут уже истекли, но придется Бокуто потерпеть еще парочку. — Дальше я видел.

Секунд тридцать оба молча стоят, только тлеющие кончики сигарет светятся в тускло освещенном закутке. Куроо опирается спиной о стену возле двери, а Кенма жмется напротив. Видимо, мерзнет, но внутрь не просится.

Куроо пользуется моментом и рассматривает Кенму детальнее. Наряд у него и правда то ли блядский, то ли манерно-пидорский: куцый пиджак развеселой расцветки, брючки из кожи в облипку на заднице. Ноги, конечно, в них выглядят здорово. Стройные, длинные. Куроо мысленно почти облизывается. Высветленные волосы собраны на затылке в небрежный пучок: может, задумано так, а может, тот гад постарался, когда потрепал. Мелькающие из-под рукава запястья изящные, пальцы тонкие, так что куроовские толстые «Kent» между ними выглядят слишком плебейско. Вокруг бледной шеи обмотан дурацкий черный ошейник, а в глубоком декольте на майке висит в два слоя цепочка с подвесками: крестик и, кажется, морда кота. У Кенмы и у самого глаза — большие, янтарные — как у кошака породистого. Красивые.

— У меня смена, кстати, скоро заканчивается, — последний раз затянувшись, Куроо первым нарушает тишину. Больно уж залип, пока пялился. — Могу домой подбросить.

Кенма тушит сигарету, сминая окурок каблуком, обнимает себя руками и глядит то в пол, то в сторону и ни разу на Куроо.

— Если боишься, уговаривать не буду, — отступает Тецуро. Вдруг пацан шугаться начнет, лучше не налягать. — Такси тогда вызовем.

— Мне некуда ехать, — внезапно признается Кенма.

— В смысле?

Оказалось, в прямом. Кенма сначала явно колеблется, взвешивает, стоит ли взваливать на почти незнакомца (Куроо припоминает, что в ответ не представился) личные проблемы, но затем сдается. Устал, видимо, а тут Куроо Тецуро — герой в белом плаще, спасает, выслушивает, помочь предлагает.

— Я с парнем жил, мы поссорились, и я ушел, — коротко и без лирики. Кенма прячет ладони подмышками, шваркает ботинком по асфальту, а на Куроо так и не глядит, будто стесняется того, что рассказывает. — Квартира его, своей у меня нет.

— А семья? Родители?

— Не общаемся. Перестали, когда к нему переехал, — уточняет Кенма.

Куроо чешет голову, думает: поиграл, блин, в спасителя.

— Это типо по закону жанра я тебя сейчас к себе пригласить должен?

Вроде как шутит, и Кенма даже смеется.

— Ну, денег на отель у меня все равно нет. Но, наверное, переночую у друга, а дальше посмотрим.

Мобильник, на счастье, у Кенмы с собой, вытаскивает откуда-то из пиджака (как только уместился), набирает и ждет. Куроо топчется рядом и слышит голос по ту сторону трубки: звонкий, взволнованный. Кенма сжато пересказывает ситуацию и уточняет — можно ли остаться. Друг что-то лепечет, потом затихает, но вскоре вновь разливается торопливой речью. По едва заметной улыбке Кенмы Куроо смекает, что план завершился успешно.

Перед Бокуто в баре приходится извиняться, и хоть тот вовсе и не ругается, Куроо обещает позже все объяснить. При виде Кенмы Бокуто вопросов лишних не задает, знает, что Тецуро зря впрягаться не будет.

— Телефон дай, — просит Куроо, когда машина тормозит по указанному Кенмой адресу. Возле входа уже шатается взъерошенный рыжий парнишка и явно с подозрением наблюдает за ними, стискивая в руке мобильник.

— Зачем? — удивляется Кенма, но трубку протягивает.

— Номер свой вобью, — Куроо тыкает по цифрам, проверяет и, сохранив, отдает телефон обратно. — Вот, звони, если помощь понадобится.

— Ладно, Куро, — обещает Кенма, читая с экрана имя нового знакомого. — Ну, пока?

— Ага. Пока.

Кенма ждет секунду, будто хочет что-то добавить, но в итоге молча выскакивает из машины и бредет к рыжику навстречу.

Две последующие недели Куроо, как ни крути, вспоминает о Кенме. Как он? Все ли в порядке? Где тот сейчас обитает? Свой-то номер он дал, а его не спросил. И как теперь убедиться, что тот не шныряет по улицам в своем шлюховатом наряде? Куроо и не хочет, да все равно волнуется.

