Часть 2: Глава, где наступает Великое Озарение. (2/2)

От асфальта поднимается жар, Намджуна окутывает кокон из запахов дешёвых автомобилей и масел. Тошнотворно. До звона мыслей.

— Ты чего молчишь, Чонгук? Что-то происходит? Или ты всё ещё в обиде, что я поломал твой ноут?

Они продолжают ход. Толпа постепенно рассеивается.

— Я ведь не специально, ну, опрокинул кувшин, с кем не бывает... — Чимин тихо вздыхает, почёсывая макушку. Он расстроен. Звучит слабо и неуверенно. — Давай... давай мы лучше вместо пианино купим тебе новый ноутбук. Думаю, если мы переберём пианино, то найдём проблему, а вот с ноутбуком так не получится, да? Тем более он так нужен нам. От моего кнопочного телефона толку нет. Мы прилично зарабатываем сейчас, пока лето. Давай купим тебе, а, Чонгук? — уголки губ дёргаются в радушной полуулыбке, жалкой, пронизанной раскаянием. Но Чимин быстро сдаётся. Улыбка увядает. — Прости, я не хотел.

— Хорошо играешь, — без доли сарказма признаётся Намджун.

И Чимин тут же останавливается, резко отрывая от Намджуна руки, он, ошарашенный, замирает и прислушивается. Он напуган. Крутится в сторону Намджуна, раскрывая рот от удивления.

«Как?!»

— Вы?! — дрожь завладевает его голосом, он крутит головой по сторонам, поправляя солнечные очки. — Где Чонгук?! Чонгук! — Чимин дёргается, не зная, в какую сторону ему сбежать. Рядом с ним нет Чонгука. Почему сразу не обнаружил?

— Совсем уже зазнался?! — вскрикивает Намджун, сгорает последняя нервная клетка, от умиротворения остаются только осколки. — Как ты смеешь вести со мной так?!

Люди оглядываются на них и обходят стороной.

— Вас ведь Ким Намшун зовут?

Намджун искажает лицо в гневе.

— Вы приходите к нам на каждое выступление, Чонгук заметил вас. Вы сумасшедший, да? Куда вы дели Чонгука? Куда?

— Во-первых, Ким Намджун! Во-вторых, прекрати свою истерику, в-третьих, мои люди не причинят ему вреда, если ты согласишься обговорить всё со мной, — Намджун, совладав с эмоциями, вежливо указывает рукой в сторону, призывая Чимина уйти из шумного места. Тот не доверяет ему. — Значит, не желаешь говорить? В прошлый раз ты звучал недостаточно убедительно. Мне кажется, этот Чонгук влияет на твоё решение. Но я хочу услышать твои настоящие мысли. Я говорю тебе это в последний раз: я действительно восхищён и тронут твоим талантом. Давай обговорим это вдвоём. И я уверен, ты поменяешь своё мнение.

— Если вы и вправду хотите услышать мой окончательный ответ, то я скажу вам его прямо сейчас: нет. А теперь отпустите Чонгука! — Чимин поправляет лямку чехла, подбрасывая пианино плечом.

— Почему?!

— Мы не какие-то артисты с вызовом на дом или шуты на час. Я петь люблю, но не имею ни малейшего желания быть чьим-то личным певчим и делать это по чужой прихоти. Пение – это искусство, оно динамично, оно не любит ограничений, оно – плод эмоционального состояния. Я хочу петь то, что мне нравится, то, от чего загибается моя душа, то, в чём я нахожу отраду, то, что спасает меня. Мне нравится свобода. И вы не посмеете забрать это у меня. Не посмеете.

— Я предлагаю вам огромные деньги, шикарное жильё, безопасность! Я смогу защитить вас от страха сдохнуть от голода! Поверь: деньги решают очень многие проблемы, просто ты этого ещё не знаешь.

Чимин, крепко задумавшись, замолкает, его губы растягиваются, в уголках появляются две ямочки, пальцы постукивают по лямке. Наконец, решается:

— А сколько денег мы можем получать за месяц?

