Глава 9. Путь. (2/2)

Кайя его понимал. Он не мог ругать мужчину за то, что тот сохранил то единственное, что напоминало об ужасных событиях его жизни. Его отец так хотел быть сильным. Кайя тоже хотел. Они оба стали, но ужасной ценой. На подушечках пальцев Дилюка виднелись свежие волдыри... он использовал его совсем недавно.

— Эти новые... тебе не надо было...

— Что? — с вызовом посмотрел на него Дилюк. — Спасать твою задницу? Знаешь, я сыт по горло этим геройством, ты меня достал!

Рагнвиндр выдернул руку и убрал ее в карман плаща. Он завелся, в глазах блестел недобрый огонь, но где-то на дне его взгляда Кайя различал еще кое-что: боль. Он слишком хорошо знал брата.

— Не нужно было делать это такой ценой, — с нажимом произнес капитан.

— Я жив.

— Если бы ты умер, я бы тебя убил.

Шутка была проигнорирована, температура вокруг накалялась.

— Знаешь, может лучше стоило тебя там оставить, ха? — мужчина посмотрел в лицо Кайи холодным взглядом. — Чтобы ты там сдох, чтобы я потом до конца жизни себя ненавидел?

— Ты прав, мне надо было сдохнуть. Может, тогда ты наконец-то понял бы, что я чувствую всю свою жизнь!

— Я знаю, как тебе больно, — спокойно произнес Дилюк, и эта интонация взбесила мужчину. В ней не было сочувствия, попытки поддержать. Да что он понимал?..

— Да что ты можешь знать о боли? — слова отчаяния ядом срываются с губ раньше, чем Кайя осознал, что только что произнес. Он закрыл рот тыльной стороной ладони.

— Ты прав, — голос Дилюка спокоен, до ужаса спокоен. Он поднялся на ноги, подбирая меч, и направился во тьму.

— Остановись... — Кайя опустил голову, признавая сокрушительное поражение. Он не знал, что еще сказать, он не хотел его терять, не хотел, чтобы Дилюк скрылся во тьме.

Однажды он уже оставил его.

— Ты что-то сказал? — безразличие Дилюка хотелось выдрать из глотки.

— Я попросил тебя остаться, — мужчина отвернулся, обратив взгляд в пустоту.

Дилюк скрестил руки на груди. Когда-то давно, казалось, целую жизнь назад, он бы продолжил спор. Передразнил бы интонацию, повторил бы, что не может ничего знать о боли по сравнению с великим-мученником-и-алкашом Мондштадта... Но сегодняшний Дилюк был на несколько лет старше того вспыльчивого юноши. Ему было безразлично, у него не осталось сил на то, чтобы давить на совесть Альбериха, вырывать из него извинения. Мужчина не мог поймать его взгляд, но понимал, что в них оно плещется уже несколько минут... в лучшем случае. Он не хотел его прощать, да и не простил. Но попытки накалить ситуацию решил все же оставить. Он сел на каменный пол вновь, положив меч на колени и проверяя его заточку. Это значило, что как минимум сейчас тема закрыта, и он не намерен принимать в ней участие.

Взгляд Кайи медленно настиг его. Альберих молчал, наблюдая за тем, как движутся бледные пальцы по Волчьей погибели.

***</p>

Реальностью места, ясностью взора — </p>

Все будет забыто. </p>

И я открываю дверь дома, </p>

Но нет, это дверь — лабиринта.</p>

© The Meto — Лабиринт</p>

— Я думаю, Бездна на нас влияет.

— М-м-м? — Кайя открыл глаза, увидев бледное лицо над собой. Красные волосы, казавшиеся в темноте кроваво-бордовыми, свисали, касаясь его лица и приятно щекотя кожу. Неосознанно Альберих глубоко вдохнул их запах, вовремя выдав это за вздох от боли. — Что ты имеешь в виду?

— Эмоционально, я думаю, она выматывает нас нарочно, поэтому мы не можем выбраться. Бездна — это тот же лабиринт. Та спираль — даже не малая, — микроскопическая ее часть. И я не удивлюсь тому, что в ней сокрыты силы, о которых мы даже подозревать не можем...

