Третья часть (2/2)

— Что лучше нам валить, ха-ха.

— Куда валить? Вообще с кафе или подальше от них? Вроде на гопарей они не похожи, — Дима кинул своё тело на диванчик рядом с парнем и отложил свёрнутое пальто на подоконник позади них.

— Я сам не понял. Тот мелкий в очках что-то накопал на нас в интернете и слил главарю.

Эмильен сложил в несколько раз шарф и подложил себе под голову в качестве подушки. Не люкс класс, но вздремнуть пол часика можно, если шея сама по себе не свернётся.

— Разряженный телефон не такая уж и проблема. Думаю, что твой друган без тебя не сопьется, — младший решил ничего не отвечать. Его ”друган” там сейчас нервно ногти до мяса грызёт и обзванивает половину универского потока. Было бы хорошо просто посидеть в тишине, а дальше и сон сам по себе придёт. Вот только вездесущие людишки заставляют понять, что ты не один на планете и не бывать всему так, как ты того хочешь. Даже в общажной комнате мухи жужат, а на работе полно распущенных дам и студенты в аудитории листами шуршат. Где бы ти ни был, с кем или один, природа достанет тебя, как и судьба. Эта чёртова тёмная рулетка — судьба. Не по её ли велению рядом с Эмилем сейчас умиротворённо сопит ходячий ураган, сплошная беда? Не по судьбе ли этот человек тогда заговорил с парнем о его фальшивой улыбке? Хотелось бы парню не принимать, что по распоряжению судьбы его жизнь разделилась на ”до” и ”после”. Хотелось бы оставить эту встречу в укромных уголках памяти и продолжить жить скучной рутиной: ездить в универ, сдавать сессии, работать в клубе. А потом за тобой придут. Без свидетелей, лишних глазах и ненужных соплей. Так могло бы быть. До прихода ходячего харрикейна в клуб. И, чёрт бы его побрал, хотелось бы Эмильену в тот момент поменяться сменой с Данияром. Судьба. И неизвестно, когда произойдёт тот самый шаг в тёмную гладь.

Но сейчас, вместо этой темноты, перед глазами лишь яркий свет, неоновое мерцание и чья-то колючая щека на макушке. Парню пришлось через силу лениво распахнуть левое веко, потому что в правое лезли кучерявые пряди.

— Простите, ребят, я вас разбудила? — торчащие с чёлки сухие ромашки щекотали студенту спросонья нос. Милое личико с россыпью веснушек обеспокоенно всматривалось в помутневшие карие глаза напротив. В одной руке девушка держала крафтовый пакет со смятыми стаканчиками и салфетками, а в другой пахнущую мятой тряпку, которой елозила стеклянную поверхность их небольшого кофейного столика, — Я тут поубирать решила, пока вы спите. Ну, чтоб потом время не терять, — она мягко улыбнулась.

— Та не, хорошо, что хоть так в чувства привели, нам уже идти нужно, — сверху кто-то медленно поёрзал и что-то сонно пробормотал, — ”Что за фигня? Я ж в метрах пяти от него засыпал!”

— Вы так мило смотритесь вместе! Удачи вам, — официантка, не убирая улыбку с розоватых губ, послала кареглазому воздушный поцелуй и поспешила экстренно ретироваться. Иманов удивлённо раскрыл и так большие глаза, наплевав на мешающие волосы, и опешил. Это он спит на Дмитрие или Дмитрий на нём?

— Согласен.

— Пошёл вон, — он с силой пнул локтём мужчину в бок, от чего тот улетел на другой конец диванчика и чуть не грохнулся на кремового цвета кафель. Младшему понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это он первый во сне случайно упал Масленникову на плечо, а тот воспользовался моментом и улёгся на его пышную шевелюру, как на подушку, — Мы уходим отсюда.

— Уже? Так быстро.

— Ну ты ведь не хочешь проспать все свои превосходные блоггерские дела в какой-то второсортной кафешке, — Эмиль кинул в зелёноглазого его же пальто и обвил вокруг шеи шерстяной шарф. Рядом проходила девушка с младшей сестрой за руку, что без зазрения совести откровенно пялилась на парней, переводя взгляд с одного на другого. Старшая быстрым движением руки прикрыла сестре глаза и отвернула её голову в другую сторону от столика Эмиля и Димы. Парни заметили это и подозрительно переглянулись меж собой, попутно задумчиво почесав затылок.

— Странные какие-то.

— Нас это не касается, уходим, — младший благодарно кивнул мимо проходящей официантке и вылетел с тёплого помещения, направляясь в сторону подземного перехода. Он не знал, сколько они проспали, но вот метро уже должно было открыться, раз работали такие заведения, как рестораны и кафе.

— А по-моему, нас это очень даже касается... — Дима остановился в нескольких шагах от входа в подземку, когда младший уже спустился на пару ступеней. Он повернулся на месте и странно покосился на мужчину, что замер перед столбом с объявлениями и прожигал взглядом бумажку напротив.

— В каком месте?

— А в таком, что задница называется. Нас разыскивает полиция.

— Нас? — Эмиль в два крупных шага преодолел ступени и подлетел впритык к широкому столбу со светофором, на котором висело прикреплённое скотчем объявление с какой-то служебной меткой. Его словно окатило ведром холодной воды, что скорее напоминало кубики обжигающего льда, если учитывать пришедшую тупую и тёмную, как чрево всех его пугающих чертей, боль где-то во внутренностях парня и глухое стучание в висках наравне с желанием провалиться сквозь землю, или ещё лучше стереть с памяти произошедшее за ночь. Наверное, он бы упал, если бы мимо них не сновала толпа народу, вечно заботящегося о своём будущем. Было бы преувеличением, если напомнить, что в морозное утро, с пробирающим до дрожи снегом и бушующей вьюгой, по Эмильену скатились капельки холодного пота? А его страшные ночные кошмары и вездесущие воспоминания обещали быть исполненными, чего бармен вообще ждал и хотел меньше всего на целом свете. На этом чёртовом объявлении было напечатано о просьбе сообщить в полицию о местоположении двух граждан, а именно Дмитрия Андреевича Масленникова и Эмильена Иманова. Ниже их профильные фотки и номера телефона, на которые звонить. Чтобы не выказать существование своей внутренней паники, парень решил сморозить что-то близко напоминающее, что он душой и телом всё ещё в этом мире и стоит на своих двух на этой земле: — Быстро же они работают, черти такие.

