Загляни в мою душу, чтобы я мог увидеть твоё имя (1/2)
«Сегодня я встретил женщину, на которой хочу жениться. Я шёл по джунглям со своим другом по колледжу Эдуардо. И сверзся со скалы.
Упал прямо перед ней. Так нелепо и неловко! Но в её глазах, кажется, не упал. Она подлечила меня, рассказав о себе. У неё был такой добрый, открытый взгляд. Она протянула руку, помогая мне подняться. Я встал, но едва увидел надпись, появившуюся на моём запястье, и чуть не упал снова. Стелла Стрит. То самое имя, которым она представилась! Её имя. Стелла...»
– Дедушка, а откуда у папы появилась надпись на запястье? – перебил Фила Шотмена его маленький внук Арнольд. Они читали случайно найденный дневник отца Арнольда, Майлза Шотмена, пропавшего без вести вместе с женой. Описываемая в дневнике история была захватывающей, но любознательный мальчик просто не мог не задать этот вопрос.
– Всё дело в том, Арнольд, – начал дедушка, почесав лысую тыковку, – что у каждого человека, живущего на нашей большой планете, есть своя родственная душа. Каждый мечтает найти свою родственную душу, потому что с этим человеком они будут любить друг друга, заботиться и всегда будут счастливы.
– И мама была родственной душой папы? – сообразил малыш, поправив любимую кепочку.
– Верно, Коротышка. Чтобы люди узнали свою родственную душу, на их правом запястье пишется её имя...
Арнольд незамедлительно осмотрел свою маленькую правую ручку. Разочарованию его не было предела.
– Почему у меня ничего не написано?
Филлип Шотмен не сдержал смешка.
– Эта надпись не всегда видна, Арнольд. Бывают моменты, когда между родственными душами возникает особая духовная связь. Именно тогда ты можешь взглянуть на запястье и узнать имя своей судьбы. Когда-нибудь это обязательно произойдёт и с тобой, и ты будешь счастлив.
– Как были счастливы мама с папой? А ты? А бабушка? А мистер Хьюн? А…
– Да, твои родители очень любили друг друга и были счастливы. Как счастливы и мы с Пуки, как миллионы других пар. Даже Сьюзи с Оскаром…
С тех пор родственные души и пророческие надписи на запястьях не покидали мыслей Арнольда. Не было ни дня, чтобы мальчик хоть чуть-чуть не думал об этом, не пытался представить, какая она, его девочка-судьба. Он с нетерпением ждал, когда же наконец встретит её, не сомневаясь, что сразу всё поймёт, а надпись на запястье только подтвердит.
Арнольд не догадывался, что их встреча уже произошла. В дождливое утро у входа в детский сад. И даже не заметил, что почти сразу на его запястье появилась та самая надпись.
***</p>
Арнольд знал, что его дедушка – великий выдумщик, но в истории с родственными душами не сомневался. Став интересоваться этим, он узнал много дополнительных деталей от друзей, которым родители также рассказывали о соулмейтах. Например, что надпись видна только тому, на чьём запястье появляется, но после воссоединения с родственной душой, станет видна и этой самой второй половинке. Что под «особой духовной связью» понимаются самые разные вещи: это мог быть как поцелуй уже влюблённых друг в друга, так и возникшее в определённый момент взаимопонимание между теми, у кого нежные чувства друг к другу ещё и не думали зарождаться. Кстати, духовная связь, «проявляющая» на запястье заветное имя, может быть и односторонней. Если лишь один соулмейт духовно «приближается» к другому, то только этот другой и может увидеть на своём запястье, что ему предначертано судьбой.
И скоро в жизни Арнольда появился некто, как нельзя лучше подходящий на роль «предначертанного судьбой». Вот только…
– Ты можешь хоть несколько дней гипнотизировать взглядом своё запястье, имя Рут МакДугал там всё равно не появится, – уверенный голос Джеральда Джоханссена пытался вытащить Шотмена из глубоких грёз.
Лучший друг изначально считал его чувства к шестикласснице абсолютно неперспективными. И со временем эта уверенность отнюдь не таяла. Но Арнольд не обижался на Джеральда за его старания «спустить с небес на землю»: был слишком занят, мечтая о Рут и свято веря, что его безграничная любовь к ней, конечно же, настоящая, судьбоносная любовь. Да, его запястья чисты, но, может, от того, что девочка пока и впрямь не знает о его существовании. Однако она знает, совершенно точно знает его имя, ведь он столько думает о ней, просто не может быть, чтобы она не видела ни разу на запястье его имени! Наверняка, гадает, кто он, Арнольд Шотмен. И, разумеется, она догадалась, что анонимная валентинка от него, пусть и не знает его в лицо. Но сегодня вечером в ресторане он обязательно это исправит.
***</p>
Как Арнольд и ожидал, этот день Святого Валентина был лучшим в его жизни. Однако лучшим его сделало совсем не то, что ожидалось. Мальчик понял, что глубоко заблуждался в Рут, в своих чувствах к ней и в том, что ему предназначено судьбой. Но он ни на секунду не расстроился. Ибо взамен обрёл нечто более ценное и необыкновенное.
