Туман опутал влажной ватой (2/2)

— А эм, — кажется, этот вопрос ставит его в неловкое положение, — я Венти.

— Какой еще Венти?

— Ну… я друг Сяо.

— Он тебя, что, в саркофаге прятал?

Венти прыскает со смеху, болталась вроде где-то рядом со Скаром, но все еще слишком далеко, чтобы схватить его за грудки и хорошенько отлупить.

— Ты почти угадал, но нет, — удивительно, но этот парень умеет улыбаться голосом. Метеоролог не знает, как выглядит этот самый Венти, но отчетливо представляет, как тот растягивает губы от уха до уха, — ты меня даже один раз видел. Ну, почти видел. То есть ты скорее почувствовал, но не увидел, но скоро увидишь, только туман рассеется, а то в нем даже Сяо со своим орлиным зрением не разглядит ничего дальше своей ладони. Ну и солнце когда взойдет, да, при свете дня я все же красивее, чем в потемках…

У Скара кружится голова.

— …только Сяо, наверное, будет ворчать, но это ничего. Он всегда ворчит, ты не обращай на него внимание, он вообще добрый очень, но не любит это показывать. Точнее, не признает, что добрый, и все же, — жаль, что метеоролог не может заткнуть ему рот ладонью, потому что, ну, вы понимаете, искать в тумане чей-то рот не только странно, но и небезопасно (а вдруг Венти оттяпает ему пальцы?).

— Ты вообще молчать умеешь? — спрашивает скорее риторически и устало. Трет ладонью лицо, веки, пытается разглядеть во белесой тьме хотя бы очертания этой сороки-белобоки.

— Да, но в моем положении молчать скучно, — отзывается немедленно — Скар решает тактично отступить восвояси, а утром устроить всем взбучку и выяснить, как им все это время удавалось прятать такое гиперактивное существо? И почему это существо вообще не спит в такое-то время? — Я же говорил, лучше пока побудь тут, — торопливо добавляет Венти, и в его голос закрадываются нотки волнения и беспокойства.

— С чего бы это? — фыркает метеоролог, по инерции оборачиваясь на источник звука. Этот Венти как будто круги вокруг него наматывает, серьезно.

— Ну… — парень очевидно мнется, — ты может ум-

Его прерывает протяжный, скрипучий вой. Не такой, как у волков в лесу под огромной луной, этот скорее похож на попытку заговорить, но голосовые связки отказывают, и все звуки вырываются из горла треском в перемешку с жутковатыми пересвистами ветра. Не оглушительный, скорее наоборот тихий, но от этого не менее пугающий.

Оба моментально замолкают, прислушиваясь к тишине пустыни.

— Я же говорил, — шепотом напряженно продолжает Венти, — лучше побудь тут. Если хочешь жить, конечно.

Интересно, в чем заключается — Скарамучча устало садится на песок — его безопасность нахождения здесь? Гигрометр защитит что ли?

Сердце отзывается на звуки испуганным замиранием, и по рукам ползут мурашки. Успокаивает только мнимое ощущение присутствия Венти, и метеоролог действительно надеется, что он друг Сяо, а не пустынник, решивший разыграть комедию перед убийством.

В голову лезут противные мысли, напоминают от приснившемся накануне кошмаре — существо из его сна издавало похожие звуки, только вот его было видно, и оно не представляло из себя ничего прекрасного. Белые, мутные, заплывшие глаза без век, глядящие прямо в упор, не мигая и порванный рот на посеревшем, местами сгнившем лице — Скара передергивает от мелькнувшего в голове образа.

— Что это за вой? — задает в пустоту так сильно волнующий его вопрос и пальцами нервно перебирает песчинки, успокаивая себя.

— О, — Вентис кажется, склонился над ним, — это фантомы.

— Спасибо, теперь я понял, — Скарамучча досадно морщится, прикладывая руку к груди — там сердце сжалось от неприятного предчувствия. А может лучше не спрашивать?

Венти приглушенно смеется.

— Прости-прости, — странно так, очевидно же, что он двигается, это понятно как минимум потому, что его голос звучит то там, то тут. Но звуков при этом совсем не издает. Может это глас божий, не знаю? Или у них с Сяо это семейное, полезный навык, который они выбили еще при рождении и прокачали до максимального уровня, — я сам не знаю больше твоего и… тихо. Не двигайся.

Скарамучча напрягается всем телом, усиленно вслушиваясь во внезапно окутавшую пустыню тишину. Только сейчас осознает, что Венти, пускай и был раздражающе болтливым, но как-никак разгонял это навязчивое ощущение собственной беспомощности и потерянности в густом тумане и чернеющем мраке, облепившем метеоролога.