— Могли бы менеджеру моему позвонить и машину за нами отправить, а не весь этот цирк показушный устраивать, — старший усердно сорвал бумажку вместе со скотчем, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в рядом стоящее мусорное ведро.

— Будто они знают куда за тобой машину отправлять, — плюнув на косые взгляды и чрезмерное внимание прохожих, парень достал с брюк запасную пачку сигарет, зажигалку и прикурил свои залюбленные вишнёвые Винстоны, прикрывая ладонью тлеющий краешек от ветра и снежных хлопьев, — Плевать, идём в метро и разъезжаемся по домам. Решаешь всё сам, меня нет и я никто.

— Тебя видели рядом со мной.

— Дашь им денег и меня словно не существовало.

— А с работой что?

— Уволюсь, — парни перешли на другую сторону дороги и направились по прямой вдоль тротуара, держа путь ко входу в метро. Эмилю было плевать, что он курит уже вторую сигарету среди людей в общественном месте: ничего страшного с ними не случится, а вот парень может сорваться на абсолютно каждом.

— Просто из-за того, что твоё лицо на какой-то бумажке?

— Знаешь, лучше бы тебе переживать по этому поводу, блоггер.

— Почему-то я свою ютуберскую карьеру из-за этого не заканчиваю.

— Потому что у тебя есть деньги.

— У тебя они тоже будут, если прекратишь посылать каждого богатого человека, что хочет с тобой познакомиться.

— Пошёл нахуй. — выплюнув эти два едких слов под возмущенный бухтёж, парень затушил третий бычок о дорожный знак, что свидетельствовал о пешеходном переходе, и кинул его под ноги старшему с чуть ли не кричащей просьбой держаться подальше.

— Как дитё малое. С тобой даже ещё сложнее, — мужчина пнул окурок под ботинками в сторону обочины и вопреки Эмильену наоборот ускорил шаг и почти что дышал тому в затылок, ну или чуть выше, — У меня в голове не укладывается, почему тебя так это тревожит! Это же всего бумажка, денег дал и этого дела словно и не было. В новостях нас не покажут, потому что мы не нанесли никакого ущерба клубу твоему.

— Мы накрыли их систему видеонаблюдения.

— Это пустяк. Всё можно починить. А вот если бы мы разбили несколько бутылок алкоголя или подожгли здание, то в таком случае уже нужно было бы запариться с деньгами и бумагами. Но для меня это всё ничего, и пока ты со мной, то для тебя тоже, — Дима слегка приобнял того за плечи, всматриваясь в ровный профиль с терзающими мыслями в голове и суровым пустующим взглядом, что был опущен вниз и искал что-то в бетоне под ногами, — Эй, Эмиль.

— Чего?

— У тебя есть какие-то проблемы с законом?

Парень на такое чуть не поперхнулся морозным воздухом и непонимающе посмотрел на брюнета:

— Нет. С чего ты взял вообще?

— Просто странно всё это. С чего бы такого апатичного и пофигистичного человека как ты заботила какая-то заварушка с полицией.

— Тебя это не торкает.

— Ах да, точно. Я забыл, — Дима наконец-то отпустил и так напряжённого до предела студента, на что тот облегчённо выдохнул и сделал широкий шаг в сторону, всё так же продолжая путь в метро, понемногу успокаиваясь и с усердием приглушая роящиеся мысли, словно в ульи с пчёлами. Мужчина видит его попытки не выйти за предел своего разумного сознания, поэтому снова решается заговорить, тем самым помогая младшему отвлечься: — Ты серьёзно планируешь кинуть работу? Учёбу тоже?

— На данный момент уволиться проще, чем заставить тебя отстать от меня. А по поводу учёбы я ещё подумаю. Придётся доучиться этот год, пока в январе не перееду.

— Переедешь? Воу, сильно ж тебя задело. И это я ещё удивляюсь, что ты уволиться решил, — помог отвлечься называется. Только больше насолил.

— Клубу плохая репутация не нужна, как и универу.

— Да вряд-ли кого-то вообще волнует, что с тобой случилось.

— Есть кому — тут я, к сожалению, уверен.

Ka$tro — I Gave You Everything

Повисло неловкое и такое тягучее, словно зыбучие пески в пустыне, молчание. Не сказать, что для Эмильена оно было долгожданным, ведь за эти 7 часов он сполна превысил лимит сказаных слов и даже привык к постоянному лепету над ухом, а затем и вовсе не прочь был непринуждённо поболтать о всяком разном, лишь бы это не затрагивало его личную жизнь. К счастью, старший знал меру и не лез на рожон с надоедливыми расспросами о его неординарном поведении, резких провалах в воспоминания меж разговорами или о молчаливых недоговорках. Конечно, как человек, что является медийной личностью и чья профессия кружится вокруг работы в социуме и создаёт контент для огромной аудитории, он замечал все странности парня и явно проявлял интерес к происходящему, но по какой-то неведомой для младшего причине не решался заговорить об этом напрямую, чем приметно отличался от остальных ”спасителей”, или просто начинал издалека, при этом высказывая свои наблюдения о его причудах, а затем вскользь вовсе незаметно сворачивал на какую-то нейтральную для обоих тему, замечая как тому неловко или неприятно. Да и младший не согласился бы поддержать разговор на личном, не говоря уже о нежелании обсудить об этом первым. Всё равно когда-нибудь они наверняка разойдутся своими дорогами, ведь у каждого своя жизнь, свои проблемы, и психологической утехи в Эмиле искать уж точно не следует, как бы блоггеру этого не хотелось, но парень просто не позволит себе подрывать известность того и уровень репутации в медийных кругах, если только он этого уже не сделал. Он не раз думал, что само его существование рискует привлечением опасности для всех окружающих, кто бы то ни был, именно поэтому — вот эти ночные прогулочки и побеги от новостных каналов с Масленниковым плохо закончатся для обоих и, как минимум, участником будет что-то пострашнее жалкой полиции или ресторанной охраны. Но парню совершенно не хотелось об этом думать, пусть эти мысли неискориняемы и будут преследовать его до момента, когда он перестанет видеть в каждой тени пару ярких обезумевших глаз, словно их вырвали кошачьими когтями, а на место вставили две лед-лампочки. Когда-нибудь он перестанет чувствовать мерзкие мурашки на коже из-за ощущения подпольной слежки за ним. Когда-нибудь он перестанет думать, что лучше бы на его месте оказался кто-то другой. Но, наверняка, вместе с этими мыслями и ощущениями уйдёт и его неспокойная душа, в тот самый миг, когда по остывшему телу пройдётся холодный кусок заострённого лезвия. И пусть он оставит это, поплывёт по течение, как бумажный кораблик, а после раствориться в морской глади, но такой участи этому зелёноглазому мужчине он не допустит, пусть на кону будет лежать его душа, что безвозвратно сломлена, тело, что жестоко истерзано, и судьба, что ищет свой путь, но вечно натыкается на одну лишь непроглядную тьму.

