Глава 29 Старейшина (2/2)

Кидая камни, я умудрился потянуть плечи, спину и казалась бы все связки и мышцы на руках. Мой резерв, даже кровавым увеличением начал показывать дно, пара кровавая отпечатков была пущена в дело, пересекая очередную попытку твари сбежать.

И я снова кидал камни, оборачивая их тонким слоем Тени, пока щупальца твари не перестали шевелиться. Только вот и мои руки теперь едва шевелись, а сделав вдох, и попробовав дойти до стены, я понял, что сил сдвинуться с места просто нет.

Только вот осмотрев Гниль магическим зрением я понял, что несмотря на все ухищрения тварь всё ещё была жива и умирать не собиралась.

- Да, когда же ты наконец сдохнешь! - мой хриплый крик слышали, наверное, по всей пещере. Чувствуя боль в каждой мышце, я медленно побрёл в сторону бесчувственной туши. Смотреть на кучи камней рядом с Гнилью было дурно до дрожи в ногах. Моя чудовищная выносливость дала слабину. С каждым шагом возникало ощущение, что ещё немного и начнут рваться связки и мышцы, и словно этого было мало, на меня все сильнее накатывал голод. С каждым шагом приторно-тошный запах Гнили казался всё аппетитнее. С трудом подавляя желание начать жрать тварь прямо тут, я забрался на тушу твари, и пустив по когтям остатки резерва начал рыть плоть монстра. И с каждым оторванным куском кожи, с каждым вырванным пластом плоти, я понимал, что, теперь знаю, каким существом является мой враг. Гниль - это мерзкая мутировавшая рыба.

Мои руки разъедала едкая кровь, ногти ныли у основания, а всё тело похоже пропиталось едкой вонью, но спустя, казалось бы, вечность, я наконец выломал ребра твари, чтобы наконец вырвать её покрытое наростами сердце. Я выдохнул, с некоторым напряжением наблюдая за тем, как шевелились отростки на вырванном сердце. С некоторым отвращением, я осмотрел тушу Гнили, чтобы понять, что это не единственное сердце. Злиться не было сил, колдовать сил тоже не хватало. Потому, я запустил свою руку в рану на туше и начал поглощать энергию твари напрямую. От этой силы тошнило, и было мерзко на желудке. Но я продолжал стремительно поглощать энергию, но смутное чувство, того, как начало тошнить саму мою кровь убавило мои аппетиты.

Используя кровь твари и отнятые у неё же силы, я начертил гоблискими рунами круг подавления, после чего поместил в его центр сердце твари. Лучше мне не становилось. Всё сильнее хотелось жрать. Липкая слюна, текущая у меня изо рта начала стекать с подбородка на шею. Перед глазами плыло и с каждой секундой сдерживать себя было всё сложнее.

Но тем не менее, я смог извлечь второе сердце монстра, потом третье, потом четвертое... На пятом меня мучали обоснованные сомнения, в отсутствии у Гнили десятка запасных сердец. Но даже если это все, что было, мёртвая туша не хотела нормально умирать.

Это третий вид особой крови, которую я встречаю в этом мире, и вряд-ли я совру, если скажу, что каждая или практически каждая Родословная, делает своего хозяина необычайно живучим.

Закончив с сердцами, я тяжело прислонился к стене, сил не осталось ни физических, ни моральных и всё же, собравшись с силами я попробовал позвать моих подчинённых.

- Эй... - вместо крика у меня вышел звук, прохожий лишь на слабый стон. Но прокашлявшись, я собрался с силами и смог нормально закричать.

- Эй! Тащите сюда свои ленивые задницы и мои вещи! Тварь мертва! - после крика разом стало тяжелее, но я всеми силами стремился восстановить дыхание. Камень пещеры источал приятную прохладу. Меня неумолимо клонило в сон, но спать нельзя. Даже проверенных гоблинов нельзя оставлять наедине с этой тушей. Нельзя. Я нервно грыз собственные пальцы проваливаясь в мимолётный сон, стоило мне моргнуть. Без сомнения, сейчас меня мучает сильнейшая усталость за две жизни.