— Да это было итак понятно...

— Не перебивай! — Дилюк нахмурился. — Я хочу сказать, что ей нужны наши силы, она их высасывает. Мне уже сложнее поддерживать костер.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что выхода из лабиринта нет, он не предусмотрен.

— Но вход же был, — ошарашенно пробормотал Кайя, который понял, что Дилюк прав. Они, словно глупые мухи, рухнули в пасть венериной мухоловки. Бездна сильнее них, а они с каждой минутой становятся все слабее.

— Думаю, его тоже уже нет, Кайя, — Дилюк произнес его имя мягко, в глазах его появилась грусть.

Кайя задумался, и промолчал несколько минут, пока не нарушил тишину вновь.

— Дилюк?

— М-м?

— Я думаю, что лабиринт только в нашей голове. Когда я был без сознания, я видел разные картины, но это были не сны. Слишком... реалистичные. Я был в собственном подсознании. Что, если мы и сейчас блуждаем по нему, а физически... никакого лабиринта нет?

— Ты хочешь сказать, у нас галлюцинации?

Кайя поморщился.

— Все будешь упрощать? Но да, ты прав, примерно так и есть. Надо попробовать выпутаться из тех сетей, которые не дают нам увидеть реальность. Ты помнишь все, что вчера чувствовал?

Дилюк, конечно, помнил. По тому, как он поджал губы, Кайя понял, что мужчина сожалел о той вспышке, что произошла между ними накануне. Мужчины еще долго сидели, не перекидываясь даже словом, пока Дилюк молча не подошел к нему, чтобы сменить повязку. Кайя сжимал зубы, не позволяя себе даже охнуть, когда прилипшая к ране ткань отделялась вместе с кожей. Когда мужчина закончил, Альберих вновь покрыл плечо коркой льда, и тогда смог свободной рукой поднять меч. Тот пострадал от падения. На зеркальной поверхности появились царапины, но, к счастью, сталь не погнулась.

Лишь в перед самым сном, на границе сознания, Кайя глухо прошептал:

— Спасибо, что спас меня.

Дилюк не ответил, и капитан не знал, услышал он его или уже уснул. Но винодел больше не двигался, а дыхание его было спокойным, да и сам Кайя быстро задремал.

— Помоги мне сесть.

Дилюк обхватил ладонью не пострадавшее предплечье, помогая брату сесть, и сам занял место напротив.

— Значит, эти эмоции тоже как-то влияют на окружение?

— Да, вчера я кое-что заметил... Эмоции, которых раньше не было.

Бровь Дилюка поползла вверх.

— Это какие?

— Мне сложно объяснить. Да и я сам чувствую тоже что-то странное. Это ощущается так странно...

Голова не хотела формулировать мысль, но, помолчав Кайя попробовал объяснить.

— Ты ведь не задумываешься о том, что у тебя на лице нос, пока не вспомнишь о его существовании. А ведь ты видишь его все время.

Дилюк усмехнулся, и капитан продолжил.

— Я будто знаю о существовании такого «носа», но не могу его увидеть. Знаю, что он здесь, перед моими глазами, но ничего не выходит.

— Так может, ты просто сильно ударился? — брат фыркнул. Но на самом деле его лицо выражало всю серьезность, ведь слова Кайи попали в цель. Именно это он ощущал последние дни. Скидывая вину на глаз Порчи, Дилюк гнал эти мысли от себя, но сейчас их озвучил брат, а значит, дело было в чем-то другом.

Мужчины молчали, позволяя друг другу обдумать происходящее. Это был их вид мозгового штурма. Они аккумулировали в мыслях идеи, выдавая вслух только по одной, — самой лучшей. И, как правило, она совпадала.

Сейчас они смотрели друг на друга, и понимали, что эта самая лучшая идея, куда-то ускользает из мыслей, не позволяя себя осознать.

Наконец, тишину нарушил Рагнвиндр.

— Значит, мы — лабораторные крысы?

— Да. И не можем выбраться из неволи.

— Тогда в чем суть эксперимента?

— Посмотреть, как вы друг друга переубиваете, — послышался совсем рядом вкрадчивый голос.