— Хэй, слушай! — Эмиль резко повернулся на голос Димы, что, казалось, не позвал его, а оглушил, — Это у меня на нервной почве в голове уже воет что-то или я слышу ментовскую сирену?

— Во-первых, ты слышишь сирену, как и я, а во... — он шёл параллельно брюнету, а во время разговора старался смотреть тому в глаза и сейчас, когда его голова была повёрнута на 45° влево, его мгновенно ослепил яркий красно-синий свет, что сперва привело в ступор, а после выбесило до той степени, что он сжал в руках тлеющую сигарету и кинул её, повернувшись лицом к машине, что почти остановилась около них, прямо в лобовое окно низенького седана, — А во-вторых, блять, за нами опять погоня!

— Мудаки! Нас что, сдал кто-то? — Масленников непонимающе развернулся в сторону полиции с мигалками и рассмотрелся по сторонам: через дорогу на тротуаре, прямо напротив парней стояла группа тех самых недогеймеров с кафешки, что активно махали им руками и лыбились до ушей, смахивая на каких-то степных гиен, — Ах пиздюки! Я на них свою аудиторию натравлю!

— Успокойся, нам снова нужно валить и в этот раз в какое-то место понадёжнее.

— Мне начинает казаться, что эфективнее будет сдаться, всё порешать в отделении и так быстрее домой добраться. А то мне уже не весело.

Эмиль истерически рассмеялся:

— Нихрена себе. Так это всё ради веселья? — он уже чуть ли не кричал, пытаясь донести свою мысль старшему сквозь оглушительный рёв сирен, которые стремительно прибавлялись, когда за углом колонной начали заворачивать новые полицейские машины. Парень рассерженно схватил мужчину за подол пальто, что тот натянул на себя ещё около кафе, и свернул в ближайший проулок, — Сейчас будет тебе веселье, особенно, когда повяжут и в наручники.

— Куда мы?!

— Держись рядом и старайся не отставать! — колючий ветер бил в лицо, теряясь вместе с любыми звуками и словами в мёрзлом воздухе. Кричать не было сил, поэтому парень обошёлся парой-тройкой слов и продолжил с сумасшедшей скоростью огибать углы кирпичных зданий и горящие красным светофоры, препятствуя дорожному движению и скользя по капотам автомобилей, стоящих в пробке и безуспешно пытаясь расстиснуться к обочине с целью пропустить визжащую полицию.

Дима совершенно не понимал, куда младший его вёл, как и не понимал, каким образом тот бежит так быстро ни капли не запыхавшись. Он пытался ориентироваться в местности и следить за каждой пролетающей мимо уличной табличкой, но когда виды и архитектура вокруг начала смазываться в общую кашу, он прекратил любые попытки мозгового штурма и продолжал нестись сломя голову за этим неуловимым демоном, что буквально рассекал воздух и проходил сквозь препятствия, даже не церемонясь насчёт идущих в недоумении горожан. Эмиль бежал так, будто ему в голову был встроен чёртов навигатор с голосовой функцией оповещения о следующем повороте. Люки, клумбы, бордюры и всё остальное, что могло бы помешать или из-за чего можно перецепиться, он не оббегал, он — перелетал. Старшему ещё после нескольких сотен метров казалось, что сердце осталось где-то позади, а лёгкие уже просятся наружу, как и утренний приём пищи. Только сейчас до него наперебой дошла насмешка парня о весельи, которого он желал в тот момент, когда предложил взломать камеры и приготовить несколько коктейлей. Только сейчас, когда его пальто почти превратилось в летающий ковёр, а дурманяще пахнущий шарф студента удушающе ухватился за шею и не собирался отцепляться, перекрывая свежий воздух, он понял, что этого всего могло и не быть, если бы его тогда не поманили за собой эти туманные липового мёда глаза, если бы не эта пустая грустная улыбка с впалыми ямочками на щеках. Но он не жалеет. Он заплатит за всё, вернёт младшего на работу и в университет, но события этой ночи он не забудет никогда. Где бы и когда он не оказался, неважно по какой причине и с кем, но теперь это не воспоминания, это взрывоопасное пятно в его жизни, это безумная клякса переполненная эмоциями и самозабвенным счастьем, это то — что ему было нужно, и что парень ему неосознанно дал. Именно сейчас, когда их преследовало огромное количество хранителей справедливости, когда женщины на пути шокировано ахали и подбирали с тротуара своих мелких Чихуахуа, когда с открытых окон снующих машин выкрикивали слова поддержки и успехов в побеге, когда поднятые ролеты ларьков оглушительно падали, а на внутренней стороне стеклянной двери появлялась красная табличка ”Закрыто”, и когда через несколько длинных шагов от тебя спереди стремительно мчится некий бариста ”Ураган”, метая молнии, зловеще скалясь летящим в искристые глаза снежинкам и раз через раз поворачиваясь в сторону лыбящегося до одури Димы, именно сейчас ему хотелось по-настоящему смеяться, словно самому счастливому на свете ребёнку, судьба которого связала его ленты с потрёпанными и местами прожжёнными огнём атласными клочками души Эмильена.

~♡~ </p>

Километр за километром, район за районом, серые потрескавшиеся дома и крытые магистрали сменялись частными домами и высокими каменными заборами. Вдали поднимались острые верхушки зелёных сосен, а густые тёмные тучи наконец делились своей территорией с поздним зимним солнцем. Чтобы не перекрикивать порывы ветра, старшему пришлось поравняться со студентом бок о бок.