Холод пещеры убаюкивал, я чувствовал приятную прохладу спиной, и пользуясь более чем десятилетиями опыта в медитациях я впустил в себя это восхитительное чувство. Мир в моих глазах заиграл новыми красками. Я никогда не истощал себя столь сильно. Никогда ещё в моём теле не было так мало сил. С глаз словно спала пелена, и я увидел потоки маны пронизывающие камень пещеры, видел сизый туман магии, покрывающий пространство вокруг. Я видел мерзкие зеленоватые кляксы - следы Родословной Гнили и видел тёмный кровавый туман - последствия моих собственных чар. С трудом я изменил свой судорожный ритм дыхания на более спокойный медитативный и начал медленно поглощать туман маны. С каждым вдохом мне становилось чуточку легче, но я всё не мог надышаться, чувствуя, как жадно моя кровь вбирает в себя ману. Спустя, казалось бы, вечность, я смог немного успокоиться.

- Я же почти умер сейчас...

Спустя час или два, крадучейся походкой к месту битвы добрались гоблины. Они, настороженно оглядываясь и с опаской смотрели то на меня, то но истерзанную тушу монстра. Вскоре подошёл и Гряв.

- Убийца Гнили... Убийца Гнили! Убийца Гнили! - Я так и не разобрал, кто выкрикнул это первым, но похоже у меня новый титул, достойно.

***

Я всё же оправился, и к тому времени как принесли горшки, котел, алхимические компоненты и импровизированные инструменты, я смог самостоятельно встать. Пускай мне ещё было плохо, нужно работать. Я сдирал кожу, собирал кости и внутренности, сливал кровь, желчь и лимфу в глиняные сосуды. Вываривал мясо Гнили в котле, наблюдая за тем, как белые склизкие мышцы растекаются в густую прозрачную слизь. Несколько дней мы возились с тушей, превращая главного монстра и трёх злобных колобков в набор ценных ингредиентов, и честно говоря меня сильно беспокоило то, что трупа последнего монстра мы так и не нашли.

Мы забрали всё, даже камни и пыль, испачканные кровью твари. Все чувствовалось как нечто несущее силу Родословной и имеющее немалую алхимическую ценность. Забрали мы так же и тела гоблинов, умерших в процессе ритуала. Осматривая их трупы, я чувствовал некоторое разочарование. Вливание энергии сделало их кровь немного старше, но учитывая потраченную энергию, этот способ годился лишь для медленного, постепенного ускорения созревания.

Этот небольшой эксперимент подтверждал мою гипотезу - для развития Родословной нужна не только энергия, но и материальная пища.

И сейчас у меня были сотни килограмм подходящей еды. Ну почти подходящей. Всё полученное с Гнили я надёжно законсервировал, так что в ближайшие недели, а то и месяцы о их сохранности можно было бы не беспокоится, но сильно медлить не стоило.

В сыром или минимально отработанном виде, это пожирать сердца Гнили или же плоть этого монстра откровенно плохая идея.

Мой взгляд скользнул, по моим рукам, от чего сердце пропустило удар. Мои восхитительные ноги цвета оникса начали расслаиваться, руки до самого локтя покрывали мерзкие бурые волдыри, местами слизь гнили смогла даже разъесть кожу.

Я поёжился от увиденного, но желая отвлечься начал оценивать положительные результаты поединка. Пока, я уловил ту мелочь, что недоступна большинству колдунов горы как минимум. И сейчас в каждую свободную минуту старался закрепить это чувство, лишь бы не забыть то, как фокус на подобном ощущении расширяет восприятие.

Наверняка, я не первый гоблин-колдун, испытывающий подобный уровень истощения, но далеко не каждый обладает нужным складом ума, и навыками чтобы его осознать запомнить и осознать происходящее.

Это настоящее откровение! Вернувшись назад, я по-новому взглянул на территорию своего племени. От теней шёл едва заметный тёмно-красный дымок и его тёмная клубящаяся тень. Я видел запах, кровавой дымкой исходящий от кровавых татуировок, которыми я отметил своих женщин. Я видел смутное, едва заметное искажение магических потоков, вокруг Ханны, видел грубое сплетение красных клякс, и черных тяжей, напоминающих грибницу, на каждой из семи точек окружающего племя ритуала. Я видел, и о Предки, как же я прошлом был близорук! И сколько ещё возможностей Родословной ускользают от меня, только лишь потому, что я о них не знаю?!

Я с сожалением осматривал каждый мой ритуальный контур. Как же они грубы и нелепы! Чудовищные объемы маны уходят просто в никуда, но сейчас я это вижу, и просто поправив контуры у меня получится многое исправить.