Спину обдает ледяным дыханием, мурашками расползающимся по коже. И лопатки сводит от пристального взгляда, белесого, безжизненно-немигающего. Уши снова заполняет невнятный шепот, иногда срывающийся на поскрипывающий свист. Он идет эхом по всей станции, рассеиваясь в тумане. Голова кружится и невероятно холодно — Скарамучча обнимает себя руками, тщетно пытаясь согреться и слушает, слушает, слушает. Пытается сложить обволакивающий его шепот в слова, предложения, но каждый раз проваливается и только глубже погружается во тьму, задыхается в запахе гнили — казалось, что его источник прямо за спиной. Может, не казалось, но оборачиваться метеоролог не собирался.

Венти напряженно молчит, даже не дышит как будто, и Скарамучча на секунду думает, что парень оставил его тут одного. От этого становится только тревожнее, а холодное дыхание за спиной перетекает к плечу, скользит мурашками по шее.

— Только не дергайся, — шепотом просит Венти, и метеоролог почти дергается от его голоса. Спокойнее не становится, и в голову лезут беспокойные мысли.

А что если дернусь?

Что вообще происходит?

Я сплю?

Уха как будто касается что-то мокрое, склизкое, и шепот, до этого разносившийся по всей станции, как будто эхом звенит уже в голове. Скар сжимает руки в кулаки и крепко жмурится, сдерживаясь, чтобы не дернуться. Сердце заходится в бешеной скачке, и холодно. Очень холодно, так, что пробирает мелкая дрожь.

— Еще чуть-чуть, — взволнованно бормочет где-то под боком Венти, и его голос достигает слуха с трудом, пробиваясь через эхо шепота, звенящего в голове — потерпи, ладно? Ты молодец.

Хочется огрызнуться от напряженных до предела нервов.

И предложения наконец-то складываются в слова.

— Ты меня видишь? Видишь? Видишь меня? Видишь? Слышишь? Слышишь меня? Слышишь? Чувствуешь? Тебе страшно?

Очень.

Скарамучча сглатывает ком в горле. Сердце вот-вот лопнет. В ушах шумит. Перед глазами идут разноцветные круги, теряясь во тьме, смешанной с белесой мглой.

Дыхание сбивается, и сухие губы глотают воздух равно, отрывисто. В чернеющем зрачке клубится страх.

— Не слышишь?

И замолкает.

Шагов не слышно — лишь шепот все больше отдаляется, снова прерываясь на короткие посвистывания и холод вместе с удушающим запахом гнили проходит. Становится легче дышать.

Скара все еще бьет мелкой дрожью.

— Ты как? — взволнованный голос Венти звучит прямо на макушкой, и метеоролог, не выдержав, взмахивает рукой, пытаясь поймать парня хотя бы за что-нибудь, — ой-вэй осторожнее, я уже второй раз почти получаю от тебя тумака.

Второй?

— Что это было? — злобно шипит, поднимаясь на ноги и тщетно пытаясь нащупать Венти, — чья-то очень неудачная шутка? — гневно хмурится, до скрежета стискивая зубы.

Какого хиличурла Скар не может его коснуться? Где он?

— Нет, не шутка. Ты мог умереть, — спокойно отвечает Венти. Судя по голосу, он стоит прямо перед Скаром. Тогда почему…? — но не умер, на моем веку ты первый, кто выжил после встречи с фантомом.

— Каким еще фантомом? — гневно рычит, делая пару шагов вперед. Может хоть лбом его снесет, ну же, — Что ты несешь?

— Осторож-

Договорить Венти не успевает — Скар ловит лбом гигрометр и разверзается проклятиями, оседая на землю и хватаясь руками за мести ушиба.

— В бездну, — болезненно морщится, — в бездну эту станцию, в бездну всех вас, в бездну туман. Ненавижу, — устало выдыхает.

И замирает.

Венти многозначительно молчит рядом.

— Что ты такое? — твоя шизофрения, Скарамучча, хочется услышать ему. Потому что Венти стоял прямо перед ним. Но врезался он не в Венти.

— Почему я-

— Не можешь меня коснуться? — парень безрадостно фыркает у него под боком, и Скар сглатывает ком в горле от накатившего на сердце недоброго предчувствия.

Именно. Не может коснуться.

Как будто его нет вовсе. Есть голос, но нет тела. Как будто он…

— Призрак, — Венти заканчивает мысль, — я призрак.