Глава 7 (1/2)

Мальчик тихонько стоял и внимательно смотрел на крайне задумчивого учителя. Смотрел, как его жёлтые глаза поблёскивают в ярких лучах солнца, а тёмные волосы, стянутые в низкий хвост тонкой лентой, трепал ветер. Тот в свою очередь, крепко задумавшись над проблемой Кано, совершенно не замечал выбившиеся пряди волос, отчего причёска приняла слегка небрежный вид. Продолжая всё это время наблюдать за мужчиной, ребёнок привычно терпел жгучее, тянущее его сердце вниз, то ли вырывая, то ли отрывая каждый раз по кусочку, чувство. Он никогда бы не подумал, что неумение пользоваться ниндзюцу будет так тяжело перенести, особенно в компании Фудо, который уж точно значительно преуспел в этом. Его даже на секунду посетила мысль, что проживать в доме с отцом, который так же, как и он, не мог пользоваться чакрой, было легче. Ведь недостаток отца скрывал от его глаз его же недостаток. В прошлом он частенько испытывал злорадство, когда видел, как отец с хмурым видом нанимал учителей по ниндзюцу, дабы они обучили его младшего сына печатям (довольно полезно знать в бою каждую технику, что будет использовать враг). Но вдобавок к этому ребёнок чувствовал небольшую зависть по отношению к своей матери, что могла создавать лёгкие водные техники без печати. Именно в такие моменты ему казалось, что она и есть сама стихия, и в её жилах течёт прохладная бесцветная жидкость, а не алая горячая кровь. В общем, единственное, что Кано действительно умел — это метание холодного оружия и тайдзюцу. И сейчас, смотря на Киёмори, он впервые всерьёз задумался о своей слабости; ведь, считай, всё, чего он добился до сегодняшнего дня, вдруг резко обесценилось от понимая, что это — ничто по сравнению с навыками Фудо.

Словно очнувшись, ребёнок больно прикусил губу от осознания того, насколько глупы его размышления. Фудо намного старше и опытнее его; тем более мужчина упорно занимался, чтобы добиться таких высот, а он, мальчишка, мечтает получить всю силу сразу же. В очередной раз стало стыдно за самого себя.

— Над решением можно думать долго, — неожиданно заговорил Киёмори, чем вырвал Кано из невесёлых дум, — но лучше продолжим тренировку. Я не буду пользоваться ниндзюцу, так что проверим твои навыки тайдзюцу, — мужчина, привычно улыбнувшись, не заметил, как от удивления застыл Кано.

Мальчик постарался поскорее заглушить глухую, глупую злость на то, что ему буквально поддаются — хотя понимал, что даже так Фудо будет невозможно одолеть — и посмотрел на довольного учителя, а потом его взгляд зацепился за дом. Впервые за всё время, что ребёнок жил здесь, он показался необычайно хлипким и неустойчивым, что не выдержит и сильного порыва ветра. Какие уж тут техники? Кано ещё раз пристально осмотрел задний двор, на котором планировался спарринг. С одной стороны стоял как раз таки дом, который хоть и был на достаточном от них расстоянии, но всё же мог получить серьёзный ущерб, если бы они решили воспользоваться техниками. С другой — находились широкие, высокие деревья, что проросли здесь задолго до их существования и покоряли своим величием. Мужчина заметил сомнительный взгляд, брошенный мальчиком на дом, и весело хмыкнул.

— Не волнуйся так, на нём стоит защитная фуин-печать. Мой знакомый из клана Узумаки сделал её для меня, — Фудо обернулся в сторону леса и неуверенно продолжил, — а деревья… не думаю, что на них хоть как-то повлияет наш спарринг. Тем более у нас не бой на смерть, — неловко засмеявшись, он в непонятном жесте помахал кистью.

Кано знал, кто такие Узумаки, и уже чуть спокойней отнёсся к затее учителя, но боязнь, что опять придётся спать на твёрдых ветвях деревьев, всё же осталась где-то на задворках сознания. Что до леса, то он был согласен с Фудо, ибо сильно расходиться не входило в его планы. Поэтому, только кивнув в ответ, достал кунай из подсумок и сильнее сжал его, привыкая к холодному железу, что в горячей от волнения ладони начало постепенно нагреваться.

Мужчина мгновенно стал серьёзным, улыбка с его губ окончательно сошла на нет, но его всё же выдавал лёгкий прищур глаз, который оставался довольным и веселящимся. Окинув взглядом чуть напряжённую позу ребёнка, он кивнул сам себе и сказал:

— Начали.