Гергена не видела паразитарные потери. Или же не видела в этом проблемы, но я в отличие от остальных колдунов привык считать каждую искру своей маны. Чего обладателям больших резервов было просто не нужно. Гоблины просто не считали свои резервы. Это стало понятно по Ыруку, ведь ещё в начале моего обучения, в начале моего обучения он говорил, что его резерва на то, чтобы испортить тридцать котлов. Сейчас мой резерв достиг сорока двух искр, я могу испортить сорок - сорок два котла с едой. Только вот даже по косвенным признакам понятно, что резерв моего бывшего учителя больше моего в три - пять раз. Или он дал мне данные столетней давности, или затраты на это скромное заклинание у него просто конские. Не знаю, что верно, но ясно одно - так точно свои запасы маны среди колдунов горы никто не считает, а значит я нащупал очередную мелочь, в которой у меня получится их превзойти.

***

Снова настало время экспериментов. Был бы я эльфом или хотя бы живи в более спокойной обстановке, просто ждал бы своего третьего созревания и развивался. Был бы я колдуном с огромным талантом, ждал бы третьего созревания и развивался, только вот как как оказалось, что мой дар, с развитым телом, вторым созреванием и наличием уникальной для гоблинов маны, не сильно превосходит то, что имеет одаренный магически вначале. Я не унывал, всё же магию лучше иметь, чем не иметь, только вот, мне чтобы на равных сражаться с колдунами гоблинов, нужно быть хотя бы на одно созревание старше, без этого сражаться будет весьма рискованно.

Гибель Гнили имела свои последствия. Не успели мы мы расчистить основное логово от слизи, как к нам потекли десятки поселенцев, желающих занять освободившееся жизненное пространство. Мелкие банды по три пять гоблинов, дикие одиночки, и даже пара племён вроде тех гадюшников, которым были мои Сокрытые в Тенях, больше шести лет назад - все они устремились к нам, и теперь я чувствовал очередную головную боль.

Приходилось тасовать новоприбывших, и формировать из этих групп новых членов каст. И каждый раз, вне каст оставались отбросы, которым в отличие от прошлых раз я был по-настоящему рад.

Десятки гоблинов подвергались различным экспериментам с родословной Гнили. Первые попытки были для моих подопытных близки к стопроцентной летальности. Из десятка выживал один, искажённый жуткими мутациями или же вовсе не выживал никто.

Но после того, как я извёл на опыты больше сотни гоблинов, я наконец смог получить удовлетворительный результат. Обработанная смесь из сердец, плоти, внутренних органов, кожи и костей Гнили, пережила длительную ферментацию. Часть этой заголовки под зелье, была помещена в моих ”везучих” подопытных, повышая их возраст на четыре - пять лет, только вот я не дал отбросам порадоваться их счастью, и в итоге они сами стали компонентами зелья взросления. В качестве финальной очистки, я поочередно позвал трёх своих самых взрослых навозников и заставил выпить зелье целиком, запуская при этом процесс ускоренного взросления. Первый стал ощущаться старше лет на двести, но и отхватил самую большую часть побочек. В течение месяца его череп страшно исказился, приобретя сходство с черепом гориллы, многие кости деформировало, а сам гоблин заметно сгорбился. Убив получившуюся тварь не без помощи магии, я сварил новое зелье, стараясь вычищать из него побочные эффекты, после чего дал полученный состав второму гоблину. Он быстро постарел лет на сто сорок - сто пятьдесят, и хотя эффективность заметно упала, побочные эффекты так же снизились. Мышцы гоблина стали мощнее, сгорбленность не казалась настолько ужасающей, а лицо хоть и приобрело обезьяньи черты, больше не напоминало помесь пришельца с гориллой. Я прикончил и этого гоблина, после чего приготовил из его тела новое зелье. Его дал третьему гоблину, и в скором времени его возраст достиг и даже слегка превысил сто лет. Телесные искажения всё ещё были заметны, но кости деформировались куда в меньших масштабах, гоблина мучали сильные боли, связанные с резкими изменениями, но в этот раз он мог приходить в себя, а не просто выть от боли, и несмотря на тот факт, что из всех троих он получил самую слабую дозу, убить его оказалось сложнее чем остальных. Наконец, из его тела я сделал самое чистое зелье с минимальными побочными эффектами. Пурпурное зелье, напоминало по консистенции кисель. Я держал в руках котелок, содержащий в себе остатки жизненных сил монстра, плоды гибели более чем сотни гоблинов и множество алхимических компонентов.