Звук надломленной гордости – треск его безвольных костей – защёлка капкана. И в какую же цену обойдутся его принципы и свобода? Человек – безвольное существо перед деньгами, Намджун имеет безграничную власть в своём кошельке.

— Предлагаю обсудить это где-нибудь в спокойной обстановке, а не посреди улицы. Можем отъехать в ресторан, если хочешь.

— Мы могли бы добраться до нашего дома, — Чимин поправляет очки.

«Ну конечно, моя куколка, где же ещё, кроме как дома. Твоё единственное безопасное место, когда рядом нет единственного человека, способного тебя защитить».

— Вы только скажите: с Чонгуком точно всё в порядке?

— Я даю тебе слово. А оно очень дорого стоит.

— И скажите ещё: здесь есть где-нибудь такси поблизости? Хочется поскорее покончить с этим.

— Мы можем взять мою машину.

— Нет. Я вам не доверяю. Так здесь есть такси?

Намджун оглядывается и вдалеке замечает ярко-жёлтые пятна.

— Да вот же, — и указывает рукой Чимину за спину, — через дорогу.

—Отлично. Пойдёмте.

Чимин не шевелится ещё несколько секунд, будто ожидая первых шагов от Намджуна, а после мгновенно крутится на месте и следует в направлении к такси. Намджун присоединяется к нему и всё ещё недоумевает от его поведения. Уже в такси он отправляет Седжину сообщение и указывает адрес. Вдруг Чимин со спины накинется на него и продырявит вилкой? Вот сколько раз он спорил с Седжином по поводу ношения огнестрельного, было бы гораздо проще и защищаться, и убеждать.

— Всё в порядке, Господин Намджун, я заплачу за такси, — спокойно говорит Чимин, оплачивая проезд быстрее Намджуна.

— Ты даже не представляешь, какие это мелочи для меня, — высокомерно отмахивается он и покидает машину.

Его тошнит. Будь его воля, он немедленно сжёг бы этот автомобиль. Приедет домой и тут же выкинет костюм.

Они стоят напротив старого и скромного домика, абсолютно никак не отличающегося от ряда остальных. Отштампованные дома. Тихий ужас. Стоя возле дверей, Чимин долго шарится по джинсовым карманам. Намджун, стоя у него за спиной, снова разглядывает его с ног до головы и думает, вырастет ли он ещё когда-нибудь? Рост мужчины завершается в двадцать лет. У Чимина ещё узкие, не до конца сформировавшиеся плечи, он вечно норовит сжаться, словно защищаясь от мира. Чимин ещё слабый как морально, так и физически, но Намджун знает: сильная личность не защищается, а нападает первой. И каким, интересно, сформируется Чимин? Заготовкой для мира клерков. Если он постарается и поработает над собой, то из него может получиться неплохие задатки для профессиональных рук Намджуна. Он умеет ковать сталь.

— Ох, неужели ключи потерял?

В целом Чимин худой, Намджун даёт ему пятьдесят пять килограммов. Но если он нигде не работает и занимается игрой на Хондэ за деньги, то чем он занимается всё оставшееся время? Деградирует? Ходит на бесполезные политические митинги? Занимается деятельностью в благотворительном фонде? Руководит анонимным клубом зависимых? Подрабатывает донором? Работает в медицинском учреждении? Намджун успевает предположить только такой исход – под стать закомплексованной личности, пытающейся почувствовать себя полезной хоть в каком-то аспекте жизнедеятельности. Музыка – это проявление эгоизма. Музыкой травмы не решишь. С травмами стоит бороться лицом к лицу. В армии. В экстремальных ситуациях. В спорте. В путешествии по всей планете с одним рюкзаком за спиной. В голоде. Музыка бесполезна.

Гремит брелок на связке ключей. От волнения Чимин не попадает в замочную скважину, чертыхается, каждый раз натыкаясь ключом на преграду, и в этот момент у Намджуна всё сходится в голове. Великое озарение. И как он сразу не понял?