Кано не бросился вперёд, здраво оценивая свои шансы при лобовой «неожиданной» атаке. Даже так мужчина бы без труда уклонился, а мальчик только бессмысленно потратил силы на рывок. Потому он решил придерживаться уже привычной тактики — ожидать, когда тот сделает первый шаг и уже исходить из этого. Но мужчина так же не спешил двигаться, лишь иногда делал неторопливые шаги в его сторону, отчего Кано зеркально повторял за ним, плавно отходя. Это могло бы продолжаться долго, так как мальчик мог ожидать до тех пор, пока ноги не начнут трястись от усталости, но мужчина, тяжело вздохнув, вдруг резко поддался вперёд, занося руку для удара. Кано от удивления чуть не пропустил его, но вовремя уклонился и так же быстро сделал шаг ближе, чтобы кунаем достать до места над коленом. Киёмори на это прочертил носком полукруг и уже оказался за спиной мальчика. Осознав, что мужчина легко избежал его атаки, захотелось цыкнуть, но круто развернувшись, он встал лицом к учителю, лишь недовольно насупившись. Будет проблематично, если их бой затянется надолго, ибо силы у мальчика всё же были не бесконечными.

Мужчина вновь незаметно приблизился, и Кано почти в последний момент успел уклониться от удара, метя кунаем в живот. Он понимал, что тот всё равно увернётся, поэтому двинулся резко в сторону, оказавшись сбоку, и уже хотел ударить в колено, как ощутил тычок в спину, а после увидел перед собой быстро приближающуюся землю. Сгруппировавшись, Кано сделал кувырок, выходя тем самым в стойку, и наготове выставил кунай перед собой. Удар на спине словно пылал, а стыд горячей волной опалил уши. Мальчик оглядел Фудо, чьё лицо слегка помрачнело, но поза всё так же оставалась расслабленной. От осознания, что мужчина даже не напрягается, уши с новой силой запылали, а лоб сильнее нахмурился.

Кано ожидал внезапного нападения, но всё равно уклонился в последнюю секунду, занося своё оружие уже без прежнего запала. Киёмори, кажется, заметил это и перехватил руку, крепко надавив пальцем на костяшки возле мизинца, невольно заставляя того выпустить кунай из ладони. Сильным толчком отправляя мальчика к земле, он продолжал придерживать запястье, тем самым опускаясь вместе с ним; Кано, падая, только и успел перенести вес на руку, чтобы не пострадала спина. Чуть удивлённо взирая снизу вверх на учителя, что опирался одной рукой о своё колено, а другой стискивал его руку, ребёнок так и не шелохнулся. Он даже не успел заметить всех движений Киёмори, очнувшись лишь тогда, когда уже оказался на земле.

— Честно, — подал голос мужчина, всё так же пребывая в мрачном настроении, — я ожидал большего.

Мальчик застыл, а лицо, что до этого выражало лишь удивление, стало заметно преображаться. Угрюмо посмотреть на мужчину, чуть скривив губы — это было единственное, на что он был сейчас способен, так как не мог хоть как-то опровергнуть факт своей слабости. Фудо силён и Кано это прекрасно понимал. Только уши, скрытые в волосах, продолжали стыдливо гореть, а красные пятна уже спускались к шее — он чувствовал это так же ясно, как пульсирующую боль между лопаток.

— Но, — вновь раздался голос, — я теперь твой учитель, поэтому ещё не всё потеряно. — уже весёлым тоном продолжили над головой.

Мужчина встал, потянув за собой Кано; мальчик слегка пошатнулся, но быстро пришёл в норму. Засунув кунай обратно в подсумок, он уже протянул его мужчине, как тот отказался.

— Это мой тебе подарок. Пользуйся, — добродушно улыбаясь, отмахнулся, совсем не подозревая, что сердце мальчика ухнуло вниз и гулко забилось. Подарки ему делал только старший брат, потому, прижав к себе покрепче подсумок из грубой, плотной ткани, и ощущая под ней твёрдость дерева, что придавала ему форму, он пристально посмотрел на мужчину в ожидании его дальнейших слов, — Сначала офуро, потом перекусим, а после решим с тобой пару задачек, похожих на последнюю во втором блоке.

Кано заторможенно кивнул, направляясь вслед за мужчиной в дом, и только сейчас заметил, как к спине неприятно липнет футболка, а шею щекочут мокрые волосы. На глаза время от времени падали непослушные пряди волос, мешая обзору и тем самым жутко раздражая. Во время тренировки они выбились из небольшого хвоста, затянутого лентой, одолженной у Фудо. Несмотря на то, что он проиграл — хотя на другой исход мальчик и не надеялся, ибо противостоять Киёмори сейчас было глупостью, на которую способны лишь безумцы — всё тело приятно ныло, а мышцы, что давно не напрягались, иногда слегка подрагивали. Кано и не думал, что небольшая нагрузка принесёт ему такое облегчение, забирая с собой мрачные мысли и эмоции. Он понял, что поступил правильно, когда выбрал на роль своего учителя Киёмори Фудо.