— Почему мы убегаем так далеко от людей?

— Потому что бежим в сторону леса, тупица.

— Ещё раз. Почему мы бежим в сторону леса?

— Потому что убегаем от людей.

— Да я понял! — блоггеру пришлось с усердием вырваться вперёд, чтобы развернуться лицом к парню и, двигаясь спиной к очередному резкому повороту, посмотреть тому в глаза в поисках ответов, которых сегодня было катастрофически мало, — Почему мы, например, не пошли к метро? Там ведь было бы проще скрыться от полиции.

— Ты же говорил, что хочешь веселья? — с ухмылкой и приподнятой густой бровью уточнил смуглявый, на чей выброс Дима испытывающе упился взглядом в по-настоящему живые глаза, ниже которых на обветренных губах играла лёгкая азартная улыбка, — Плюс к этому: сейчас, я уверен, все спешат на работу и учёбу, так что утренней толкучки нам было бы не избежать, что заметно замедлило бы наше передвижение.

— И это все причины?

— Хм, — парень задумчиво почесал подбородок и протянул что-то в духе: ”Не мешайте, Декарт мыслит” (известное утверждение Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую»), — Пожалуй, ещё твоя блоггерская харизма и тупая лыба выделяет тебя из толпы серых крыс. Это тоже могло бы провалить наш побег.

— Окей, тогда последний вопрос: куда мы убегаем?

— В лес.

— Конкретнее!

— А вот потом узнаешь, — студент снисходительно хмыкнул, оббегая чуть не упавшего мужчину.

— Постой! Серьёзно? А если ты меня там убить решишь? Или может ты какой-то серийный маньяк, что любит есть людей?

— Будто серийный маньяк, что любит есть людей, скажет тебе о том, что он серийный маньяк, что любит есть людей.

— Спасибо, утешил, — чуть не прохныкав, Дима поспешил трусцой за парнем, на ходу поправляя шарф, который всё ещё служил атрибутом для скрытия личности, — Меня здесь никто не видит, так почему ты не заберёшь шарф обратно?

— Вкусно, когда еда тёплая.

— Да блять! — он стянул эту теплейшую и неимоверно уютную вещицу и с размаху забросил на голову и плечи младшего, перекрывая обзор, из-за чего тот чуть ли не пропахал носом по чьим-то хризантемам.

— Ты не трясись, как лист осиновый. Мы идём через лес коротким путём, а эту территорию я знаю, как своих два пальца на левой ноге. Нас ещё давным давно потеряли из виду, а сирены, что ты до сих пор слышишь, просто шастают по соседней улице чисто для сводки и утечки следов. Когда они доберутся сюда, мы уже будем далеко в лесу.

— Мне кажется, что не всё так просто...

— Что именно?

— Ты явно что-то скрываешь.

— Что я ем людей? — он оскалился. Да уж, сейчас бы мясца или ещё лучше — куриного доширака.

— Нет. Другое.

— Спасибо за обвинение с весомыми доказательствами и дичайшими аргументами.

— Если ты говоришь о том, что на эту улицу для проверки приедут не скоро, то зачем нам идти через лес? С таким же успехом мы можем свернуть к трассе, а там и набережная недалеко, вроде.

— Да, интересное замечание, но у меня другие планы, — словно отметив что-то у себя в мыслях, парень отстранённо, то ли чуждо посмотрел в светлое небо. Они уже давно перешли на лёгкую трусцу и сейчас особо не торопились, что позволило им беспрепятственно болтать.

— Какие?

— А вот этого тебе знать не обязательно. Знаешь, было бы славно, если бы на этом наши пути разошлись. Насколько я понял, ты разбираешься, где тут основная дорога. А там и до автобуса какого-то недалеко, так что домой доберёшься.

— Ого. Быстро ты от меня избавиться решил, но я не уйду, — мужчина от услышанного вовсе перестал бежать, так что сейчас в быстром темпе шагал рядом, параллельно прислушиваясь к звукам. Сирена постепенно приближалась, от чего былое раздражение, словно по щелчку, нарастало с новой силой, — Почему бы просто не сказать, что ты задумал?

— Потому что я сам на 100% не уверен в успехе. А втягивать тебя в новые приключения — себе дороже.

— А если за нами отправили вертолёт? По отдельности искать проще. Правда, это уже абсурд какой-то...

— Будем надеяться, что его не отправили и по моему плану мне действовать не придётся.

— Я всё равно не оставлю тебя. Что бы ты там не напридумывал себе, пусть это не будет какое-то парное самоубийство, — мысленно взмолившись, Дима посмотрел на рядом идущего, что изначально тревожно улыбнулся, а после сосредоточенно мотнул головой и открыл какую-то металлическую калитку с узким проходом на закрытую улицу.

~♡~</p>

И как мы уже привыкли, в этот день правоохранительные органы полюбили заставать парней врасплох, так что мысленно они успели подготовиться к чему-то настолько абсурдному, как в дешёвых голливудских фильмах, словно из-за угла неожиданно выбежит офицер в форме клоуна, с маской чумного доктора и бензопилой в руке. Но то, что они вскоре увидели, когда вышли на дорогу покрупнее с двухэтажными особняками по обе стороны, оказалось куда хуже какого-то полненького мужика с пончиками при маскараде.

— Ого, у меня дежавю..?

— Что за?! Откуда в нашей стране полиция на спортбайках? Что за хрень?! — Эмиль с раскрытыми от безысходного ужаса глазами наблюдал, как машины остановились у тонкого прохода к лесу меж двух сельских домиков, а следом туда заехали пятеро белоснежных полицейских мотоциклов с фирменными красными и синими полосками и массивными мужиками в специальных костюмах и с пистолетами в кобуре на поясе.

В этот раз из шока пришлось вытягивать нашу ”королеву хладнокровия и чистой головы в любой по сложности ситуации”:

— Идиотина! Не спи, двигай конечностями! — Дима пытался вытолкать Эмиля подальше от прохода по направлению к реке, что разделяла крупный хвойный лес и подмосковские постройки.