Трель мобильника заставляет Куроо проснуться. В выходной он привык отключать телефон, но вчерашняя смена затянулась, и он отрубился, едва голова прикоснулась к подушке. Это у него сейчас тихий час, а для кого-то полуденное время. Продрав глаза и вынырнув из-под подушек, Тецуро нечетким взглядом пытается распознать звонящего, но номер ему незнаком.

К черту всех.

Сбрасывает.

Куроо желает спать.

Настырная трель повторяется, и Куроо рычит в одеяло.

— Да! — рявкает в трубку.

Шорох. Молчание.

— Кхм. Куроо-сан? — прилетает с той стороны.

— Он самый, — бурчит. — Кто это?

— Эм… меня Хината Шое зовут. Я друг Кенмы, вы его как-то привозили ко мне, помните?

Рыжий подозревака. Да, Куроо помнит.

— Допустим.

— Простите, что беспокою, — продолжает уже смелее Хината и начинает тараторить. — Но дело в том, я беспокоюсь за Кенму. Уже три дня дозвониться до него не могу, и на сообщения он не отвечает, даже в сеть не выходит. Это вообще странно. Вот я и боюсь, вдруг с ним беда какая. Я ваш телефон сохранил на всякий случай, Кенма сказал мне, вы сами просили звонить, если что-то случится. Куроо-сан?

— Да, я слышу, — отвечает он, потирая глаза. Щиплет от недосыпа так, будто песка под веки насыпали. — Но Кенма со мной не связывался.

— Вот бли-и-н, — раздосадованно тянет Шое. — Куроо-сан, я боюсь, он мог вернуться к бывшему парню.

Бывший, оказывается, Кенму бил и жизнь его полностью контролировал. Хината опускает подробности, кратко обрисовывая Куроо ситуацию, но картина стара как мир.

— Тогда, может, лучше сообщить в полицию? — предлагает Тецуро. От рассказа Хинаты на душе теперь неспокойно.

— Но это всего лишь моя догадка, и не факт, что полиция сразу возьмется за дело, — настаивает Хината. — Вы поможете мне, Куроо-сан?

— И что ты предлагаешь?

— Мы поедем в квартиру Наото.

Куроо твердит себе, что это неправильно. Куроо в сомнениях. Но Куроо — вот блядство — боится за Кенму не меньше Хинаты, и это беспокоит вдвойне. Шое в нетерпении висит на линии, и его волнение волнами передается Куроо.

— Заеду за тобой через двадцать минут. Будь готов и жди внизу. Адрес я помню, — наконец озвучивает свое решение Куроо и жмет на отбой.

Сон на сегодня приходится отложить.

Хината вихрем запрыгивает на сиденье рядом с Куроо, едва тот въезжает во двор, и называет адрес Наото. Всю дорогу Хината о чем-то болтает. Видимо, нервы, думает Куроо, хотя голос Шое постепенно отвлекает от смутных мыслей и его самого. Между делом Шое стыдливо, но честно, признается Куроо, что один наведаться в дом бывшего Кенмы он испугался — Наото был старше и заметно крупнее.

— А если бы я не смог? Или отказался? — спрашивает Тецуро, бросая взгляд на спутника. Шое периодически ерзает, поправляет ремень безопасности и безостановочно проверяет телефон.

— Кагеяма, то есть мой… ну… в общем, мой парень, — щеки Хинаты покрывает слабый румянец. — Он волейболист, и сейчас на сборах в Осаке, но когда я рассказал ему о Кенме, Кагеяма сказал, что мог бы ненадолго вернуться. Но я запретил. Я ведь тоже играю, кстати, — голос Шое наполняется радостью. — Только меня пока не пригласили в сборную, но, уверен, скоро мы с Кагеямой будем в одной команде.

Куроо смеется. Хината забавный.

— Что? — Шое внезапно смущается. — Я, наверное, уже достал вас разговорами, да, Куроо-сан?

— Нет, все в порядке, — уверяет Куроо. — Просто ты так быстро прыгаешь с темы на тему, и очень эмоциональный, особенно когда дело касается того, что тебе сильно нравится, вроде волейбола или твоего парня.

— А вы, кстати, нормально… ну, к подобному относитесь? — Хината, пусть и запоздало, с легкой тревогой глядит на Куроо.

— К чему? К игре в волейбол? — стебется Тецуро.

— К тому, что и Кенме и мне парни нравятся, — тут же выпаливает Хината, видимо, не замечая дурачества Куроо.