Желание (2/2)

Умение Джуна располагать к себе было сильным, и, в итоге, Ёсан нашёл больше причин, чтобы пойти на вечеринку, нежели пропустить её. Чем удивил не только Сонхва, но и себя самого, поскольку он никогда не любил большие скопления людей и уж тем более не мог представить себя частью танцующей толпы. Но было ещё одно. Странное чувство азарта и предвкушения всё больше посещало Кана за неделю общения с Хонджуном, когда в каждом дне переписки так много подробностей из увлекательной жизни в общаге, а смысла ровно настолько, насколько его нет в разговорах обо всём и ни о чём. Потому Ёсан ни капли не сомневается, что именно красноволосый стал причиной возникшего желания быть частью происходящей универской жизни.

Продвигаясь по кампусу ко второму общежитию, Ёсан уже мог оценить масштабность проделанной работы и масштабность замашек студенческого самоуправления во внесении ярких красок на контраст к серым учебным будням. Яркие огни, громкая музыка, куча народа — и территория между двумя корпусами больше похожа на набережную в день города. И вот сюда точно пришло большее количество людей, чем то, что приходит в сам университет ежедневно.

С пестрящими движениями неумолкающей толпы в поле зрения парень останавливается чуть дальше по тропе, ведущей к стадиону, и неуверенно одёргивает полы светлого кардигана. Конечно, ему не стоило ожидать, что тут будет поменьше людей. И, возможно, чуть менее шумно. Вероятно, ему вообще было бы намного комфортнее в гробовой тишине библиотеки. В целом, Ёсан понимает, почему многие в школе считали его очень тихим и неприметным человеком, ведь сейчас, оглядывая разные шумные компании студентов, он правда чувствует только постепенно зарождающееся желание уйти туда, где будет спокойнее. И это на самом деле грустно. Отчасти потому, что он помнит множество раз, когда он именно так и поступал, а в целом из-за того, что он никогда не хотел это делать. Ему просто всегда не хватало собственной компании.

Отправив в чат с Джуном сообщение о своём прибытии в очень-очень шумное место, в котором он вряд ли сориентируется сам и кого-то найдёт, Ёсан почти сразу получает пару голосовых с таким же фоновым шумом и весёлым голосом, заверяющим, что красноволосый сам его найдёт, а ему нужно лишь подойти к самому общежитию. Эта информация была ровно на пяти секундах голосового, а оставшиеся же сорок вмещали в себя многочисленные сокрушения Хонджуна относительно своего гардероба и того факта, что ему «абсолютно» и «совершенно» нечего надеть. Даже не зная количество вещей Кима, Ёсан абсолютно точно уверен, что в них удастся одеть половину потока. Или даже весь, устроив показ мод.

Ответив голосовым примерно с таким содержанием, парень ещё раз критически оглядел самого себя. Похоже, от надежды на то, что Джун не затмит его своим внешним видом, ему тоже следует отказаться заранее. Очерчивая взглядом линию подвесных огней над дорогой к общежитию, он всё же мысленно копает себе могилу за решение всё же прийти сюда, а больше за то, что предыдущий опыт общения с людьми так сильно сломал его восприятие новых. Он помнит и знает, где удобнее спрятаться от всего, что задевает липкое чувство неуверенности в себе, и вибрирующий мелодией мобильный в руке словно вторит всем мыслям и подтверждает их. Входящий вызов от Сонхва опять вызывает противоречие. Ёсан ненавидит свою зависимость, но только в ней он чувствует себя на своём месте…

— Надеюсь, звонишь узнать, не потерялся ли я в кампусе и не нужна ли мне твоя помощь.

— Не-а, звоню сказать тебе, что увидел ангела возле стадиона, и, похоже, ему нужен проводник в этот беспредел… О, постой-ка, — голосу в динамике вторит ещё один приближающийся в окружающей реальности, и Кан оборачивается на его источник. — Это же ты!

С улыбкой спускаясь по тропе, Сонхва убирает телефон от уха и, отбивая вызов, приближается к светловолосому. И, несмотря на небольшую сконфуженность, последний чувствует себя в десятки и в сотни раз лучше. Как и всегда.