Пока парни ошалело били все свои предыдущие рекорды в скорости, бежа сломя голову по деревянному навесному мостику над мелководной речной гладью, люди в массивных шлемах позади что-то орали друг другу и просили в громкоговоритель убегающих остановиться. Дима с Эмилем были в выигрыше, ведь тем нужно было искать объездной путь к лесу, поскольку на байках по тонким деревянным доскам не проеедешь, а порча полицейского имущества вылезла бы боком каждому, так что у парней в запасе было около десяти минут, чтобы оторваться от преследователей на достаточно длинное расстояние и скрыться в лесной гуще, правда, гущей тонкие чёрные стволы деревьев и кустов не назовёшь. Задыхаясь в собственных прерывистых вздохах, они неслись вглубь меж густых сосен под трещание влажных игл под слоем утреннего снега, параллельно ломая ветки низкорослых деревьев, которые бросали на тропинку, чтоб байкам было их сложнее объезжать, и прикрываясь от падающих снежных обвалов. Пока они перепрыгивали пни и канавы, расчищая руками путь и обзор, гул моторов позади постепенно приближался, что значило — им нужно было бежать быстрее или менять путь, направляясь в разные стороны в рассыпную. Не успели парни сообразить, как было бы поступить логичнее, грохот и истошное ”За ними!” резко стихли, на что ”преступники” подозрительно переглянулись меж собой, но бежать не перестали. Пусть видимость и была лучше из-за отсутствия листвы, но местность сама по себе отличалась холмистой поверхностью, из-за чего рассмотреть что-либо кроме земляных сугробов с кучей снега поверх становилось сложнее. Внезапно поверх одной с таких куч по обе стороны от парней вылетели мотоциклы, но уже с другой расцветкой  — полностью чёрные и без каких-либо опознавательных знаков.

— Что за..? — Дима зажмурился, когда в глаза полетели хвойные иглы и пыльные ошметки с колёс над головой. После таких событий парни успешно могли подсесть на колёса для головы. Словно в замедленной съёмке, сверху пролетели два тёмных как нефть и тихих как ветер байка и, приземлившись на снег поодаль, встали боком, преграждая путь парням.

— Мы проебались, Дим, — парень сокрушенно опустил голову, а его руки устало повисли вдоль тела. Мужчина удивлённо повернулся и заглянул в стеклянеющие с каждым мгновением глаза. Первое, что его смутило — младший позвал его по имени. Второе — они убежали от двух огромных мужиков в костюмах, от деда с рацией, от полиции первый раз, второй, от их, черт возьми, мотоциклов. И сейчас, когда перед ними стоят каких-то два несчастных, накаченных на стероидах, налысо выбритых и с зековскими татушками на оголённых в такую стужу предплечьях мужлана, он не может и шагу ступить, вместо этого что-то бормоча себе под нос.

— Ты их знаешь? — старший шагнул ближе к парню, хватая того за дрожащее запястье, когда байкеры в одной чёрной водолазке без рукавов и в такого же цвета джинсах начали приближаться к ним.

— Тебе лучше бежать, — Эмильен как-то неоднозначно мотнул головой и прошептал напоследок пару слов перед тем, как его выцепили с хватки и, обвязав руки какой-то верёвкой, усадили на один с мотоциклов. Дима непонимающе наблюдал за этим то ли представлением, то ли кражей его нового друга.

— Эй! Да, вы! Куда собрались забирать его? — но его словно не видели, никто не повернулся на это, не посмотрел на него, даже этот чудесный парень с глазами имбирного пряника, которые сейчас превратились в сгоревший кусок пергаментной бумаги, — Я жду ответ!

Один из мужчин держал окаменевшего и замершего в ужасе студента за конец верёвки и следил за разговором второго по рации. Скорее всего, тот говорил со своим боссом или кем-то на голову выше, ведь обращался на ”Вы” и рапортовал исключительно официальной речью, словно и не похож на бандюгана.

— Он у нас. Да, проблем с полицией не было. Что делать с другим? — на линии послышалось хриплое отрывистое ”важен” и ”оставьте”, с каждым словом какого-то неизвестного Эмиль всё сильнее вжимал голову в шею и закусывал губу до онемения, сцепив руки в замок. Блоггеру было безумно больно и неприятно смотреть на него такого и он ещё больше задавался вопросом ”Что вообще происходит?”, — Вас понял.

”Чёрт возьми, почему он не сопротивляется? Почему он сказал мне бежать? Почему до этого ему было на всё плевать, а как только появились эти двое, то он выглядит настолько подавленным, будто они его убивать пришли? Должен ли я чем-то помочь или оставить всё как есть?” — Дима панически осматривал местность вокруг в надежде, что сейчас рядом появится полиция, хотя ещё буквально пару минут назад убегал от них. Напряжение в груди росло, он всеми силами старался не смотреть в сторону младшего и не отвлекаться на посторонние звуки, чтоб рассудительно обдумать всю эту непонятную ситуацию и решить, как ему поступать дальше.

— Хэй, парни! — бандюганы наконец-то подали вид, что кроме них троих рядом находится ещё хоть кто-то и повернулись к Масленникову с таким нечитаемым выражением лица, что было непонятно — это удивление, что он до сих пор не убежал или восторг от того, что он вообще посмел с ними, у которых на поясе не мало оружия, заговорить, — Вы мне не скажете, что происходит?

— Нет. — один из них, что находился правее и ранее общался с главарём по телефону, вынул пистолет с кобуры и направил на блоггера с новым выражением на роже по типу ”ни слова, а то убью”. Ну что за прекрасный театр эмоций.

— Ладно. Но могу я поехать с вами? — осторожно указывая на байк, спросил мужчина. Эмиля словно ошпарило. Он наконец-то вернулся в мир живых, восстал из мёртвых, преисполнился познанием и всё в этом духе и с ненавистью посмотрел на этого несчастного суицидника, которому велено было убегать. И вот так он хотел спасти этого человека, чтобы тот не познал его же участь? Серьёзно?

— Ты что творишь?! — сквозь стиснутые зубы прошипел он, получая болючий пинок под рёбра.

— Нет. Не можешь.

— Да что ж так сложно то? А если я заплачу, чтобы поехать с вами туда, куда вы его везёте?

— Ты рехнулся?! — парень с мольбой в глазах вылупился на старшего, возможно надеясь, что тот шутит или его уже давным-давно увезли и пытают, а происходящее ему сниться, чтобы сгладить его грустную пучину печали. Хреново, значит, получается. Он переводил до ужаса безумный взгляд с одного качка на другого с верой, что хотя-бы они окажутся умными.