Два года бесчеловечных экспериментов. Мне исполнилось четырнадцать, а моя Родословная прибавила дополнительно пару лет. Я не сделал каких-то заметных прорывов в работе с призывом, зато улучшил свои навыки работы с Тенью и заметно продвинулся в Кровавой Магии, но главным моим достижением был опыт бесчисленных алхимических экспериментов с Родословной. Моё оборудование примитивно, знания пестрят пробелами, но множество врождённых особенностей и развитая интуиция алхимика с лихвой покрывала мои недостатки.

Смотря на плод своих трудов мне было не по себе. Я чувствовал себя проклятым Менгеле... Обычным особо не выдающимся учёным, добившимся громадных результатов за счёт аморальных экспериментов над людьми. И тот факт, что это были худшие среди гоблинов меня совершенно не радовал. Пить или не пить? Зелье манило, оно обещало достаточно быстро сделать меня столь же сильным, как и столетний гоблин, главное пережить трансформацию, а что до побочных эффектов - они должны быть приемлемы, ведь я крепче любого из испытуемых, да ещё и колдун, только вот побочные эффекты всё равно будут, да и стоит ли пить?

Пить стоит, хотя бы потому, чтобы все жертвы не были напрасны. С силой столетнего, я смогу защитить своё племя и своих женщин. С этой силой я буду тем, с кем стоит считаться, да кроме того я получу новое врождённое заклинание, что позволит мне сделать новый шаг в изучении магии. Пить стоит, так как пускай моё племя и увеличилось более чем на шесть десятков, за счёт скитальцев, сотню гоблинов, пущенных на эксперименты мне вряд-ли просто так простят, ведь пускай они и были отбросами, то что я творил - форменный беспредел, и лишь каким-то чудом я всё ещё не получил нагоняй от очередного Старшего, но это лишь вопрос времени.

Оставил зелье в защищённом магией помещении, я добрался до своего дома, где Мия ткала очередное полотно.

- Жена моя, мне нужен твой совет. - на мои слова девушка улыбнулась, позволив мне полюбоваться как её ровные человеческие зубы медленно меняются на острые гоблинские. Её кожа стала бледнее, волосы темнее, а в глазах с каждым месяцем становилось всё больше желтизны. Я с наслаждением наблюдал как начинают заостряться её милые ушки, и пускай Мия не была ещё даже полноценным гоблинокровым, время уже начало замедлять для неё свой бег. Жаль, что другие женщины всё так же оставались простыми людьми.

- Чем я могу помочь тебе, муж мой?

- Я долго шёл к силе, и вот сейчас до неё буквально рукой подать, но я в раздумьях. Правильно ли принять силу, купленную кровью десятков собратьев? Останусь ли я при этом собой? - Мия отложила работу, и обняла меня.

- Муж мой, делай то что считаешь нужным, только вернись собой. Но перед тем как примешь решение помни, - Мия с горькой улыбкой указала на шрамы всё ещё остающиеся на её спупнях, - и помни, что твоим собратьям меня продали люди. Если примешь эту силу, ты сможешь сделать меня настоящей гоблиншей?

- Да, пускай возможно и не сразу, - на мои слова девушка снова улыбнулась, на этот раз по-настоящему.

- Тогда прошу, прими её, если сможешь сохранить себя. И тогда ты сможешь ласкать в постели и тискать свою симпатичную гоблиншу, - Мия снова обняла меня, и через мгновение наши губы слились в поцелуе.

- Хувааа! - пронзительный детский плач разрушил прелесть момента. Мой сын, годовалый ребенок без имени, нервно пронзительно заплакал. Мия направилась к колыбельке.

- Мне пора. - теперь, этот небольшой разговор помог мне избавиться от последних сомнений и окончательно выковать решимость.

- Возвращайся собой, твой сын хочет получить от тебя имя, - Мия на прощание улыбнулась, я же улыбнулся в ответ.

Вязкое зелье потекло по моему горлу, и я чувствовал, как жар начал обжигать мои артерии и вены, стремясь добраться до сердца. Зелье разъедало губы и язык, неприятно заныли зубы, а после по крови стал расходиться нарастающий жар. Магия в моей крови закипела, после чего перед глазами пошли какие-то блики, и я рухнул в эпелепсическом припадке, чувствуя, что сейчас мне будет хуже, чем, когда бы-то ни было. И словно этого было мало, в голове я услышал приближающийся дикий крик. Кричал не я, кричала - Родословная.