Нет, не надо обвинять его в банальности и патетичности его мыслей! Это чистейшая правда: встреченная им сегодня девочка была необыкновенна. Он не знал, кто она, откуда взялась, зачем притворялась другим человеком. Арнольд просто знал, что она ему понравилась. Не так, как это было с Рут, не просто слепые грёзы. Шотмен смотрел в небо, с которого словно свалилась его прекрасная незнакомка для того, чтобы показать ему, насколько сильно эти грёзы не были любовью. Показала и испарилась. Но – нет, она была реальной, Арнольд убеждался в реальности произошедшего, сжимая в руках её красную туфлю. Пусть о златоволосой прелестнице ему тоже было мало известно, но рядом с ней он смог раскрыться, он будто нашёл родственную душу…
О Боже! Родственная душа! Он немедленно закатал рукав на правой руке. Сердце в этот миг остановилось… а в следующий больно кольнуло от разочарования. Ничего. Как же так? Ну почему он не вспомнил о надписи на запястье раньше? Она была у него этим вечером, горе-Ромео в этом не сомневался! У ресторана он мог и не спрашивать её, кто она, а просто взглянуть на запястье, они же тогда ещё были вместе и были полны впечатлений. А сейчас её эмоции, должно быть, успели улечься, и надпись на руке исчезла. Как же так?
Но он не будет отчаиваться. Она сказала, что они, возможно, ещё встретятся. Так и будет. Иначе просто не может быть.
И Арнольд был абсолютно прав. Если бы они додумались взглянуть на запястье раньше, он узнал бы, кто его загадочная, очаровательная незнакомка. А она поняла бы, что её чувства небезнадёжны и, возможно, смогла бы открыть их ему.
***</p>
«Хельга Патаки». Эта надпись чётко проступила на запястье правой руки Арнольда словно в ответ на предположение Джеральда, что желание юного альтруиста подслушал рождественский ангел.
Этот самый рождественский ангел, не по-зимнему легко обутый, стоял под окнами любимого, чувствуя себя самым счастливым человеком во Вселенной. Пусть Арнольд и не был с ней, но она смогла осчастливить его, подарила рождественскую сказку. И этого хватало с лихвой, чтобы самой воспарить в небеса.
Впрочем, эта эйфория была с Хельгой не всегда. О соулмейтах она тоже знала с совсем малых лет. Но не родители поведали ей сказочную историю о судьбе, девочка сама подслушала, как об этом щебетала с подружками старшая сестра Ольга. Они делились друг с другом, в какого парня влюблены, КАК этот парень накануне красноречиво глянул и что они АБСОЛЮТНО ТОЧНО соулмейты, хоть надписей пока и не видать. А маленькая Хельга в это время стояла, прижавшись к стене, слушала бешеное биение своего сердечка и думала только о мальчике, встреченном пару дней назад. Все эти пару дней Арнольд не выходил у неё из головы, мысли о нём словно были солнцем, осветившим родной мрачный дом. Патаки знала, что её солнце никак по-особенному на неё не смотрит, но, как ни о чём другом, мечтала, что однажды это произойдёт.
У Ольги с её предметом воздыхания ничего не получилось, что несколько приободрило Хельгу. После были ещё Франк, Карл, Даг… Но и с ними не срасталось, надпись на запястье и не думала появляться. Не увидела знака судьбы на своём запястье и младшая Патаки, однако её сердце все эти годы принадлежало только Арнольду. И это ведь не могло ничего не значить, верно?
Очень скоро она перестала просто вздыхать, глядя на возлюбленного. Из хрупкой, несчастной девочки она превратилась в задиру и маленького командира, что строил своих сверстников. Разумеется, это не способствовало тому, чтобы все её обожали, но угождать всем Хельга и не собиралась. Единственное, что её по-настоящему беспокоило, так это то, что её несносный характер проявляет себя и в общении с Арнольдом. О какой взаимности в таких обстоятельствах может идти речь? Но блондинка твёрдо решила, что не сдастся. Пусть сейчас Шотмен её не любит, но она сделает всё, чтобы когда-нибудь полюбил.
К счастью, шансы сблизиться выпадали. К ещё большему счастью, Хельге удавалось хотя бы отчасти эти шансы реализовать.
Например, она всё-таки смогла выбить для себя роль Джульетты, и знаменитый поцелуй шекспировских героев получился незабываемым. Причём не только для зрителей, не только для влюблённой Джульетты-Хельги, но и для Ромео-Арнольда. В тот момент грубая, задиристая одноклассница явно очень его удивила, ненадолго он даже потерял дар речи. Увы, скоро Патаки убедила его своим поведением, что она отнюдь не нежная и душевная, и всё вернулось на круги своя.
А вот ещё: волею счастливого жребия <s>а точнее судьбы</s> Арнольд с Хельгой, выполняя задание мистера Симмонса, стали родителями ребёнку-яйцу. Их <s>семейная жизнь</s> совместная работа оказалась не такой лёгкой и гладкой, как хотелось бы, они ссорились <s>как муж с женой</s>, но забыли все обиды, когда на их глазах зародилась новая жизнь. Это было так… необыкновенно, волнительно, они ни с того ни с сего почувствовали себя счастливыми, словно в этот миг открыл глазки их настоящий ребёнок.