— Ты покататься, что ли, хочешь? — наконец пряча снятый с предохранителя пистолет, мужчина подошёл к своему байку, попутно спрашивая зелёноглазого.

— Да, — может они и выглядели устрашающе, но умом явно не отличались. Хотел бы человек, который может позволить купить себе 10 таких двухколёсных, покататься с этими ненормальными?

— Что думаешь? — спросил правый, смотря на левого.

— Если заплатит, то можно. Но потом где-то выкинем и шефу ни слова, — ответил левый, смотря на правого.

Эмиль с приоткрытым от ужаса ртом смотрел, как Дима совершенно спокойно ровной походкой приближался к чёрному транспорту с целью добровольно на него сесть и уехать вместе с парнем в самое ненавистное для него место ещё с далёкого детства. Дима подмигнул ему, показал два больших пальца вверх, пока парни поворачивались к ним спиной, садясь за руль, и, натянув лукавую улыбку до самых ушей, закинул ногу, чтобы сесть на место позади водителя. Но он не сел. Нога пролетела мимо кожаного сидения и, молниеносно просвистев в воздухе, резко ударилась о бок мужчины, отчего тот глухо повалился на мёрзлую землю. Даже вороны ошеломлённо поразлетались с территории, когда Эмиль, краем глаза заметив излишнее движение в стороне, мигом вник во только что произошедшее событие и, вовремя среагировав, так же само пнул второго водителя. Тот никак не отреагировал на подобный комариный укус, потому что слабый удар коленом в непонятном положении сидя пришёлся в железные мышцы пресса, поэтому он, ни минуты не думая, рефлекторно приставил холодный кончик пушки к виску пленника. Возможно, изначально не заметив причины шумихи, он пропустил момент, когда его напарник валялся в полуотключке, расстянувшись кривой звёздочкой на шершавых корнях вперемешку с иглами и шишками. Этот ”тормоз” наконец-то повернулся на подозрительный для всех, кроме него, шум как раз тогда, когда старший, шустро проткнув колёса первого байка вынутым со штанины складным норвежским ножом одного из бандитов, схватил его за плечи, что жёлтыми, словно у крысы, зубами скалился в его сторону, и, отшвырнув того подальше от Эмильена, финально пнул мужика под рёбра коленом. Развернувшись по направлению к парню, его в ту же минуту схватили за щиколотку и повалили на влажную землю рядом с собой, а после ступнёй выбили из его рук нож и навалились всем телом сверху. Физической силы у нападающего было больше, боевой подготовки так же, ловкости, скорости и мгновенной реакции не занимать. Были ли хоть какие-то шансы у Димы? Нет. Были шансы у Димы и Эмиля? Стопроцентные.

Младшему это начало осточертевать, придётся возвращаться в жизнь и действовать, а не сидеть с нарочито испуганными глазами, строя из себя потенциально беззащитную цель. Не сказать, что его удивило появление двух этих качков — он ожидал его, но он не планировал драться с ними, лишь защитить Масленникова, которому, черт возьми, было велено убегать. Предстоящий вечер ему точно придётся провести в малоприятной компании Эмильена с парочкой сочных пинков, если, конечно, они не уйдут на тот свет раньше положенного. И парень всего этого бы не избежал — судьба, она такая. Но какие-то закадычные скребущие душу худощавые кошки не дают сделать последний шаг в пропасть. И так всегда, как и сейчас. Так что ещё ему остаётся, кроме как выпнуть под задницу ютубера с этого тёмного преступного мира? Он подцепил носком ботинка откатившийся неподалёку нож, вместе с этим поднимая в воздух клубы игл и грязного снега, отточенным и уверенным движением разрезал шнур на запястьях, пока качок пытался задушить старшего, прихватив его шею татуированным предплечьем, поднялся с мотоцикла и с разбегу влетел в валяющееся месиво под ногами, тем самым откинув бандита на несколько метров от себя. Подняв за руку увестистого блоггера и пнув его в сторону чёрного железного коня, он в другую сторону от них метнул не предназначенный для того складной нож, что вошёл в печень мужчины под ровным углом и разрезал ткань тонкой водолазки. Пятна тёмно-алой крови в миг окрасили верхний шар снега. Как ни в чём не бывало, он в тот же час вытащил окровавленный металл со своего тела и встал в боевую стойку, направляя этот же нож на недоумевающего младшего.

— Я, конечно, ожидал, что он будет неубиваем, но чтоб так сильно отличаться от своего напарника... — мужчина спереди сделал настораживающий шаг вперёд, попутно сплевывая в сторону (какой вежливый! мог под ноги) густую кровавую слюну, — Эй, может ты не будешь... — студент покосился на острое лезвие, с которого стекали капли чужого внутреннего содержимого, — Ну, я понимаю, что это твоя работа. Но всё таки этот нож был в тебе и сейчас он окажется во мне и это немного негигиенично.

Мужчина непонимающе покосился, а после лукаво ухмыльнулся, словно чёрт на воротах в ад.

— Не думал, что сейчас тебя будет волновать это.

— А что ещё с такими головорезами... А, кстати, что со вторым? — парень выровнялся и собирался повернутся, чтоб посмотреть серьёзность повреждений, которые Дима нанёс ногой.

”Негоже ко врагу спиной поворачиваться. Но они не столь опасны.” — развернувшись корпусом, он не заметил ни качка на снегу, ни старшего на спортбайке, — О, да тут картина маслом писана!

Позади послышался заливистый басистый смех и не просто так: тот самый чувак, которого якобы бросили в нокаут одним несчастным пинком, держал заломанные запястья блоггера одной рукой, а второй холодный наконечник дигла ( desert eagle — самозарядный пистолет крупного калибра. Позиционируется как охотничье оружие, спортивное оружие и оружие для самозащиты от диких зверей и преступных посягательств) прямо у его виска. Рот был заклеенный какой-то липкой лентой, волосы взъерошены, а на глазах повязка из куска плотной и непросвечивающей ткани.