— Я не ангел, — смущённо толкая в плечо и морщась, он вкладывает телефон обратно в карман джинс, которые, к слову, тоже светлые.

— Наличие крыльев совсем не обязательно, я знаю, что ты их прячешь.

Ёсан поднимает взгляд до уровня карих и эмоционально обрывается на том, как именно они на него смотрят. Будто перед Паком и правда кто-то из тех, кто носит крылья, кто-то настолько драгоценный, что его хочется только оберегать. Так тоже всегда было. С осторожностью как к белой розе, будто одно ненужное движение могло сломать безвозвратно, а неправильное слово сорвать все лепестки. Сонхва всегда был до невыносимости аккуратным.

— Перестань так смотреть.

— Как?

— Ты знаешь, — ведёт плечом и хмурится недовольно. — Я не хрустальный.

Приподнимая брови, темноволосый усмехается. Оглядывает парня напротив, изучая обиду на его лице и спускаясь к рукам, закатывающим рукава на запястьях.

— А какой?

— Обычный. Как все.

Сонхва поджимает губы и кивает на слова парня, продолжая прослеживать манипуляции с тканью. Когда предплечье второй руки тоже открывается прохладным воздушным потокам, он резко машет головой в отрицании и поправляет загиб на рукаве под вопросительным взглядом светловолосого.

— Надеюсь, что ты когда-нибудь всё же перестанешь так думать.

— Ну, если уж ты меня в этом не убедил, — он иронично усмехается, поворачивая руку, чтобы Сонхва было удобнее исправить то, что ему не понравилось, — то вряд ли кто-то будет более настойчивым.

Прижимая пальцами загиб белой ткани, темноволосый поднимает взгляд на Ёсана, который прослеживает его действия и не смотрит ответно. Чувство ответственности, наверное, за всё, что получалось не так, накатывает на Пака подобно тем волнам, изображённым на шоппере, который Ёсан так любит всюду с собой таскать. Отвратительным оказывается понимание, что его настойчивости не хватило даже на то, чтобы Кан просто не чувствовал себя виноватым. Понимание, что Ёсан сделал совсем не те выводы, которые следовало бы.

— И мне нравится чувствовать себя обычным, — приподнимает подбородок, и в глазах сдавленный вызов, который не справляется в борьбе с сарказмом. — Что в этом плохого?

Сонхва отпускает ткань кардигана и вместе с тем опускает внимание вниз, к белым кроссовкам с синими полосами. Цвет тех волн нравится Ёсану слишком сильно.

— Не нравится, — привлекая непонимающий и скользя взглядом по фигуре выше, чтобы найти подтверждающее. У свисающей серьги того же оттенка оно и сходится. — Ты любишь, чтобы на тебя смотрели.

Аккуратные брови хмурятся сильнее, создавая две складочки на переносице, а Сонхва вдыхает чуть больше воздуха, отмечая это изменение странным несоответствием во всём, на что у него есть право соотносить. Ёсан не говорит больше ни слова, а просто разворачивается и идёт в сторону общежития, будто это не он десять минут назад не готов был даже сдвинуться с места. И это ещё одно подтверждающее. Странная любовь Пака к одинаковым вещам у разных людей и просто странная игра чувств. Сонхва не уверен, что этим можно что-либо оправдать, но, по крайней мере, это многое объясняет.

Шаг за шагом он повторяет траекторию движения светловолосого, понимая, что тот обиделся и не то, что не остановится, а вряд ли заговорит с ним первый и без особой причины. Между снующими туда-сюда студентами и в общем гаме голосов с музыкой они доходят до главного входа в общежитие, которое как ползунок между двумя радиоволнами — ловит вибрации стадиона и второго корпуса. Небольшое общажное пати в этот раз затянуло в себя почти весь студгородок, и то ли реклама оказалась действенной, то ли новое поколение поступивших более активное. Прислушиваясь к битам хороших семплов поп-музыки, Сонхва ненадолго теряет Ёсана из виду, а когда возвращается к белому силуэту находит намного больше причин ко всему. К большему, чем за все годы обучения, количеству пришедших людей, к цепляющейся за сознание музыке и к тому, почему Ёсану точно придётся заговорить первым.