Мой разум наполнился странными образами. По мне ползали черви, но в них не было ни жизни, ни магии - глюки не более. Глаза зудели, а после из них посыпались пауки, и зуд стал вовсе невыносимым, но собравшись с силами я подавил желание почесать глаза. Меня сковала очередная судорога, после чего большая основная мощь зелья наконец дошла до сердца, после чего чадящий огонь Родословной разгорелся до чудовищного пламени. Сознание прояснилось, омываемое потоками кровавого пламени, но спустя несколько стуков сердца я ощутил, как меня распирает изнутри. Я чувствовал себя надутой лягушкой, которая прямо сейчас должна взорваться из-за ребенка дебила. Пользуясь ясностью сознания, я уселся в удобную позу для медитации и начал распределять излишки энергии в семь магических узлов, образующих кольцо рядом с сердцем, в кости, мышцы и кожу. Давление слегка спало, но стоило почувствовать небольшое облегчение, как моё тело согнулось в очередном припадке. Мой контроль рухнул в одночасье, разум слегка помутился, и я ощутил, как из глаз, носа и ушей идёт кровь. Стоило приступу закончиться, как я, подавляя желание исторгнуть из себя собственные внутренности, вновь занял удобную позу для медитации, и принялся стабилизировать буйство Родословной во всех частях тела.

Родословная жадная сволочь и до кучи сильный сверхъестественный мутаген. Я чувствовал жар и зуд по всему телу, моё состояние было ужасным, но Родословная всё ещё переваривала избыточный для неё объем энергии, а ведь по сравнению первыми этапами очистки, поглощаемая энергия была относительно скромной.

Очередной приступ сопровождала боль и извивающиеся словно черви вены. Первое чувство давно прописалось у меня в качестве спутника, а вот второе казалось чем-то новеньким. Рисунок вен извивался, менял своё положение и возвращался назад, сопровождаясь приступами и периодами потери контроля. Спустя очередную вечность в этом аду, я почувствовал дикую жажду и неудержимое желание что-нибудь съесть. Я опустошил кувшин воды, и разом закинул в рот пригорышню гоблинских горошин, чувствуя, как голод с жаждой отступают. После чего меня скрутил очередной приступ.

Всё было словно в тумане, ещё минимум несколько раз я ел это зелье и запивал его водой, но точное число раз мне выяснить не удалось. Я начал делать отметки на камне.

Очередной приступ начался необычно. Не было спазмов мышц по всему телу, не было извивающихся вен по всему телу, просто в один прекрасный момент меня начало рвать жуками и сколопендрами. Я понимал, что это всё глюки, более того, я видел, что это глюки, но прекратить рвотные позывы не получалось.

После очередного приступа мне дико захотелось мяса. Быстро добравшись до запасов, я принялся разгрызать куски вяленого мяса, чувствуя, как мне становится чуточку легче.

- Каннибализм - могу, умею, практикую, - Я усмехнулся, чувствую, как меня начинает терзать жажда. Отправившись за водой, я вышел за пределы места моих мучений и с удивлением, заметил там Мию, оставляющую там новую пищу и воду, а с собой забирающую старую.

- Ты же ещё не вернулся? - спросила меня моя женщина.

- Не вернулся. Нужно время, - в ответ Мия кивнула, и с опаской покинула место моего уединения. Я забрал с собой воду и еду, быстро готовясь к очередному приступу, который не заставил себя долго ждать.

На этот раз боль и зуд стал абсолютно невыносимыми, чесались даже сами кости! Но через некоторое время приступ стих, и я ощутил себя по-настоящему здоровым, с лёгким бодрым телом терзаемым лёгким голодом.

- Ты серьёзно? Думаешь я на это куплюсь? - к чему бы я не обращался с этими вопросами, оно так не думало и скорее не думало вовсе.

От нового приступа боли я завопил, с запозданием почувствовав, что лысею прямо на глазах. Следом начали выпадать зубы, после отвалились ногти, и начался нестерпимый зуд по всей коже.

Боль от резкой потери всех зубов не идёт нив какое сравнение с болью, вызванной их резким прорастанием. Я выл и катался по полу, пока на голых деснах показывался запасной комплект зубов. Я чувствовал, как Родословная тратит заметные силы на то, чтобы вырастить новые запасные зубы, и боль от этого так же казалась невыносимой. Когда зубы перестали вылезать, я почувствовал себя так, словно не ел пару дней. Зуд начавшийся ещё во время приступа продолжил расти, не в силах больше его терпеть, я начала чесать кожу палкой, пока в какой-то момент не ощутил, что кожа отходит. Дрожащей рукой ощупав участок, прикрытый ранее оторванным куском кожи, я нащупал молодую нежную кожу. Вывод один - у меня линька.