— Ты разучился кричать, что ли? Ну да, мне ж никто не ответит, — Эмиль повернулся обратно и, словно не видел страшного посягательства на старшего, устало и протяжно вздохнул: — Ох, мне так не хотелось напрягаться сегодня. Придётся умереть раньше, чем планировал, — Дима громко зарычал и попытался пнуть в коленную чашечку преступника, но всё было безуспешно.

Эмильен достал с заднего кармашка брюк свою излюбленную во всех сантиметрах зажигалку в виде золотистого револьвера, что сразу же сверкнула огнём в отражении ножа, и крутнул колёсико для подачи искры в противоположную сторону. Из мудрёного отверстия внизу рукоятки появилось чёрное глянцевое лезвие. Следом в руке показалась пачка сигарет и немного позже он уже стоял в полной готовности стойке, немного отличавшейся от противника, с Винстонами в зубах и ножом в руках. Он проделал несколько быстрых и неуловимых шагов, не создав при этом ни единого звука и не наступив ни на одну хрустящую ветку.

Послышался глухой щелчок: первый снял пистолет с предохранителя. Предупреждение.

— Первое правило убийцы: никогда не демонстрируй напоказ свои слабые места, — быстрее молнии, мощнее урагана, торнадо, вихря скопившихся чувств, эмоций, обид, он оказался вплотную к высокому бугаю, что растерянно раззирался по сторонам, скользя затуманенными глазами вокруг, чтобы даже не руки, а хотя-бы взгляд зацепился за его предрасписанную жертву. Мужчина испуганно махал ножом в воздухе, пока младший насмешливо со свистом кружил то вперёд, то в стороны, раз через раз нанося небольшие порезы по всему телу, специально не делая первого и последнего шага, словно дразня, забавляясь очередной смертью от своей руки, — ”Благо, на нём повязка, меньше свидетелей — меньше убийств.” — Эмиль уверенно выбил рукояткой зажигалки кровавый нож противника, из-за чего тот подлетел вверх и, после попытки его поймать, выскользнул с крепких рук, пачкая их кровью. Где-то в стороне злобно пыхтел первый и надрывно мычал Дима, — Второе правило убийцы: всегда держи оружие чистым, — в этот раз он проскочил под кровоточащей рукой и прижался к спине головореза, прислоняя ледяную поверхность железа к смуглой шее чуть правее кадыка, где приблизительно находилась сонная артерия с подачей крови к головному мозгу.

— Или умрёт он, — мародёр у байка с грозным рыком сильнее вдавил пушку в голову Димы, — Или отпускаешь его, — он указал носком берцев на своего застывшего в захвате напарника.

— И правило убийцы номер три: никогда не пали указаний своего главаря, — он изящно, но напористо провёл тонкую полосу поперёк шеи и позволил впереди стоящему окончательно медленно сползти на колени, а после глухо упасть на грудь, — Тебе нельзя убивать его: ”Того оставьте — он важен”, — фальшиво низким тембром перекривил парень слова мужчины по ту сторону рации и несколькими движениями вытер лезвие о нетронутый чистый кусок водолазки на спине бандита.

Оставшийся в полном одиночестве и без напарника, мужчина отрешённо перевел пушку ровно вперёд, целясь приблизительно в голову студента и смотря на остывающее тело поодаль.

— За то я могу убить тебя.

Парень опешил, на мгновение застыв от неожиданности. Он взглянул на свои грязные и покрывшиеся коркой дрожащие руки, что были испачканы в чужой крови.

— Не можешь. Я знаю, что нужен ему живым, — нашёл он, что сказать, пересилив самого себя.

— Но я то теперь ему ни живой, ни мёртвый не нужен, — мужчина отпихнул от себя до сих пор ни черта не понимающего и повидавшего уже третий круг ада Диму и, всё так же смотря на своего когда-то бывалого друга, с которым наверняка вместе проходили службу, покупали в кофейне сахарные пончики и приносили ему свежайшие газеты, выстрелил куда-то вперёд, даже не смотря на цель. Эмиль сдавленно охнул и повалился на землю, опираясь одним коленом и держась за кровоточащее плечо. Масленников вновь зарычал и начал пинать раскинувшиеся корни под собой, пытаясь встать на ноги и распутаться с верёвочных оков, словно это ему чем-то поможет. Пока не последовал очередной выстрел куда-нибудь ближе к левой части грудной клетки, младший, через боль и утекающие, словно время в песочных часах, последние силы, поднялся на ноги, шатаясь и пытаясь унять мелкую дрожь, и посмотрел на противника. В этот раз его пушка была направлена на свою же переносицу, а её чёрные металлические вставки были припорошены снегом: снова исчезло солнце, закружили снежинки. У парня разболелась голова и подкосились налитые свинцом ноги, словно только что он пробежал какой-то дурацкий марафон с несколькими километрами за считанные секунды без передышки.

— Постой...

Выстрел. Парню до сих пор было непонятно, какую взятку заплатили бандиты, чтоб безнаказанно использовать эту территорию с копами где-то под боком, которые и носом не повели на несколько огнестрельных залпов, что слышно было на пол-Москвы. Размеров лес не больших, громоздкая живность не бродит — применение крупнокалиберного оружия ни к чему. Оттащив тела ближе к основанию холма и прикрыв их ветками, Эмильен разрезал ткань на глазах Димы и грубо сорвал клейкую ленту со рта, вызвав у того болезненный стон. Он осмотрел мужчину на наличие каких-либо телесных повреждений, пару раз ударил раскрытой ладонью по щекам для приведения в чувства и помог подняться на ноги. Словно в тумане или, лучше, — в каком-то второсортном сне после тяжёлого дня, тот медленно добрёл и уселся на заднее сидение единственного оставшегося при хорошем моральном и физическом здоровье мотоцикла.

— Ты ранен.

Студент ничего не ответил, лишь мимолётом взглянув на попытки того вернутся в сознание. Играл бы он в покер, то наверняка поставил бы на то, что с этого момента у старшего даже задней мысли насчёт знакомства с кем либо не появится.

Масленников с ужасом наблюдал, как Эмиль пытается вытащить кожаный ремень с петель на джинсах одного из умерших. Он хотел было уже закатать рукав помятой и в бордовых пятнах рубашки, но вовремя осёкся и после, развернувшись спиной к байку с измученным и подавленным пассажиром, туго обвил ремень немного выше локтя вокруг впалой и раскромсаной раны, чтобы остановить хотя-бы артериальное кровотечение.