Но, конечно, проверить запястья они опять позабыли. Не подумали сделать это, и когда встретились в День Благодарения. Тогда, разочарованные в этом празднике, оба думали совсем о другом, даже влюблённая Хельга. Но тем не менее именно тогда между ними установилось взаимопонимание. Она даже не обзывала его, а он из-за неё не раздражался.
***</p>
Время продолжало свой бег, а отношения этих двоих никак не продвигались. Арнольда Хельга не только бесила, он видел в ней и хорошее, в сущности, понимал, что не так уж она плоха, однако смотреть на неё с любовью не собирался и продолжал тщетно добиваться самую лучшую девочку их класса – Лайлу Сойер. А Патаки продолжала страдать от ревности и безответной любви. Хотя периодически на её запястье появлялись слова, которые, безусловно, подняли бы её настроение до небес.
«Арнольд Шотмен» было выведено витиеватым почерком, когда «ничего не помнящую» Хельгу он носил на спине и кормил с ложечки. Та же надпись украшала её запястье, когда она заснула, расстроенная, что целых два дня не увидит любимого, который поедет в гости к своему кузену Арни. Девочка и не догадывалась, что он уже отбыл туда, в мир странных двойников своих друзей и встретил там златоволосую Хильду, милую, романтичную, с таким нежным голосом. В неё нельзя было не влюбиться. Однако, проснувшись, обнаружил, что Хильды нет, а есть только Хельга, которая вечно указывает, ворчит и не даёт ему наслаждаться жизнью. Осознание, что Хельга в тысячу раз лучше, было неожиданным, но приятным. А ещё этот сон был намёком небес на то, что к вредной однокласснице с розовым бантом стоит присмотреться. Но Шотмен вновь сглупил, не поняв этого намёка.
То, кстати, был не единственный сон с намёками. После тестирования легендарным оригами Ронды оба всю ночь видели картинки их будущей счастливой и не очень семейной жизни. Если бы они видели не сходившие всю ночь с их запястий имена, Хельга бы достигла апогея счастья. А почувствовал бы себя несчастным Арнольд? Нет. Его ночной кошмар дал неожиданный эффект: мальчик понял, что его будущая жизнь с Хельгой (если, конечно, всё же так случится) будет вовсе не настолько кошмарной. Один шаг в самому важному осознанию в его жизни уже был сделан.
А в день отчаянной борьбы за квартал связанные судьбой двое оказались на крыше. Теперь уже Шотмену были даны все карты в руки. Но он снова не понял. Или не захотел понять. Побоялся.
Странно всё это, не правда ли? Хельга столько раз смотрела на запястье, мечтая и надеясь увидеть имя Арнольда, – и ничего. А в стоящие моменты всё как-то забывала глянуть, за что потом себя корила. А он? Сколько пылких монологов она ему посвятила, сколько бумаги стихами о нём исписала, сколько ночей он ей снился? Как после всего этого он мог ни разу не заметить? Но, может, оно и правильно? Их соединила судьба, и ей же лучше знать, когда им следует открыться.
***</p>
– Этого не может быть...
Арнольд смотрел на запястье правой руки и не верил своим глазам. Но нет, они его не обманывали: на запястье его собственным аккуратным почерком будто бы чёрными чернилами было выведено...
– Хельга Патаки... Хельга Патаки...
Мальчик с интересной формой головы на разные лады повторял это имя, однако смысл сказанного всё никак не менялся. Подумать только, Шотмен с четырёх лет, как узнал о соулмейтах, мечтал увидеть на запястье заветное имя, представлял, при каких обстоятельствах это случится, какая она будет, что он почувствует, как они откроются друг другу… А вот сейчас, когда произошло то, чего он так долго ждал, Арнольд совершенно не представлял, как к этому относиться.
Он столько раз влюблялся, кратковременно или надолго, знал хорошо или почти не знал, какая она, предмет его воздыхания, но всякий раз не забывал представить её своей родственной душой. «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах» – так, кажется, говорится? Арнольду это определённо удалось. О Хельге как о спутнице жизни он и не думал, ибо эта мысль приводила в ужас. Ну, ладно, после того сна с женитьбой он признался Джеральду, что построить семью с главной злюкой и хулиганкой класса, возможно, не такая уж плохая идея. И он не пытался отказаться от тех своих выводов сейчас, однако делать предположения о далёком будущем и точно знать, что именно это тебя ожидает, – разные вещи.
Почему Хельга? Может ли у них что-то получится? Что ему делать сейчас? Эти вопросы долго переваривались в голове формы репы, по сути, не создавая никаких новых мыслей и идей. Тупик.
– Коротышка? – в комнату внука заглянул Филлип Шотмен. – Ты чего здесь заперся и носа не показываешь? Случилось чего?
– Да так… – вздохнул Арнольд, вновь бросив взгляд на уже замозолившее глаза имя. Этот взгляд на правое запястье мигом дал дедушке Филу ключ к разгадке.
– Неужели узнал наконец имя своей родственной души?