На ступеньках светловолосого ловит в объятия Хонджун. Одетый во всё чёрное, с дымчато-красными цветами на глазах. С глубоким оттенком порока уже на самой сетчатке и дальше. Позади двоих Пак замечает парня, которого он пару раз мельком видел в клубе, где работал Ким. Там, где они и познакомились. И Сонхва понимает, что сейчас за пультом на стадионе один из диджеев, работающих там же. Тем временем красноволосый расцепляет объятия и поднимает свой взгляд на подошедшего. Одна радость поначалу, но дальше она сменяется определённой степенью растерянности, как только Сонхва подходит ближе, а Ёсан начинает говорить первым.

— Ой, Хва, это Джун, — чуть оборачивается назад и поспешно объясняет, скользя взглядом от Кима и обратно. — Я в одной группе с ним, и это он спасал меня конспектами на этой неделе.

Кан смущённо улыбается, а Сонхва в очередном знакомстве видит, как быстро складывается пазл понимания у Хонджуна. Совершенно ненужная степень прозорливости, безрассудная болтливость самого Пака и слишком хорошая память собирают растерянность Кима в осознание, а затем в карих мелькает волнение, которое, впрочем, быстро скрывают за улыбкой.

— А мы знакомы уже.

Он усмехается, собирая морщинки возле глаз, пока непонимание переходит к Ёсану, и тот вновь попеременно оглядывает двоих.

— Да?

— Ага, я живу в комнате с его другом, Уёном.

Ёсан лишь приоткрывает губы, выдавливая многозначительное «а», и с удивлением оглядывает красноволосого.

— Да, бывает же такое, — вторя мыслям Кана, он ещё раз усмехается, а после опускает голову вниз, чуть закусывая губы изнутри.

— Тогда у нас с тобой чуть больше общего.

Быстро поднимая взгляд по фигуре парня, Хонджуну не удаётся перебороть потерянность так же. Он неуверенно улыбается, бросая краткий на Сонхва, и тот, даже за всем эмоциональным всплеском, успевает заметить стыд.

— Уён ещё не собрался, кстати, — опирается руками на поясницу и покачивается с пяткок на носки, явно не зная, что стоит сказать дальше.

— Он скинул на меня все свои обязанности и ещё не готов?

Карие с топящейся растерянностью переводятся на Сонхва, и Пак видит в них больше опасности, нежели если бы там было спокойное безразличие. Больше, чем если бы Ким сказал правдивый срок их знакомства. Хонджун на слова улыбается, говоря, что Чон в целом не хочет идти и что, похоже, он очень обижен на Сонхва, а Пак смотрит на парня и за улыбкой видит совсем другое.

— Я поднимусь за ним, — Ёсан понимает эмоции Сонхва по-своему и привлекает его внимание, беря за руку, что не остаётся не замеченным Хонджуном. — Уговорю его спуститься к тебе.

— Можешь напомнить ему, что я торчу здесь с девяти утра. И что я вешал долбаные фонарики.

Кивая, светловолосый легко улыбается и переводит вопрошающий на Кима.

— Побудешь пока с Сонхва? Просто эти двое сами не разберутся…

— Конечно, без проблем! Мы пока тут поболтаем.

— Хорошо, — смущённо склоняя голову он поправляет шоппер на плече. — Я тогда оставлю конспекты у тебя на столе, окей?

— Да, просто кинь их где-то на моей стороне комнаты.

Ким пренебрежительно машет рукой, чем вызывает у Ёсана смешок. Ещё раз поправляя шлейки, он скрывается за широкой дверью главного входа, и Пак выдыхает, прикрывая глаза. Красные дымчатые в профильном продолжают смотреть на закрывшуюся за светловолосым. Пальцы с чёрным лаком одёргивают края рубашки с необходимостью в полной степени её отсутствия. Чуть прищуриваясь, Сонхва смотрит настойчиво в чужие выдержанно не смотрящие и, делая шаг назад, опирается спиной на перила.

— Ну что, будем болтать?

Дымчатые филигранно прочерчивают в видимости яркими красками десятки эмоций и вымачивают их в воспоминаниях. В карих ярче смущения полыхает только обида.

— Ну, если ты всё же помнишь меня.