С некоторым трудом я всё же смог избавиться от омертвевшей кожи. Мне стало некомфортно. Нежная новая кожа болезненно реагировала на прикосновения, так что чтобы не травмировать её, я обмотал кисти рук и ступни полосками ткани. Кроме обмоток я оставил самый минимум одежды, в виде набедренной повязки, кусков ткани обматывающей руки до локтя и похожих кусков, скрывающих ноги ниже колен.

Вторыми начали отрастать ногти, казалось в каждый палец мне воткнули крепкую щепку. После всех ужасов, которые я пережил после приёма зелья ощущения были неприятными, но терпимыми, куда сильнее раздражал зуд на голове, от быстро растущих волос.

Приступы медленно стихали, в последнем я видел смутный образ громадного дикого гоблина, сражающегося с существом похожим на гниль, и пожирающим его. Спазмы мышц, ноющая боль в костях никуда не делись, но заметно ослабли. Всего за неделю волосы отросли до прежней длины. Я чувствовал небывалый подъем сил, Родословная всё ещё пребывала в хаосе, но эти вихри и брожения медленно стихали. Возраст моей крови колебался. По ощущениям он то поднимался больше ста лет, то он падал примерно до девяноста пяти, моё тело и кровь всё ещё менялись, но первые последствия этих изменений уже были видны, пускай тяжело, пускай нестабильно, но я чувствовал, как моя Родословная обрела свой третий исток силы.

Сочтя риски приемлемыми, я решил завершить своё уединение, слишком много нерешённых дел осталось и наверняка, появились новые за время моего отсутствия. Предстояло окончательно разобраться с моими новыми подданными, разобраться с семейными делами, решить вопрос с Ханной, проверить как идёт воспитание молодняка, и провести исследования новых возможностей.

Последние изменения ощущались яснее. Действуя скорее по наитию, я стал выпускать из себя силу Родословной, сейчас я гораздо лучше воспринимал магическую энергию, но главное сама моя мана стала куда более концентрированной. Густой алый туман, отливающий чернотой исходил от моего тела, я позволял ему течь, привыкая к новой силе. Спускаясь внизу я заметил гоблинов, ожидающих меня, в глаза бросился Гряв, который увидев меня переменится в лице, и Мия, гоблинские черты у которой были всё более очевидными.

- ... такой молодой, а уже дед... - до меня начали доноситься обрывки фраз, смысл которых казался бредовым. У меня опять глюки?

- Великий Дед! Великий Дед! Великий Дед! - кричали отбивающие поклоны гоблины. Я право опешил, и оглянулся назад, ожидая увидеть того, к кому так обращаются, и увидел. Кровавый туман исходящий от моего тела принял облик громадной гоблинской головы. В этом образе угадывались черты древнего гоблина. Широкий низкий лоб завершали волосы напоминающие звериную шерсть, огромные глаза, то и дело смотрел, крупный мясистый нос вечно принюхивался, уши вели себя на удивление спокойно, но вот от громадных острых зубов, выступающих наружу мне было не по себе. Стремясь избавиться от жуткой головы, я развеял кровавый туман, и к моему облегчению образ древнего монстра рассеялся.

Я чувствовал раздражение, особенно меня напрягала мелкая царапина, на большом пальце левой руки. Она мерзко ныла, что хоть и не шло ни в какое сравнение с перенесенной болью, всё же порядком раздражало. Дико хотелось я чтобы хотя бы эта мелочь мне не мешала.

Моего желания хватило, чтобы раздражающая царапина стала зудеть ещё сильнее, после чего она словно пошла рябью, и с болью, едва не начавшей новый приступ, царапина закрылась, оставив лишь полоску более светлой кожи и зудящее чувство неправильности, медленно сходящее на нет. Я смотрел на свой палец и вспоминал, выпавшие и отросшие за неделю волосы, вспоминал как быстро двигались зубы и ногти, отрастающие в кратчайшие сроки, вспомнил сброшенную кожу. Я вспомнил Гниль убитую около двух лет назад, и то, что могла делать эта тварь используя магию своей Родословной. Я вспоминал это и понимал, что это не заклинание моей крови, и что у всякого решения есть свои последствия.