— Тебе помочь? — после нескольки неторопливых шагов послышалось над ухом.

— Сними шнурки с их берцев.

— Прям так просто снять?

— Просто снять.

— Ладно, — Дима был действительно потрясён. Это читалось в нервных и не грациозных, как это можно было наблюдать раньше, движениях и излишне тихом голосе для его вызывающей натуры и любви к душевным разговорам с незнакомцами. Если бы всё обошлось только одной ментовкой, то он бы вспоминал эту ситуацию с юморком где-то с друзьями на гулянке, распивая алкоголь и травя последние шутки, но когда на его глазах происходит вот это. Убийство. И не понятно: чьё? Кто кого? И... зачем?

Спустя буквально десять минут они уже садились в байк и собирались уезжать в город с глаз долой, вот только эта картина останется в памяти надолго. По словам младшего, на территории полно их отпечатков пальцев, подошв, выпавшие волосы, данные днк, рнк, слюна и кровь, дух их моральный и всякое другое, благодаря чему уже через пару минут может явится приветный звоночек. Масленников молча, без единого вопроса, с нечитаемым лицом повторял всё за парнем, всячески ему помогал, потакал, поддакивал и просто сливался с округой, словно хамелеон в джунглях. Подозрения закрадывались жуткие: не могли ж те мужики перестрелять друг друга. Пусть Дима и легкомысленный с каким-то внутренним нарушением и сбоем в системе самосохранения, но он уж точно не тупой, но, черт возьми, вся эта головоломка только больше запутывает и сводит с ума. Какого дьявола он начал заигрывать, мать твою вездесущую, с этим страшно непонятным парнем? Чтоб в итоге помогать остановить ему кровотечение из-за огнестрельного оружия и ехать на спизженом бандитском байке в другую сторону от городской больницы?

Lana Del Ray — West Coast</p>

Деревья по сторонам стремительно уменьшались в количестве, сменяясь срубленными корешками в земле и следами от тракторной гусеницы. Казалось, это какая-то заброшенная лесопилка. Вот только эта лысая роща уже становилась родным домом и видеть старые ржавые экскаваторы посреди пустующей заснеженной земли с толстым слоем опилок становилось до жути некомфортным. И снова вопросы: почему это всё стоит здесь? Почему не забрали, не продали, несколько миллионов просто стоит и с каждым годом ржавеет до скрежета в шестерёнках. Ещё и зяблый, пробирающий до косточек встречный ветер на открытой территории угнетал и давил сверху сыростью да зимностью. Немного дальше, откуда веял этот же слегка влажный ветер, серел резкий обрыв и несколько трухлых сосновых брёвен на краю. Сбавив скорость, Эмиль проехал немного дальше, огибая гниющую технику и остатки когда-то раскинутой деятельности, и остановился не настолько далеко, чтобы можно было рассмотреть туманный пейзаж внизу. Подать рукой и там, на десяток метров вниз, раскинулась широкая, покрывшаяся ледяной коркой, мутная река. Парень осмотрелся: вокруг покой, чисто, ни души, ни животинки. Ну, кроме блоггера. Он отпихнул его подальше от мотоцикла и попросил стоять на месте ни дыхнув, ни чихнув. Недоуменно осматривая, как младший, открыв небольшой отсек ниже руля, копошится в каких-то проводках: ”А он говорил, что в этом не разбирается, когда заставил меня камеры отключать. Наврал. Как и о том, что он обычный студент и бармен.”, Масленников, напрочь позабыв о наставлении, с открытым любопытством почти впритык рассматривал попытки парня достать что-то наподобие чёрного ящика <span class="footnote" id="fn_32408046_0"></span>. Эта небольшая штука во внутренностях системы являлась крошечным чипом, что записывала информацию о передвижении, почасовую геолокацию и остальные, важные в запрещённых мутных делах, секретные плюшки. До этого момента он, что старше студента как минимум на 2 года, и понятия не имел, что, помимо самолётов, у мотоциклов так же имеется чёрный ящик с хранением информации. Если его не вытащить, можно проследить за абсолютно любым движением, но это подвластно только тому человеку, к чьему системнику подключена сетка этих чипов. И, если рассудить по ситуации, эти люди доброжелательностью не пляшут. Соответственно, непонятно каким чудом светским, но эта штука должна валяться в ближайшей помойке.

Иманов только раздражённо вздыхал и раз через раз цыкал на чужое хмурое любопытство. Просить посторониться сейчас было бы жестоко с его стороны, так что он молчал в тряпочку и продолжал поочерёдно проверять разноцветные проводки. В итоге, изрядно так стерев кончики пальцев и пару раз приняв на себя небольшой электрический разряд, он раздосадовано захлопнул пластиковую крышку с характерным гулких звуком и, дымя словно коптяжный паровоз, глухо пнул переднее колесо. Дима понимал и видел, что у того ничего не получается, но всё так же ничего не говорил и просто прямо и открыто смотрел в гневные затуманенные янтарные глаза. Младшего эта его молчаливость начинала подбешивать и каждый немой взгляд под предлогом ”я умер внутри” доводила до беспамятства, пока он держался из последних сил, чтоб не кинуться обнимать того или хоть как-то утешить. И он снова жалел, что заговорил с ним, жалел, что не прогнал с крыши, жалел, что согласился на авантюру в поимке клуба, жалел, что убежал с ним, а не остался объясняться, жалел, что не сдался полиции, жалел, что не отговорил идти с ним, жалел, что убил их, жалел, что продолжает свой путь, жалеет, что это всё судьба. Это ведь... судьба?

Он снова забывается. Зачем всё это, кто он вообще такой и почему он не умер ещё раньше? Да, нужно продолжать свой путь.

Эмиль схватился за резиновые накладки по обе стороны от руля, поднял металлическую подножку и, стоя сбоку от байка, кинул до грусти весёлый взгляд на вновь замершего мужчину. Он сильным пинком пяткой оттолкнулся от земли, чтоб железный конь хоть немного сдвинулся с места, и побежал ровно вперёд, держа путь к обрыву, там, где начинается свобода. Туда, где встречает ветер и где провожает душа. Где только два пути — жизнь и смерть, а в случае неверного шага — зловещая тьма.