Последующие дни проходили точно так же, но уже без проверочного теста. После завтрака Кано уходил к себе в комнату, давая время на подготовку Киёмори, и сам в эти минуты настраивался на урок. На теоретическую часть Фудо выделял пару часов в день, выдавая информацию размеренно, чтобы ненароком не перезагрузить обилием знаний. Хотя, в основном, они более углублённо изучали те темы, к которым прошлые учителя мальчика только готовились приступить. После каждого урока Кано выдавался тест на закрепление и более лучшего понимания изученного; если же мальчик отвечал где-то более скомкано, или ему было что-то непонятно, то на следующем уроке Фудо вновь приступал к объяснениям.

Чуть больше времени было выделено на практические занятия. Всё же, как бы мальчик не любил получать новые знания, ему не нравилось подолгу сидеть на одном месте, впрочем, как и всем детям его возраста. Но он не мог сказать, что уроки были скучными, ибо рассказывал Киёмори и правда интересно. Просто хотелось сильнее налегать на физическую подготовку, так как не покидало чувство, что за те полгода, что он провёл на улице, навыки растерялись. Потерянное хотелось как можно быстрее восполнить, чтобы эта опустошенность поскорее исчезла. Кано никак не мог понять, что пустота внутри далеко не физического характера.

Фудо, как и в первый день, надевал на занятия строгое чёрное хаори поверх белого кимоно. Смотрелся он в этом немного странно, так как лёгкий характер и заботливая улыбка совсем не сочетались с чёрно-белым нарядом. И Кано был рад, когда спустя пару дней застал Фудо вновь в светлом хаори, надетом поверх тёмной футболки, в штанах шиноби с перебинтованными голенями и заправленных вовнутрь обувью. Спустя чуть больше недели, как он жил здесь, это был первый раз, когда он увидел на Киёмори ту же одежду, что и в их первую встречу. На немой вопрос в глазах, Фудо неловко потёр шею и невнятно ответил, что ему было неудобно, при этом покрываясь едва заметным румянцем. Неопределённо хмыкнув, Кано начал тренировку, думая, что мужчина наконец-таки наигрался в строгого учителя.

Учитель из Киёмори Фудо был действительно хорошим, если сравнивать с прошлыми, которые за малую провинность или ошибку могли ощутимо ударить веером или указкой по тыльной стороне ладони. Иногда, вспоминая об этом — особенно, когда Киёмори указывал на ошибки — руки нещадно начинали зудеть и чесаться. Но за всё это время мужчина ни разу не повысил на него голос, что уж говорить о рукоприкладстве. Этому Кано был несомненно рад

Почему-то не хотелось разочаровываться в человеке, что уже успел показаться ему вполне хорошим и достойным уважения. Фудо был учителем, о котором Кано мог лишь мечтать в момент очередного побега подальше от жестоких учителей.

Мужчина тренировал напористо, давая большое количество упражнений на улучшение его тайдзюцу, но не настолько, чтобы Кано не смог под конец самостоятельно дойти до офуро или своей комнаты. В который раз он убеждался, что Киёмори всё же достоин называться учителем. Он знал предел своего ученика и почти подводил к нему (никогда при этом не переходя черту), дабы мальчик выкладывался на полную и видел свой максимум. И мальчик видел, как постепенно границы его возможностей расширяются. Он с каждой тренировкой замечал, что может чуть дольше выполнять упражнения, не уставая, и может с лёгкостью делать то, что раньше ему давалось с трудом.

Сегодня был выходной, собственно, как и вчера, но его он потратил на выполнение заданных ему задач. Поскольку день был полностью свободен, то, скорее всего, он проведёт это время за книгой, которую на днях дал Фудо. Всё же такой вариант лучше, чем тот, где он просидит перед открытыми сёдзи и будет утопать в мрачных мыслях. Думать о своей семье с каждым разом становилось всё труднее, а печаль тяжёлой ношей оставалась глубоко в сердце, не собираясь уходить и в любой момент напоминая о себе, особенно, когда в голове возникал светлый образ брата и почему-то позже, всего на пару секунд, яркая улыбка Фудо и его заботливое выражение. Кано никак не мог понять к чему это, но чувствовал себя предателем по отношению к брату, что всю жизнь заботился о нём как мог. Мальчик был твёрдо уверен, что как только получит от Фудо всё, что тот знает, то уйдёт без оглядки, и будет вспоминать только как человека, что дал ему знания.